- Есть и немало. Но я пока сформулирую их, вечером поговорим, - ответил я, бросив быстрый взгляд на Степана.
- Хорошо. Степан, у тебя вопросы к Вячеславу будут?
- Будут, - ответил Микоян.
Проводив взглядом выходивших из палаты гостей, я откинулся на подушку. Степан мне понравился, довольно эрудированный пацан, приятно было с ним поговорить. Взяв с тумбочки часы, посмотрел на время.
"Ничего себе! Это что, мы со Степкой два часа проговорили?!"
В это время дверь в палату отворилась, и заглянула медсестра - узнать о моем самочувствии. Что мне нравилось, так это что обо мне заботились. Та же дежурная каждые два часа заходила и проверяла меня. Вот и сейчас, забрав градусник и сообщив, что через час начнутся процедуры, то есть уколы, вышла.
Со Степаном за время разговора мы довольно быстро скорешились, так что он теперь называл меня Севкой, а я его Степкой. За все время нашей беседы, в которой он был внимательным слушателем, мы успели немного узнать друг друга. Сидевший в стороне Путилин с интересом наблюдал за нами. Что мне понравилось в Степке, так это то, что в основном все вопросы были в тему.
За время нашего общения я выяснил, почему он пришел ко мне. Оказалось, его направили ко мне из центра переподготовки, где он переучивался на Як-1 - уговорить читать лекции по методике воздушного боя и боевому пилотированию. Что ж, я не против, но только после того, как хотя бы начну передвигаться.
В конце беседы он смущенно попросил принять его в мое подразделение и обучить боевому пилотированию. Вопрос меня озадачил, что я и сказал:
- В принципе я не против, только это надо обращаться не ко мне, а к командованию, чтобы тебя направили в полк, где я служу.
Степан заверил меня, что это не проблема, главное - моё согласие учить его.
После ужина я взял свежую газету, принесенную медсестрой, и стал с интересом изучать новости с фронтов. На первой странице была маленькая фотография командира, который поднимал в атаку своих бойцов. Снимали снизу, из окопа. Фотограф был мастер своего дела. Фотография передавала тот накал страстей, которые присутствуют в подобных случаях. Я ходил в атаку. В одну, но ходил. Так что могу с уверенностью сказать - это не инсценировка где-нибудь в тылу. Корреспондент действительно находился в первой линии - слишком неоднозначно выражала чувства спина командира, который держал в руке ТТ и взмахом звал своих бойцов следовать за собой. Даже куст минометного разрыва неподалеку так не привлекал внимания, как этот парень в форме лейтенанта.
- Кто написал статью? И вообще, про что она? - пробормотал я, взглядом ища в конце фамилию корреспондента. - Оп-па!
Фамилия была знакомая. Это был тот самый старший политрук, что фотографировал меня в первый день знакомства с полком Никитина, когда я стоял на крыле своего "ястребка" после боя с двумя "мессерами". Сомнений не было, это был он. Даже инициалы совпадали.
С интересом углубившись в чтение, понял, что речь идёт о бое одной из рот Западного фронта. Написано было интересно. Можно даже сказать, очень. Фантазия у меня буйная, этот бой как будто встал перед глазами. Так что потратил я на эту статью почти час, то вчитываясь в текст, то воображая картины сражения…
В итоге маршевая рота под командованием лейтенанта Горелых, причём не кадрового, а из запасников, сумела задержать прорвавшихся немцев на полтора дня! До подхода дивизии из резерва. Уничтожив при этом больше десятка танков, множество грузовиков и просто огромное количество гитлеровцев!
Конечно, и потери оказались большими. От роты и приданной ей сорокапятки с расчётом осталось чуть больше сорока человек, но сам командир выжил. И именно на последней позиции его разыскал корреспондент.
Заканчивалась статья коротким сообщением о гибели лейтенанта Горелых в следующем бою. В котором как раз и сделана была эта фотография…
- …слав? Спишь?
Открыв глаза, посмотрел на склонившегося надо мной особиста и спросил, случайно стряхнув с груди газету:
- Я что уснул?
- Похоже, что так, - согласился со мной Путилин, поднимая ее с пола.
- Странный сон, - сказал я, припомнив ускользающие видения.
- Расскажешь? - Сержант положил газету на тумбочку, пододвинув стул, уселся на него и приготовил блокнот и карандаш.
- Почему нет? Заглавие, - кивнул я на газету.
Особист поднял ее, бросил быстрый взгляд на фото и вопросительно посмотрел на меня.
- Вот там я и был.
- Как это?
- Как бы объяснить… Ум-м. У меня было такое впечатление… Да, как в кино, только все по-настоящему. Ревущие танки, горящие деревья, стрельба… Похоже все.
- А, это у тебя просто фантазия хорошая. Бывает, - отмахнулся Путилин, сразу потеряв интерес к моему сну. Видимо, подобное он слышал не раз.
- Бывает, - согласился я. Сны у меня действительно выразительные. - Лейтенанта только жалко.
