Обычно в этом кабинете было не принято засиживаться допоздна. Естественно, служба военная, а тем более разведывательная, не предполагает нормированного рабочего дня, но в случае проведения важной операции действие, как правило, переносилось в другие места - на конспиративные квартиры, радиоцентры или в помещения соответствующих отделов. Сегодня все было не так. В кабинете начальника в этот неурочный час собрались все его заместители, кроме того, рядом с Пикенброком стоял высокий молодой человек, левая рука которого была забинтована и висела на повязке из черного платка. Судя по тому, с каким интересом юноша разглядывал обстановку кабинета, задерживая взгляд то на разгневанном демоне с японской картины, то на знаменитом пресс-папье с бронзовыми обезьянами, то на модели старого бронепалубного крейсера, на котором хозяин кабинета служил в молодости, было понятно, что человек попал сюда в первый раз и жизни.
- Господин адмирал, позвольте вам представить обер-лейтенанта Плюкера. - Пикенброк отступил и сторону, давая возможность Канарису хорошенько рассмотреть гостя. - Клаус служит в абверштелле, работающем при корпусе Форстера. "Кибиц", господин адмирал. Обер-лейтенант как раз получил отпуск по ранению и, я думаю, сможет поделиться с нами некоторыми деталями, которые на бумаге сложно передать.
- Как поживает гауптман Коцерчук? Где вас ранило, обер-лейтенант?
- Гауптман жив и здоров. А я… Поехал допрашивать русского из свежего подкрепления, господин адмирал, и попал под обстрел. Три осколка в руку. Приехал для обследования в центре профессора Каллера.
- Присаживайтесь, обер-лейтенант, - Канарис гостеприимно указал гостю на стул у своего стола. - И поделитесь с нами своим взглядом на происходящее в России. А то мы тут, в тылу, не очень представляем, каково вам, фронтовикам, приходится.
- Обстановка, господа, очень напряженная, - кивком поблагодарив Пикенброка за чашку чая, начал рассказывать фронтовик. - Первичная обработка документации, брошенной русскими, проводилась кое-как, поэтому, несмотря на богатую добычу, пользы от нее оперативным подразделениям пока немного. Но главный фактор, мешающий вдумчивой работе, это все-таки большая засоренность тылов остатками войск противника. Вы не поверите, господа, но обстрелы машины или колонны стали такой обыденностью, что о них зачастую даже не докладывают!
- Это остатки разбитых частей или специально организованные группы? - как обычно, негромко спросил Лахузен.
- И то и то… В дивизионных тылах много специальных групп, организованных как НКВД, так и партийными подразделениями. Я как раз ехал допрашивать одного из членов такого отряда. Надо сказать, господа, что захват члена такой "банды" живьем - большая удача. Эти "ночные воры", как прозвали их наши солдаты, крайне редко попадают в плен.
- Неужели они настолько фанатичны, что сами лишают себя жизни? - снова поинтересовался Лахузен.
- Нет, Эрвин, - ответил вместо лейтенанта фон Бентивеньи, руководитель контрразведывательной службы. - Насколько мне известно, они так "достают" нашу солдатню, что те особо не церемонятся. Час назад, к примеру, пришло сообщение, что эти "бандиты" разгромили хлебопекарную роту севернее Смоленска. Минимум сутки целой дивизии теперь сидеть без хлеба.
- Совершенно верно, господин оберст-лейтенант! - подтвердил слова начальства фронтовик. - Солдаты очень злы на них. Но и фанатизм сбрасывать со счетов не стоит. Мне известно о трех случаях, когда взятый в плен "вор" набрасывался на конвоиров или офицера, ведшего допрос.
- Но хоть что-то о структуре и способах действий этих возмутителей спокойствия вы знаете? - Адмирал машинально почесал кончик длинного носа.
- Да, господин адмирал! - лейтенант чуть не вскочил с кресла, и Канарису пришлось жестом показать ему, что тянуться перед начальством не надо. - К сожалению, документальных подтверждений попадает нам в руки немного, да и то приходится отправлять их в штаб армии или передавать СД, но и могу, если требуется, изложить свои наблюдения.
- За тем вас и позвали, обер-лейтенант.
- Агентура большевиков, оставленная в тылу, и так называемые партизаны пока не представляют серьезной угрозы. По крайней мере - для крупных воинских частей. Большое количество агентов и убежденных коммунистов крайне непрофессиональны, вдобавок местные жители охотно сообщают нам и службе безопасности о таких элементах. Навыки конспирации они зачастую игнорируют. Налаженных разведывательных сетей пока не выявлено.
