- Шок еще не прошел. Это не страшно, но некоторое время такое состояние еще продлится. Я вызову для нее неотложную помощь.
- А стоит ли? - спросил я. - Если приедет "скорая", то делом неминуемо займется полиция. Вы ведь знаете, как Маджори относилась к Максу и как он погиб. Отбоя от вопросов не будет.
- Если существует хотя бы малейшая опасность для жизни Маджори, то пускай спрашивают что хотят, - сказал доктор. - Я не собираюсь устраивать из этого дела тайну, раз женщине грозить смерть, а особенно Маджори - она мой старый друг.
Пока мы разговаривали, Маджори вздохнула и начала что-то шептать. Доктор Джарвис склонился над ее белым, исстрадавшимся лицом.
- Маджори! Ты слышишь меня, Маджори? С тобой все в порядке?
Маджори что-то ответила, но доктор, видимо, не мог ничего разобрать. Он придвинулся ближе:
- Маджори! Как ты себя чувствуешь?
Но Маджори не реагировала и шептала что-то в забытьи. Доктор вдруг повернул к нам изумленное лицо и сказал:
- По-моему, она говорит на каком-то странном языке.
- Можно, я попробую? - сказала Анна, и Джарвис уступил ей свое место.
Анна прильнула ухом к губам старой женщины.
- Маджори! Это Анна! Повторите, Маджори!
Маджори вновь что-то зашептала хриплым невыразительным голосом. Похоже, она говорила связно, фразы следовали одна - за другой.
Анна, однако, прекрасно ее поняла, потому что, когда Маджори вновь замолчала, она задала ей вопрос на том же самом странном языке.
- Что она говорит? - спросил я профессора Кволта.
Кволт, видимо, тоже был знаком с этим языком. Он поднес палец к губам и попросил меня:
- Погодите минутку, я все вам скажу. Это очень важно.
Это было не только важно, но еще и очень долго. Анна шепталась с Маджори добрых десять минуть. По выражению лица профессора Кволта я понял, что Маджори рассказала что-то страшное. Он грыз свою трубку, как грызет ненавистную цепь огромный злой мастифф.
Тут у Маджори начался бред. Ее речь становилась, очевидно, все менее связной, и наконец она замолчала и вновь забылась сном. Доктор Джарвис еще раз пощупал пульс.
- Ей уже лучше. Думаю, часа три-четыре хорошего отдыха, и она придет в себя. Если вы оставите ее здесь, то уверяю, с ней будет все в порядке.
Кивком я поблагодарил его. Доктор укрыл Маджори шерстяным одеялом и пригласил нас пройти в гостиную.
Французские двери, ведущие в сад, были открыты и, в комнату проникал свежий морской ветерок. Доктор Джарвис выкатил для нас три маленьких старинных кресла и жестом предложил присесть. Сам он сходил в маленький, темный дубовый кабинет и принес четыре стакана.
- После всего случившегося, - сказал он, - нам не помешает подкрепиться. Перед вами бутылка превосходного виски, которую мне привез брат из поездки.
Пока доктор готовил выпивку, мы разглядывали комнату. Она была оформлена в традиционном стиле, но вместе с тем и со вкусом. На стенах цветастые французские обои, вдоль стен маленькие антикварные столики, камин с затейливой железной решеткой. Висели картины - английские пейзажи, а также коллекция миниатюр восемнадцатого века. Да, доктор имел неплохой вкус.
Джарвис тем временем раздал всем по стакану и сел сам.
В течение нескольких минут мы потягивали виски со льдом, не говоря ни слова, и вдруг Анна неожиданно сказала:
- Думаю, всем будет интересно узнать, что рассказала Маджори..
- Часть из этого я понял, - сказал профессор Кволт. - Это был диалект, не так ли? Один из старых персидских горных диалектов?
Анна кивнула:
- Это очень древний и малоизвестный язык, на котором говорила маленькая группа мудрецов, жившая в изгнании в горах Персии. Мне он знаком лишь потому, что однажды пришлось переводить старые фармакологические документы, составленные этими мудрецами.
- А с чего это Маджори на нем заговорила? - холодно спросил я. - Да еще так плавно и быстро, будто изъяснялась на нем всю жизнь?
- Пока она не придет в сознание и сама все не расскажет, нечего и гадать, - ответила Анна. - Может, она выучила этот язык, чтобы помогать мужу. Но все это странно. В целом мире вряд ли наберется десяток человек, которые могут говорить, да еще так хорошо, как Маджори. Я понимаю многое, что сказано на языке мудрецов, но сама не смогу составить даже двух-трех предложений.
Я сделал глоток виски.
- Маджори говорила, что ее абсолютно не интересовали безделушки Макса. Если так, почему же она говорит на этом малоизвестном языке?
- А может, она его и не учила, - сказал профессор Кволт, скрещивая свои длинные ноги в клетчатых брюках. Вполне вероятно, что она разговаривала под гипнозом. Такое бывает.
