- А я вам расскажу, - с готовностью отозвался странный гость. - На свете мало людей, задумывающихся о своем предназначении, еще меньше тех, кто знает, зачем живет. Уходят годы, и человек постепенно теряет дарованные ему способности. Ключ Судьбы - это артефакт, раскрывающий и усиливающий способности человека. Проблема в том, что Ключ не разбирает хороший человек или плохой, пойдет его сила на пользу или во вред другим людям. Поэтому желающие изменить свою судьбу, прежде чем прикоснуться к артефакту проходят определенный отбор.
- Ну понятно, - усмехнулся Егор, - как всегда, у кого-то право есть, а кому-то в этом праве отказано. Я-то здесь причем?
- А вы чем занимаетесь? - вместо ответа спросил старик.
- В банке служу, - недовольно ответил Егор.
- Человек с именем Георгий и прекрасными навыками фехтования, - Сниффер потер шею, - служит в банке каким-то клерком…
- Ну и что? - рассердился Егор.
- Нет, ничего, - гость усмехнулся, - но артефакт уже находится у вас, а значит ваша судьба начала меняться.
- Из ваших вещей у меня только трость, - Егор указал в угол комнаты.
- А что лежит в верхнем ящике стола? - лукаво спросил старик.
- Ракушка, - пожал плечами Егор, открывая ящик.
Он вынул раковину, чтобы показать ее своему гостю. И вдруг ему показалось, что ракушка превращается в рукоять меча, из которой с невероятной быстротой выдвигается отливающая темной синевой сталь клинка. Егор потряс головой, и видение пропало, только удобно лежащая в ладони раковина слегка вибрировала.
- Убедились? - насмешливо спросил Сниффер.
- В чем? - ошеломленно спросил Егор.
- В том, что ваше предназначение быть воином и защитником, - баритон гостя звучал торжественно.
- Вы предлагаете мне отправиться на войну? - насмешливо спросил Егор.
- Именно! - кивнул Сниффер. - Правда, войны еще как таковой нет - так мелкие стычки на границе.
- Вы бредите! Какая война? Какие стычки? Вы что газет не читаете? - выпалил молодой человек, сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
- Нет, я в здравом уме, - усмехнулся старик, - Георгий, вы, видимо, не поняли.
Я говорю о совсем другом мире, о другой империи, где вас ждет новая, насыщенная и, не скрою, опасная жизнь. Но именно там, вы сможет реализовать свое предназначение.
- Так вы меня вербуете…, - иронично улыбнулся Егор.
- Да, - ответил Сниффер без тени смущения, - так вы согласны?
Продолжая удивленно смотреть на своего гостя, молодой человек вдруг осознал, что ему действительно надоела эта размеренная жизнь, что ему тесно в этом прекрасном, но замкнутом городе, что у него полно сил, которые некуда тратить, и тихо сказал:
- Согласен.
- Повторите, пожалуйста, я не расслышал, - попросил Сниффер, подавшись вперед.
- Я согласен, - четко, почти по слогам, произнес Егор.
- Возьмите мой меч. Артефакт отдайте мне. И повторите, - приказал старик.
Егор отдал ему ракушку и, крепко сжав в руке трость, сказал:
- Я согласен.
Сниффер очертил зажатой в руке раковиной круг, и молодой банковский служащий навсегда исчез из своей квартиры. Старик глубоко вздохнул, надел шляпу и, словно обращаясь к самому себе, сказал:
- Ну вот, у нашей славной империи появился еще один герой. Таис, можете возвращаться домой. А у меня здесь есть еще кое-какие дела.
Максим Удовиченко
Alchemia
Поднести рюмку ко рту, запрокинуть голову и влить водку, слегка поморщиться и поставить посудину на стойку, сделав знак повторить - все движения уже выполнялись сами собой, рефлекторно. Не помню, какая это была по счету, давно уже сбился, а может, и вообще не начинал считать. Посмотрев налево, я встретился взглядом с не очень опрятной, откровенно одетой девкой, которая призывно мне улыбалась. Местная проститутка, услугами которой мне иногда доводилось пользоваться. Я отрицательно помотал головой. Извини, Нинка, но сегодня совсем не в настроении, да и денег лишних нет. Шлюха не слишком расстроилась отказом и, сразу потеряв ко мне интерес, принялась оглядывать зал в поисках потенциального клиента.
Несмотря на воскресный вечер, питейная почти пустовала, только несколько столов были заняты.
- Может, на сегодня хватит, Артемий? - обратился ко мне толстый трактирщик в грязном фартуке, когда я поставил на стойку очередную рюмку.
- Не начинай, Петрович, - ответил я, кинув на него злобный взгляд.
- Побойся Бога, хватит уже пить! - сказал толстяк, наполняя мою посудину.
- Не верю я в него…
- Тьфу… Дурак! - воскликнул Петрович и размашисто перекрестился.