- Ну и времени для их обнаружения у нас пока немного было, - буркнул себе под нос Пикенброк. - А хорошо законспирированную сеть обнаружить совсем не просто, лейтенант.
- Остатки разбитых войск противника могут доставить определенные неприятности, но в массе своей состоят из деморализованных солдат, основной целью которых является добраться до линии фронта или затеряться среди сельских жителей, - кивнув на комментарий оберста, фронтовик продолжил свой рассказ. - Хотя случаются и казусы вроде того случая, когда колонна снабжения северо-западнее столицы Вайсрутении была расстреляна из пушек.
- Это две недели назад, да? - уточнил Бентивеньи.
- Совершенно верно.
- Адмирал, я докладывал вам об этом эпизоде. Дело забрала Служба безопасности.
- Диверсионные же группы, господа, - продолжил подбодренный взмахом руки начальника абвера лейтенант, - это, доложу я вам, совершенно другая история. Большинство членов таких отрядов - кадровые офицеры русской тайной полиции или пограничных войск, хорошо умеющие действовать в условиях диких лесов. К тому же их тактика не подразумевает прямого боя с нашими частями. Их действия очень сложно предсказать, поскольку они варьируются от нападений на военнослужащих до обрыва линий связи и от обстрела воинских частей и колонн до поджога хозяйственных построек.
- А разведдеятельность? - спросил Пикенброк, внимательно конспектировавший все, что говорил обер-лейтенант.
- Визуальная разведка, безусловно, ведется. Агентурная - вполне вероятно. Однако следует учесть, что эти группы очень плохо обеспечены средствами связи. Функабвер пока зафиксировал всего восемь передатчиков в наших тылах, и эти случаи расследуются с особой тщательностью. Единственное - это не входит в зону нашей ответственности, а СД, как я уже сказал, крайне неохотно делится информацией. Да и на поверку оказывается, что эти передатчики принадлежат группам второго рода и их ликвидация сопряжена с определенными трудностями.
- Какими же? - Канарис, до этого момента рассматривавший фотографический портрет Франко, на котором испанский диктатор собственноручно написал посвящение ему, перевел взгляд на лейтенанта.
- Господин адмирал, - дернулся было фронтовик, но попытки вскочить все-таки не сделал, - 19 июля подразделение полиции безопасности совместно с армейскими частями предприняло попытку захватить особо наглого русского радиста, "висевшего" в эфире несколько часов. Во время операции произошел бой оперативной группы с охраной радиста, которая, по некоторым данным, насчитывала чуть ли не сотню солдат.
- Сотня? Хе! - послышался смешок Лахузена. - Что, "мясники" ушли ни с чем? Или они в качестве охраны и деревья в том лесу посчитали?
- За две минуты боестолкновения полицейские потеряли почти взвод! - В голосе фронтовика послышалась обида. - Часть из них была убита холодным оружием, часть застрелена, а остальные пострадали от мин! Во время боя оперативной группе даже пришлось отступить, а противник захватил пленных! Я думаю, что при соотношении сил меньше, чем один к трем, в пользу русских это вряд ли было возможно!
- Это вы, обер-лейтенант, многого не знаете, - оберст усмехнулся. - Ребята из Учебного полка делали такие же вещи - взводом захватывали мост, который охраняла рота, а то и две, русских!
- Господин оберст, я не стал бы сравнивать русских с нашими парнями, - немного запальчиво начал Плюкер, но продолжить не успел.
- А вот этого, обер-лейтенант, мне не хотелось бы видеть у моих сотрудников! - говорил Канарис негромко, но с отчетливыми приказными нотками в голосе. - Одна из основных причин ошибок в работе разведчика - недооценка противника! И если мне память не изменяет, не далее как неделю назад группа вот таких вот, как вы изволили выразиться, "бандитов" совершила успешное покушение на рейхсфюрера. Да и действия группы, известной под кодовым названием "Медведь", ничем не уступают приключениям ребят из "Бранденбурга". Или вы не согласны, Эрвин?
На несколько мгновений в комнате установилась тишина: обер-лейтенант после отповеди столь высокого начальства просто застыл, Лахузен явно пытался понять, в чем причина лестной оценки действий противника адмиралом, обычно крайне скептически относившегося к диверсионным операциям, а Бентивеньи с Пикенброком молчали, если так можно сказать, за компанию.