- Если бы он не поднял в контратаку батальон, немцы бы ворвались в окопы, а это еще хуже. Тут они их отбросили, а то, что Горелых в ней погиб, так это судьба, - спокойно ответил особист. Видимо, он действительно читал эту статью.
- Все равно жалко. Таких людей теряем. Как он засады устраивал, а?
- Судьба… Героя вот посмертно получил. Ну что, приступим?
- Это да. Приступим… У меня тут вопрос образовался, даже не вопрос, а просьба.
- Говори.
- Я не успел прочитать газету, уснул на этой статье; что творится на фронтах? Мы остановили немцев?
- Кхм. М-да. Ну, слушай. - Устроившись на стуле поудобнее, сержант посмотрел на меня и начал рассказывать последние новости на фронтах: - Отступаем мы. Что тут говорить, сам недавно с фронта, знаешь, как там. За эти дни, что ты был без сознания, немцы сделали несколько крупных прорывов - разведка прощелкала - окружая наши войска. Один на Украине к Киеву, но были отброшены фланговым ударом резервной армии. Говорят, она вся полегла, но дала время не только начать отводить войска - товарищ Сталин отдал приказ, - но и занять оборону, пока они отходят. Те части, что стояли в обороне, практически полностью полегли, но наши отошли. Сейчас Киев в руках немцев.
- Отбивать обратно будут?
- Вряд ли. Там сейчас неразбериха. У меня друг оттуда только что приехал, рассказывал. Везде как будто слоеный пирог. Пока все нормализуется, сколько времени пройдет. Главное, фронт держат.
- А в Белоруссии что? - спросил я, принимая информацию к сведению. Насколько мне было известно, в моей реальности Киев захватили несколько позже. В двадцатых числах сентября. Видимо, тут сыграло роль то, что Сталин все-таки дал приказ отвести войска. Судя по виду Путилина, вышли не все, далеко не все. Вряд ли много больше половины.
- Тоже отступаем понемногу, но не так, как на Украине, там немцы делают гигантские шаги вперед.
- Понятно. Ладно, давайте по посещениям. С кого начнем? - спросил я.
- С авиаконструкторов.
- Хорошо.
- Так, Яковлев сам приезжать отказывается, велел привезти тебя к нему, когда начнешь ходить.
- Да пошел он тогда! Надо - приедет. Это я ему нужен, а не он мне. Что с остальными?
То, что у Яковлева барские замашки, я слышал еще в свое время. Общаться с подобными людьми мне приходилось постоянно, и тут их видеть не то что не мог, а просто не хотел. Надо - придет, не надо… на х… я его видел.
- Лавочкин очень хочет с вами пообщаться. Просто рвется… - продолжил особист, но был прерван мною.
- О как? Знаете, а вот с ним я бы встретился. Это можно организовать?
- Да, он сейчас в Москве. Когда его записать?
- На вчера, - коротко ответил я, получив в ответ внимательно-оценивающий взгляд Путилина.
- Понятно. Тогда завтра в девять утра. У тебя как раз заканчиваются процедуры, да и Елена Степановна уже осмотрит, вот я его и проведу.
- Это все хорошо, но мне нужен мой дневник. Он с вещами? - спросил я и по лицу сержанта понял, что ляпнул глупость.
- Нет, конечно. Твой дневник теперь считается документом особой важности, он опечатан, лежит у меня в сейфе.
- Вот и его прихватите. Нужно будет много что продемонстрировать Семену Алексеевичу.
- Ты его знаешь?! - удивился особист.
- Просто слышал. Что там дальше?
- Так… Гудков подал заявку. Его сейчас нет в Москве, вернется через десять дней.
- Вот как вернется, так и встретимся.
- Петляков тоже заинтересовался тобой. Но он в Москве только через месяц появится. Где-то на одном из эвакуированных заводов работает.
- Понятно. Как вернется, так и поговорим, - ответил я так же, как и в случае с Гудковым.
- Пионеры… Пресса… Насчет них пока ничего нет. Нужно дождаться получения разрешения на встречу. А пока давай обсудим, что будем делать с твоей будущей речью. Мне должны были привезти пробный набросок, но не привезли, так что давай своими словами. Я тут накидал возможные вопросы, так что давай буду задавать, а ты на них отвечать. Согласен?
- Конечно, - ответил я, пожимая плечами и морщась от вспышки боли в боку. Рука меня не тревожила.
Ночь прошла спокойно. Кошмары на этот раз не мучили. После осмотра и всех процедур я лежал на здоровом боку и уже без особого интереса читал опостылевшую на второй день газету.
"Блин, кроссворда нет… И сканворда… Даже занюханного ключворда нет!"
Только я отложил газету в сторону, как после стука отворилась дверь и Путилин пропустил в палату моложавого мужчину средних лет в полувоенном френче. Я только потом узнал, что такие носили в тылу гражданские начальники. Почему в нем был Лавочкин, не знаю. Видимо, накинул то, что было. В руках сержант держал запечатанный конверт с грифом "совершенно секретно".