- Известно дело, капитан. Мюльберг-место такое. Туда все, как на крыльях летят. Вот обратно - ползком, как правило.
- Кстати, капитан, вы нам так и не рассказали, что это за город такой? - вежливо вклинился в разговор один из французов - маленький аббат стоял рядом, стараясь спрятать лицо от ветра в воротник плаща.
- Как какой, весёлый, - с похабной ухмылкой пояснил сержант, удивляясь, как кто-то может не знать такие вещи.
Капитан вдруг развернулся и показал рукой на чёрную точку вдали, за их спинами:
- Что там, аббат?
- Похоже на деревню... или кладбище … - неуверенно ответил Эрбле
- Правильно, деревня. Соженная. Как и все прочие на этой равнине. Немудрено. Долина Эльбы, основная дорога связывающая север империи с югом. Тут ходил генерал Мандесфельд, тут прошёл старый Тилли, великий Валленштейн, не к ночи будь помянут. Потом Северный Лев, я, сержант, наша Магда. Да все, кто был на этой войне. Даже ваш маршал Тюррен добрался, хоть отсюда до Франции и далеко. Всю местность вокруг армии выжгли и подмели, как метлой. Хорошо хоть, мы её поперек пересекаем, а не вдоль. Вот тогда бы вы, шевалье, поняли, что такое настоящий марш по выжженной земле. И точно посредине - город Мюльберг. Живой, не сожжённый и не разграбленный. Живёт и процветает. Как вы думаете, почему?
- Стены крепкие?
- Нет, - ответил капитан, пряча улыбку, - Это не Штальзунд. Стены им еще Мандесфельд взорвал.
- Вы были при Штальзунде, капитан? - влез в разговор сержант. Брови его взлетели в неподдельном изумлении. Капитан лишь усмехнулся и пожал плечами:
- Моё первое дело. Только приехал на континент. А вы, сержант?
- Тоже, герр капитан. Стояли под стенами, мокли да ждали - что кончится раньше: терпение у бога или солдаты у маршала.
ДЭрбле недовольно поморщился и короткой фразой вернул разговор в прежнее русло:
- Судя по тому, что вы, сержант, живы, а маршал Валленштейн - нет, божественное терпение не безгранично. Но вы отвлеклись, господа. Так чем же знаменит этот славный город, в который мы сейчас направляемся?
Французу ответил сержант - одной длинной, заковыристой и совсем непечатной фразой.
- Бабами, шевалье, бабами. Ну и вином ещё, но это не наш случай - те, кто шли до нас уже, наверное все выпили. А вот весёлых домов здесь больше чем где-нибудь ещё. Да и честные горожанки стараются не отставать. В общем, все к услугам усталого солдата, особенно если он с деньгами. Ну как мы сейчас. Одним словом, весёлый город, шевалье. Особенно весело будет собирать людей по кабакам и борделям, когда пойдём дальше. Впрочем, это ещё не сейчас. А пока - размещаемся, отогреваемся, пропиваем добытые деньги.
- Забавно, - задумчиво проговорил маленький аббат, внимательно рассматривая вырастающие на глазах стены и башни.
Его спутник зло усмехнулся в усы и спросил:
- И что, защищаться ни разу не пытались? Мужчины в этом Мюльберге вообще есть?
Старый сержант парой кратких, но весьма образных фраз объяснил ему - где, конкретно, пересидели всю войну Мюльбергские мужики и почему их там никто не ищет.
Примерно тоже самое, правда в несколько более цветистых выражениях объясняла изрядно замерзшей Анне Магда, солдатская жена. Объясняла долго, тщательно, искусно сплетая во фразы соленые слова. Их повозка немилосердно тряслась на корнях и ухабах. Магда правила лошадьми, твердо держа в покрасневших на морозе руках поводья, Анна, спрятав в старое одеяло курносый нос бездумно сидела на козлах рядом, глядя, как вырастают на глазах городские стены - стены, а за ними дома, острые шпили церквей и башен, золотые кресты, летящие ввысь дымки печей и каминов, мерцающие тёплым светом узкие окна. Холодный зимний ветер ударил в спину, будто на прощание привет передал. В одном из окон впереди приглашающе мигнул красным светом фонарь. Анна лишь завернулась плотнее и прикрыла рукой почему-то слезящиеся глаза. Идея незаметно сбежать от лагерной жизни подальше почему-то совсем перестала ей нравиться.
А рота меж тем, всё также бодро печатая шаг дошла почти до самых ворот с широко распахнутыми створками. Перед воротами с бодрым видом стояла городская стража, бдительно спрашивая пропуск у снующих туда-сюда горожан. Де Брасье в голос захохотал, да и остальные офицеры не удержались от улыбки. Было от чего - стена направо от ворот была взорвана и лежала неровной каменной грудой. Как раз на их глазах немалый обоз прошел в город напрямик, в обход бдительной стражи.