- Раньше считали, что те, кто говорит на чужих языках одержимы злыми духами, - спокойно заметил доктор Джарвис. - Помнится, был такой тест, на проверку присутствия демона.
Я закурил.
- Думаю, со временем мы выясним этот вопрос, - сказал я. - Прежде всего, Анна, что она тебе сказала?
При свете лампы в гостиной доктора Джарвиса Анна казалась еще более красивой. Прежде чем начать говорить, она облизнула губы, и теперь они вызывающе блестели.
- Перевести точно довольно трудно, - начала она. Древние мудрецы, которые говорили на этом диалекте, имели иные представления о жизни, чем существуют сейчас, поэтому некоторые идеи вообще не имеют современного эквивалента. Насколько я смогла понять, Маджори рассказала одну историю. Если я что-то буду говорить не так. пусть профессор Кволт меня поправит, - попросила Анна и продолжила свой рассказ: - Это история замечательной девочки, которая была любимицей своего отца. Она собиралась выйти замуж за богатого юношу и провести свою жизнь в роскоши и счастье. Их родители готовились к свадьбе, а молодые нареченные с нетерпением ждали роскошной церемонии венчания и первой брачной ночи. И вот в последний вечер перед свадьбой могущественный джинн проник в дом юной девушки и похитил ее, для того чтобы отдать группе каких-то странных или диких людей, я не уверена в правильности своего перевода.
- Фанатиков, - подсказал профессор Кволт. - Скорее всего, так будет правильно. Это слово на многих диалектах обозначает религиозных маньяков.
- Как бы то ни было, девушке предстояло подвергнуться пыткам и умереть. Но у нее была непотребная и развратная сестра, которая догадалась, что произошло с несчастной невестой и последовала за волшебником в его дом. Там она узнала, что собираются сделать с ее сестрой, и предложила самому главному джинну заключить договор. Договор был такой: если юную невесту выпустят на свободу, то она обязуется до конца дней своих· быть шлюхой джиннов и никогда не выходить замуж. Я все правильно говорю, профессор Кволт?
- Да-да, пока что да, - ответил он. - Все соответствует древним обычаям.
- Дальше мне было трудно разобраться. Но, насколько я уловила, та самая непотребная сестрица дала себе обещание, что в один прекрасный день она отомстит мудрецам и джиннам и отплатит им за все зло и страдания, причиненные ими невинным людям. Но несмотря на то, что сестра невесты стала шлюхой джиннов и ее насиловали, истязали, совершали жестокие религиозные ритуалы в самых изощренных и отвратительных формах, ее сестра-красавица осталась в плену у фанатиков и умерла медленной и страшной смертью. Ее мучили ужасно. Так, например, ей вскрыли живот, вложили в чрево змею и зашили рану. А о других пытках и ритуалах мне даже страшно рассказывать.
Когда Анна окончила свою речь, воцарилось тягостное молчание. Я сделал солидный глоток виски и наслаждался ощущением жгучего аромата на языке. Доктор Джарвис стоял молча и неподвижно, глядя в окно на темные лужайки перед домом, а профессор Кволт сидел, опустив голову и закрыв лицо руками.
Затем профессор сел прямо и поднял голову:
- Я знаю, о чем мы все думаем. Вопрос в том, принимать все это всерьез или нет?
Анна поставила стакан на стол.
- Я не вижу причин пренебрегать этим рассказом, сказала она. - Все, что рассказала Маджори, соответствует тому, что вы рассказывали нам об Али-Бабе и его "Сорока Разбойниках". Девушку взяли в плен сектанты нцваа. Все сходится.
Кволт задумчиво потер подбородок и посмотрел на Анну своими усталыми глазами.
- Все это так, Анна, все так. Но эту историю мог бы рассказать любой, кто более-менее знаком с. историей магии Среднего Востока. Об этом есть книги в доме вашей крестной, мистер Эрскайн. И если она знает этот язык, тогда очевидно, что у нее была возможность познакомиться с мифами и легендами.
Я загасил окурок в пепельнице.
- В этом стройном объяснении есть уязвимое место, профессор. Маджори не знала никаких иностранных языков, ее абсолютно не интересовали антикварные вещи и книги Среднего Востока. Она рассказывала мне, что Макс часто присылал из поездок по Востоку посылки, и она даже не утруждала себя, чтобы открыть их. Более скучной натуры трудно представить.
Доктор Джарвис повернулся к нам.
- В таком случае, - спросил он, - как же она могла связно рассказать столь длинную и сложную историю? Она одержима или загипнотизирована? Или нам все это почудилось?
- Думаю, последнее исключается, - ответила Анна спокойно. - Я думаю, невозможно, чтобы Маджори Грейвс знала этот древний язык.
- Быть такого не может, - добавил доктор.
- Политикам известен метод обучения языку по оригинальному методу, за одну ночь, - вставил профессор Кволт.
У меня возникло чувство, что он скорее проверяет уверенность Анны, чем критикует ее.
Анна покачала головой: