* * *
Умирает старый еврей. У изголовья стоит его жена Сара и скорбит по уходящему мужу.
Он говорит ей:
– Сара, скоро я умру. Я хочу, чтобы ты выполнила мою последнюю просьбу. Я прошу, чтобы, когда меня пойдут хоронить, по одну сторону от гроба шла ты, Сара, моя жена, с которой я прожил всю жизнь. Но я хочу, чтобы по другую сторону гроба шла моя последняя любовница Рива, ты ее знаешь. И тогда я спокойно отойду в мир иной…
Сара, побагровев:
– Чтобы я шла за гробом с этой потаскухой, этой тварью и сумасбродной сукой?!
– Да, Сара. Ты должна выполнить мою просьбу, а иначе я тебя прокляну!
Саpа долго молчала, затем пpоцедила:
– Хоpошо. Я выполню твою пpосьбу. Hо имей в виду: эти похороны не доставят мне никакого удовольствия.
* * *
– Двойра, наша тетя Рахиль умерла, вот письмо из Америки.
– Ах, какое несчастье, какое несчастье!
– Погоди. Она завещала нам пять тысяч долларов…
– Дай ей Бог здоровья.
* * *
Умерла у Абрама жена. Приходит он в газету – напечатать объявление. Заплатил по минимальному тарифу и дает текст: "Сара умерла".
Ему говорят:
– За минимальную цену вы можете дать четыре слова.
– Тогда добавьте: "Продам "Москвич"".
* * *
Встречаются два еврея, один другому говорит:
– Слыхал, вчера Абрам умер? Ты на похороны пойдешь?
– А что мне Абрам, я его и не знал толком, и не уважал. Вот если б ты умер – я бы обязательно пришел.
* * *
Умер старый еврей. Вскрыли его завещание, читают: "Дочке моей, Сарочке, оставляю сто тысяч долларов и дом. Внучке моей, Ривочке, оставляю двести тысяч долларов и дачу. Зятю моему, Шмулику, который просил упомянуть его в завещании, упоминаю: привет тебе, Шмулик!".
Муж Двойры уехал по делам. В это время умирает его сестра. Двойра должна сообщить мужу о несчастье очень осторожно, потому что у него больное сердце. Двойра посылает телеграмму: "Сара неопасно заболела. Похороны в четверг".
* * *
Умирает старый Исаак. У его постели собралась родня.
– Сара здесь? – спрашивает он.
– Здесь.
– Хаим здесь?
– Здесь.
– Двойра здесь?
– Здесь.
– Мойша здесь?
– Здесь.
– А кто же остался в лавке?!
* * *
– Вы не знаете, кого хоронят?
– Какого-то Лейкина, артиста.
– Да-а-а? А разве он умер?
– Ну если только это не генеральная репетиция.
* * *
– Алло, Хаим дома?
– Пока да!
– И я могу зайти?
– Только быстро – через час выносим.
* * *
Сара на смертном одре.
– Сруль, – обращается она к мужу, – я скоро умру. А ты, едва меня похоронишь, забудешь, какой я была тебе прекрасной и верной женой, и станешь ухлестывать за другими.
– Сара, – успокоил ее Сруль, – сперва умри, а потом мы поговорим.
* * *
Верующий еврей Шломо лежит в госпитале при смерти. Его семья пригласила раввина быть с ними в этот тяжелый момент.
Когда раввин встал у кровати больного, состояние Шмуля явно ухудшилось, и он судорожными движениями руки показал, что хочет что-то написать. Раввин с любовью подал ему ручку и лист бумаги.
Шломо из последних сил нацарапал записку и умер. Раввин решил, что сейчас не время читать записку, свернул ее и положил в карман пиджака.
На похоронах, когда он заканчивал свой панегирик покойнику, раввин вспомнил, что на нем тот самый пиджак, в котором он был в момент смерти Шломо. Раввин сказал: "Знаете, Шломо дал мне записку прямо перед смертью. Я ее еще не прочел, но, зная Шломо, я уверен, что она содержит слова утешения для всех нас".
Он развернул записку и прочел: "Ребе, сойди с моей кислородной трубки!!"
МНЕ ТОЖЕ НЕ ОЧЕНЬ НРАВИТСЯ ЭТА СЕМЬЯ
– Хаим, ты удачно женился?
– Нет.
– Почему?
– Окна во двор.
* * *
– Хая Соломоновна, вы не против сегодня поужинать вместе?
– С удовольствием, Абрам Ильич.
– Тогда у вас ровно в семь.
* * *
– Ой, ваш Абрамчик на лицо – вылитый папа!
– Это не страшно, был бы здоров!
– Добрый вечер, Сара Абрамовна! Как ваша головная боль?
– Ой, ушел играть в карты.
* * *
Записка от учительницы к родителям: "Уважаемые родители! Мойте своего Сему! Он пахнет!"
Ответная записка: "Уважаемая Серафима Львовна! Сему не надо нюхать! Сему надо учить!"
* * *
– Мадам Трахтенберг, когда ваша Софочка думает выходить замуж?
– Всегда!
* * *
– Боря! Не бей так сильно Изю! Вспотеешь!
* * *
– Сара! Сара! Ваш сын ест с помойки!
– Абраша! Много не ешь, скоро обедать!
* * *
– Мойше, когда тебя нету дома, соседи про тебя такое говорят!
– Ой, когда меня нету дома, так пусть они меня даже бьют!
* * *
– Мама, как мине правильно писать – "флякон– чик" или "фликончик"?
– Ой, напиши "пизурок", и все!
* * *
– Роза Соломоновна, что, ваша дочь родила?
– С чего вы взяли?
– Я видела, как она в парке вчера кормила ребенка грудью.
– Ой, так почему же сразу родила?! Если у девушки есть молоко и свободное время, отчего бы ей не покормить в парке ребенка грудью?
* * *
– Фима, ты нам больше не звони.
– Почему?
– После твоего визита у нас пропала серебряная ложка.
– Ты что, с ума сошел? Приди и обыщи меня и мой дом! У меня нет твоей ложки!
– Конечно нет, мы ее нашли.
– Так в чем же дело?
– Неприятный остался осадок.
* * *
Рабинович встречает Изю и говорит ему:
– Я купил ботинки на два размера меньше.
– Уже на ботинках экономишь? – спрашивает Изя.
– Да нет, – объясняет Рабинович, – просто, когда домой заходишь, там жена истеричка, там сын наркоман, там сосед орет, а ты снимаешь туфли, и так хорошо…
* * *
– Правда ли, что ваша дочь выходит замуж?
– Да, постепенно.
* * *
Во время обеда со стола падает ложка. Хозяин успевает ее поймать.
– О, тетя Хая в лифте застряла.
* * *
– Хая, смотри, какие у тебя кривые и волосатые ноги!
– А! Какая разница, на чем ходить на работу.
* * *
– Ты знаешь, моя жена так хорошо готовит и вышивает на пяльцах.
– Ха! Моя тоже не очень большая красавица.
* * *
Сын звонит своей матери:
– Ты знаешь, мама, я хочу жениться.
– Хорошо, сынок.
– Да, но она русская.
– Хорошо, сынок.
– Да, но у нас нет денег, и мы хотим взять у вас с отцом ваши сбережения.
– Хорошо, сынок.
– Да, но нам негде жить, и мы хотим поселиться в вашей комнате.
– Хорошо, сынок.
– Да, но что ты тогда будешь делать?
– Вот положу трубку и умру.
* * *
– Хаим, Сарочка уже три года как умерла, почему ты не женишься?
– Ты знаешь, я ищу женщину с астмой.
– ?
– После Сарочки осталось столько лекарств.
* * *
– Мойше, скажите, вы с вашей Басей счастливы?
– А куда деваться?
* * *
– Сара, ты помнишь, как мы опоздали на последний пароход в Стамбул и ты держала меня за руку?
– Да, я всегда держала тебя за руку.
– Ты помнишь, как закончился НЭП, меня посадили и ты держала меня за руку?
– Да, я всегда держала тебя за руку.
– Ты помнишь, как в тридцать седьмом мне дали пятьдесят восьмую и ты держала меня за руку?
– Да, я всегда держала тебя за руку
– Ты помнишь, как меня взяли, когда было "дело врачей", и ты держала меня за руку?
– Я всегда держала тебя за руку.
– Так, может быть, все неприятности у меня были оттого, что ты держала меня за руку?!
* * *
– Мендель, ты не мог бы одолжить мне пятьсот рублей?
– Пятьсот рублей? Столько я и родному брату не одолжу!
– Ну, своих родственников ты знаешь лучше.
* * *
– Это твой родной брат? – спрашивает Додик Менделя.
– Да, но он мой дальний родственник.
– Как это может быть?
– Я родился первым, а он был в семье одиннадцатым.
* * *
– Знаете, на еврейской свадьбе жених, по обычаю, не может поцеловать невесту.
– Почему?!
– Потому что рядом с женихом сидит его мама и все время твердит: "Кушай! Кушай! Кушай!"
* * *
Сват сватает единственную дочь местечкового богача. Перечисляет все достоинства жениха, под конец говорит:
– Но есть у него один маленький недостаток: заикается.
Обеспокоенная мать невесты:
– Что, всегда?
– Упаси боже! Только когда говорит.
* * *
Хана родила первенца. Вечером сходятся гости. Чтобы уберечь дитя от злых чар, родители убирают колыбель в темный угол комнаты и вместо ребенка прикрывают одеялом старую собаку.
Однако пожилая соседка Двойра не может перебороть любопытство.
Она приподнимает краешек одеяла, таращит глаза и говорит:
– Дай ему Бог здоровья! Вылитый отец!