- Мир вам, - бросил коротко майстер Конрад Флашвольф, шагая вперед - навстречу осторожно выглядывающим из-за возов лицам.
.
- Тебе того же, мил человек, - осторожно ответил вислоусый крестьянин, поклонившись и почтительно сняв шапку, - спаси тебя бог, выручил.
- Кто вы такие?
- Крестьяне мы. В город… - начали было те, Флашвольфа оборвал мутный поток слов взмахом руки и коротким вопросом:
- Зачем?
За справедливостью, мил человек. Ведьма у нас. Была.
- Справедливость? Вы ее нашли. Говорите.
"Воистину, бог ведет меня, - думал майстер Конрад Флашвольф, слушая путаный рассказ о деревне в густых лесах, обернувшейся волком ведьме, порванном трактирщике и солдатах, - воистину. Пройти назад по следам капитана и его людей было удачной идеей."
"Но это глупец сказал бы "удача". Умный знает, что удачи нет. Бог ведет верных" - прошептал он, бездумно смотря вверх на зимние звезды.
- Как звали? - бросил он, когда поток слов утомил его.
- Кого, милостивый господин? - переспросил толстый крестьянин - брат порванного волком трактирщика.
- Ты дурак? Ведьму, конечно.
- Анна, господин - угодливо поклонился тот.
- Анна, - повторил судебный дознаватель Конрад Флашвольф, медленно, прокатывая чужое имя на языке. Словно пробуя на вкус имя врага. Звезды смотрели сверху вниз на него, сверкая на серебре холодным, ледяным блеском.
3-13
глаз бури
Утро для Анны началось с неприятности. За ночь потеплело, крыша протекла, и в углу Анниной комнатушки накапало воды. Немного, но неприятно. Конечно, дом не свой, клетушка казённая, но все равно - здесь Анне хоть сколько-то, а жить. Сырость ночью замучает. Умылась и привела себя в порядок. Непростая задача при сломанном гребешке и не своей одежде. Но Анна справилась. А потом ворвалась Магда - весело, бесцеремонно и без стука. То есть, как всегда. Улыбнулась, уперла руки в бока, и строгим голосом спросила - какого черта Анна ещё здесь.
- А что? - дрогнув, переспросила Анна, думая - куда бежать и откуда за ночь беда прискакала.
- Как что? Забыла - вчера уговаривались? Теперь давай - руки в ноги и на рынок. Вчера я, сегодня ты. Наши проверяли, спокойно в городе, так что не бойся. На кухне я тебя, так и быть, подменю.
- Но...как же... - начала было Анна, показав рукой на лужу в углу.
- Разберусь, нашла о чем думать, - нетерпеливо махнула рукой Магда, - ты лучше иди давай, и чур, вернуться красивой. А то юнкера из под носа уведут.
И с этими словами буквально вытолкнула её за дверь.
- А его мне под нос и не приводили, - огрызнулась Анна невольно. Уже на улице. Светило солнце, небо - будто вымытое, ясное до синевы. Красные стены, народ суетился вокруг - разный, шумный, галдящий. А Рейнеке-юнкера не видать. Почему-то кольнуло. За ребром, возле сердца. Привыкла уже за марш, что нескладный паренёк всегда где-то рядом.
"Вообще-то он офицер, - напомнила себе Анна, неторопливо проходя по двору. Неверное солнце скрылось на миг, зимняя хмарь укрыла ворота - их камень, на вид, осклизл и сер, - И, наверное, занят. И вообще, Магду меньше слушать надо. Та наплетёт. Какое ему...".
Рейнеке - юнкер встретил ее под аркой, у выхода. Улыбнулся. Солнце сверкнуло зайчиком из-за туч. Прямой, плащ вычищен. И запачкан опять... когда успел только, оболтус. Откозырнул, извинился, назвал Анну на "Вы" и, отчаянно запинаясь, сказал, что выход в город не-солдатам только в сопровождении. И так далее. Приказ капитана. Строгий. ( вообще-то Яков приказывал: "ходить группами по десять, с оружием" но, в этом случае, парень вспомнил сержанта и решил толковать приказы несколько расширительно )
Протянул Анне руку и улыбнулся. Широко так. Так, что все возражения из головы вылетели. Хорошая у него рука, опираться удобно.
И они пошли в город - по разбитой дороге, мимо зарослей, сверкавших льдинками на голых ветвях, вперёд, туда, где парили в синеве золотые кресты на шпилях. Ложилась под ноги мерзлая земля, хлопали крыльями вспугнутые солдатами птицы. Они разговорились - постепенно, вначале робко потом смелее - слово, другое, улыбка, потом она забыла смущаться а он - называть её на вы. Хрустел под ногами тонкий ледок, перекликались часовые, а разговор тёк и тёк от края земли до другого. Просто разговор, ни о чем и обо всем на свете. О маленьком домике в лесу, где росла Анна и таком же - маленьком, с вечно текущей крышей - юнкера. О птицах, что прилетали Анне по утрам на окно. Как она давала им имена, бранила за драки, кормила и с вёселым смехом учила их привычки. О холмах, где жил он - на юге, в предгорьях, высоких, поросших лесом с путаными тропками, высокими соснами и белыми шапками Альп вдалеке. О книгах - потрепанном, без обложки томике "Неистового Орландо", ловкаче из Шпессарда и бедном идальго из Ламанчи. О бабушкиных сказках - она их знала, он в них не верил, но слушать любил. Он, вообще, хорошо слушал, внимательно. Потом на лица упала тень городских ворот и скучающий стражник, кашлянув, разбил древнюю магию ленивым вопросом - а куда, собственно, молодые господа направляются?