- Ты же сам прекрасно видишь, что с городом творится! Чародеи, ведуны, гадалки, нечисть всякая, непонятные чужеземцы - всего и не счесть. А что Бог, что церковь?! Закрывают на все глаза, потому что поделать-то ничего не могут! - завелся я. - Удобная позиция: мол, не замечаем, значит, и нет их.
- Вышвырнут тебя, богохульника, из семинарии, ой вышвырнут, помяни мое слово! - запричитал трактирщик, вытирая пот со лба тряпкой (ею же он обычно протирал стаканы).
- Да никто меня не выгонит, - уже более спокойно ответил я.
Преподаватели сочувствовали бедному сироте, который потерял все и чтобы хоть как-то свести концы с концами, подрабатывал в портовом складе сторожем. В Духовной семинарии все меня только жалели и хвалили: мол, несмотря на трудности, учиться продолжаю, верую, слово божье в будущем нести людям собираюсь. Никто из священнослужителей и не подозревал о моей ночной жизни.
Я бы и сам забросил семинарию, но имелись веские причины этого не делать. Одна из них - планы на будущее. Стать священником - не такая уж и плохая перспектива. Кров есть, еда есть, а с деньгами что-нибудь придумать можно. Вторая причина заключалась в том, что семинария - это единственное, что мне напоминало об отце. С него, собственно, все и началось.
Матери своей я не знал совсем, она умерла при родах. А отец, сколько его помню, был удачливым купцом. Детство и отрочество я провел в особняке на Генеральском проспекте, окруженный лаской и заботой. Благодаря отцу, нанимавшему учителей, я получил прекрасное домашнее образование, меня обучали даже фехтованию. Но когда мне стукнуло восемнадцать, старик, поддавшись общей моде, решил отправить меня в духовную семинарию при соборе. Естественно, оплатив учебу вперед до самого конца. Вскоре после этого отец отправился на корабле за границу, но до установленного срока не вернулся. Конечно, посылались запросы в порты, где должен был останавливаться "Добрый", но ответ всегда приходил один: такое судно в гавань не входило.
И только спустя год от градоначальника Кейптауна пришло письмо, в котором сообщалось, что "Добрый" заходил в порт, где принял на борт сто бочек рома и вышел в море. А в тех местах всегда пошаливали пираты… Но я верил, что отец жив. И я до сих пор жду его возвращения.
Через два года после исчезновения отца партнеры и кредиторы растащили весь наш капитал и семейное имущество. Вмиг я оказался на улице, практически голодранцем. На оставшиеся гроши мне удалось снять чердачную комнатку на Малой Рыбацкой улице. Также повезло устроиться сторожем в портовом складе, владельцем которого был знакомый моего отца.
После первого жалования мне нестерпимо захотелось напиться, чтобы хоть на какое-то время абстрагироваться от этого мира. На глаза тогда попался дешевый трактир "Боцман" на Малой Рыбацкой. Я даже не задумывался о том, что это заведение может быть не совсем безопасным, да и не в моем положении было выбирать.
Когда, порядком надравшись, я уже собирался покинуть трактир, меня пригласили сыграть в карты. Пьяным матросам не хватало одного человека для партии в покер. Не знаю, почему позвали именно меня - может быть, ктото заметил, сколько я потратил в питейной. Им не повезло: с детства меня интересовали карточные игры, фокусы и способы мухлежа. Поэтому, через некоторое время, я оставил пьяную компанию ни с чем. Естественно, матросам это не понравилось, но за руку меня никто не поймал, так что все выглядело честно.
Когда я уже во второй раз попытался покинуть трактир, меня поймал за локоть один из вышибал и весьма настойчиво попросил пройти с ним. В одной из задних комнат заведения у меня состоялся не очень приятный разговор с хозяином "Боцмана", который заметил, как ловко я обмухлевал матросов, сам будучи пьяным. Мне было сделано интересное предложение, от которого, беспокоясь о своем здоровье, я не смог отказаться.
С тех пор я работал у Петровича, хозяина заведения, местным шулером. Половину выручки отдавал, но зато имел бесплатный ужин и выпивку. Естественно, с постоянными посетителями я никогда не играл, только с приезжими.
- Я же о тебе, дураке, беспокоюсь, - прервал мои размышления Петрович.
- Только эта забота не мешает тебе обирать меня, - огрызнулся я и хватил очередную стопку.
- Дело есть дело… - как обычно затянул толстый трактирщик, но, неожиданно оборвав фразу, махнул рукой и сказал: - Поступай, как знаешь, Артемий.
Подобные разговоры у нас случались уже не первый раз.
- Вот этот совет как раз по мне, - сказал я, развернувшись, чтобы посмотреть в глубь зала.
Вот уже на протяжении нескольких часов за одним из столов усердно напивались двое матросов и один очень странный субъект. Всех их я видел впервые - угадать по форме, откуда моряки, у меня не вышло. "Пришлые", - подумал я. Третий, который меня и заинтересовал, был одет в черную длинную монашескую рясу с капюшоном, опущенным до самого носа - так, что под ним невозможно было рассмотреть лицо. Правда, это абсолютно не смущало его собеседников.