- Ладно, господа, размещаемся, - отсмеявшись, бросил капитан, указав на длинные двухэтажные, добротные на вид дома. Квадратом, словно пехотное каре, вне стен справа от дороги.
- Что это? - маленький аббат чуть поморщился, недоверчиво оглядывая ряды краснокирпичных, нежилых на вид строений.
- Честно говоря, забыл как это называется, - вновь оскалив зубы, пояснил капитан, - новомодное изобретение, специальные дома для постоя солдат, дабы не смущать покой мирных обывателей. Кто-то из ваших соотечественников изобрёл*, а наши генералы перенимают. (* вообще-то изобрёл казармы французский министр Кольбер и десятилетием позже )
- Казарма. Хорошая идея, наверное, - всё так же недоверчиво проговорил француз, - но не думаю, что для нас. Приятного отдыха Вам, капитан. А мы остановимся в городе.
Сержант пробурчал под нос что-то невразумительное, о том, что неплохо бы всяким скорым на дурацкие новинки господам французам самим оценить на своей шкуре мудрость их соотечественника. Господа французы предпочли ветерана не расслышать- их парочка отделились от колонны и скорой рысью поскакала к воротам. Солдаты проводили их глазами и свернули направо. Рота втянулась под арку, на мощёный казарменный двор. Ряды сломались, капралы отделений заорали своим "разойдись", с грохотом и лязгом встали, окончив свой марш, тяжёлые повозки. Магда на козлах бросила поводья, подышала, согреваясь, на руки, сказала - на вдохе, одним, коротким: "дошли". Анна спрыгнула, прошла, разминая ноги, пару шагов оглядываясь. Куда же её на этот раз занесла судьба. Капитан окинул взглядом снующий вокруг человеческий муравейник, махнул сержанту рукой и сказал, скаля белые зубы:
- Оставайтесь на хозяйстве, сержант. Я в город, насчёт дров и провианта договариваться. - сказал, и, не дожидаясь ответа, толкнул коня.
Неказистая капитанская лошадь проскакала, цокая копытами, прочь со двора, к приветливо распахнутым городским воротам.
Сержант задумчиво поглядел начальству вслед, почесал бороду, помянул, порядка ради, непечатными выражениями начальство высшее, в низкопоклонстве перед всем западным погрязшее, потом начальство непосредственное, слишком хорошо устроившееся, по вескому сержантскому мнению. Потом набрал воздуха в грудь, помянул ещё раз французские новины, из-за которых порядочные воины вынуждены ютиться на стоянках черть-и-где вместо того, чтобы честно - благородно спать по тёплым домам обывателей, как всякому ветерану известно - именно для того провидением и предназначенных. Пока ветеран ругался, рота успешно разместилась и без него. Сержант кивнул, вполне удовлетворенный увиденным, пробежал взглядом по мощеному казарменному двору и свистнул проходящему мимо солдату:
- Эй, Майер, иди-ка сюда, - долговязый Майер замер на полушаге, развернулся и изобразил всем видом энтузиазм, требуемый уставом при виде начальства. Сержант кивнул и проговорил добродушным, но строгим голосом:
- Передай Гансу, чтобы побыл на хозяйстве. Я в город, - сказал, развернулся и пошёл прочь.
От города казармы отделялись широкой полосой невысоких деревьев и колючего, переплетающегося шипастыми ветвями, кустарника. Очень плохо для обороны, для ловли самовольщиков и дезертиров - наоборот, очень хорошо. Старый сержант даром бы ел свой хлеб, если бы не знал тут наизусть каждую тропку.
Рядовой Ханс Майер побежал было со всех ног передавать сержантское поручение и сходу напоролся на интенсивно собиравшуюся Магду. Та, тоже сходу, развернула Майера обратно, передать сержанту, чтобы не дурил: они с Гансом, де, идут на рынок. Ибо жрать что-то надо, и сержантам в том числе. Договорила, взяла мужа под руку и пошла, оставив рядового стоять с раскрытым на морозе ртом посреди площади. Впрочем, недоумевал рядовой Майер совсем недолго. Почесал в затылке, подсчитал на пальцах количество оставшегося в расположении роты начальства, потом, тоже на пальцах, количество денег в кошельке, присвистнул и аккуратно, стараясь не привлекать лишнего внимания пошёл в сторону города. Напрямик, через кусты. Одну из троп в них он уже который год очень усердно протаптывал.
Прежде чем прапощик Лоренцо сообразил, что из офицеров на хозяйстве остался он один - за рядовым Майером в город сбежали его приятели - рыжий Донахью и испанец Санчес из пикинеров. И ещё человек двадцать из роты.
3-2
размещение