- Ой, - подумала Анна, обнаружив, что игривый ветер сбил набок платок, - совсем заболталась. И воронье гнездо, небось, на голове - вон, господин офицер аж рот от изумления разинул.
А в глазах Рейнеке плавало ласковое, рыжее пламя.
Даже после гомона казарм - город оглушил, запутал. Перезвоном, лязгом, грохотом телег и гулом со всех сторон. Анна невольно прижалась к юнкеру поближе, а тот шёл вперёд - спокойно, посредине улицы. Горожане - хмурые, в чёрном и сером косились на них, уступая дорогу. Анна поймала пару неодобрительных взглядов, улыбнулась, вспомнила Магду и шла, стараясь держатся прямее. Раз косятся, значит завидуют, раз завидуют - значит, есть чему. Вторые этажи нависали потемневшими толстыми балками над головой, солнце искрило россыпью зайчиков в маленьких окнах. На башне ратуши пробили часы. В одном месте преградила дорогу толпа - с десяток кумушек и мастеровых, разинув рот, слушали чтеца на бочке. До Анны долетел обрывок " ударившись оземь и воззвав трижды к господину своему перекинулась волшебница в..." Рейнеке прошептал что-то вроде: "не так" и, мягко придержав Анну за руку повёл в обход.
- Дай послушать, - шепнула она ему.
- Да врут они, - ответил он, смотря, как малограмотный чтец, шевеля губами разбирает по слогам слова на прибитом к стене листе оберточной, желтой бумаги.
Седой, сутулый старик в переулке поймал Рейнеке за рукав и предложил купить прекрасной даме балладу. Глаза высохшего деда сверкнули так весело, что Рейнеке согласился, отдав медный грош за листок с напечатанной в одну краску девицей, кавалером с заломленными руками и двумя строчками стихов. Анна задрала нос, Рейнеке огорчился - стихи были плохие. Совсем.
А потом они свернули за поворот и вышли на гомонящую тысячей голосов площадь - ту самую, перед ратушей.
Суровый гранитный рыцарь с мечом смотрел с высоты, как возчики поили лошадей с фонтана, бьющего у его ног ленивой струйкой. Лошади фыркали, толпа шумела. Голуби хлопали крыльями над головой. Разносчики кричали - протяжно, лениво, на все лады расхваливая товар. В галереях вокруг, в тени под каменными серыми арками - многоцветная россыпь всего на лотках. Продавцы мнутся рядом, пряча под шарфы и платки озябшие руки. У Рейнеке закружилась голова - лагерный бардак был все-таки более привычным, упорядоченным. Здесь же глаз терялся, не зная куда смотреть. Так и стоял бы парень раскрыв рот, но Анна взяла его под руку покрепче и повела - куда надо, а не куда глаза смотрят.
Вначале купили тысячу и одну мелочь для жизни - нитки всех цветов, иголку, шило, щётку - чистить одного вечно влезающего куда не надо разгильдяя, гребень с костяной ручкой, ещё одну щётку, навроде зубной, но гораздо больше. Потом тёплый плащ для Анны и шляпу для юнкера - парень целился на большую, широкополую - ну как у капитана же! Но Анна эти поползновения решительно пресекла - шляпа, может, и как у капитана, но выглядел в ней парень глупо, до ужаса. Так что для Рейнеке вначале нашли подходящую, а потом убедили, что ему идёт. Вот честно. Парень поверил. Поверишь тут, когда одна кареглазая рыжая ведьма смотрит снизу вверх, прямо в глаза и улыбается. Потом ему - сапоги, для Анны - шапочку. Маленькую и красную. Анна трижды выругала себя за растрату, один раз до и два раза после, но не удержалась. Но это были вещи парню понятные и простые. А вот потом в корзину на плече пошли вещи для юнкера непонятные, от слова совсем.
Ивовый прут. Да не один. Тонкий и гибкий. Анна всю корзину плетельщика перерыла, каждую палочку перепробовала - на прочность и на изгиб и всяко. Взмахнула в воздухе, послушала шелестящий свист, удовлетворенно кивнула, наконец. Потом витой шнур - прочный, его Анна долго щупала, проверяла на разрыв, забраковала пару мотков, остановилась на третьем. И ещё несколько столь же непонятных парню вещей.
- Анна, а это зачем?
- Увидишь, - пообещала она с улыбкой, стрельнув глазами цвета огненного опала - да так, что вопросы у парня тут же из головы вылетели. Они нырнули в лавку под вывеской - метр и ножницы. Ткани. Лавочник, высокий, сдержанный, сурового вида торговец встретил их кивком головы и холодным приветствием.
- Добрый день, госпожа… - тут он замялся на миг, не поняв с первого раза как обращаться к такой странной паре - высокий, стройный офицер под руку с девушкой в деревенском, потрепанном платье.
- Фрайфрау Анна, - отрезал юнкер. Коротко, не разжимая губ. Торговец кивнул. Он в жизни и не такое видел.
- Я не... - начала было она. Чего это он? Где она, а где титулы, тем более чужие. Тем более фрау. Но продавец поклонился, будто так и надо, а Рейнеке пожал ей руку и коротко шепнул: