Инквизитор разрушил заклинание истины, Долвьенн немедленно отпустила руку Эндри и, хромая, пошла к капитану Гилврэю. К тому времени Сентерри находилась в объятьях Эмтеллиана, а Терикель вытирала кровь с лица салфеткой Ларон направился к Эндри.
- Нам пора, парень, если тебе не хочется понаблюдать за наказанием, - сказал Ларон, указывая на главную дверь.
- Так это то, чем занимаются лучшие представители нашего общества? - пробормотал Эндри, и его лицо приняло озадаченное выражение.
- Вот куда уходят наши налоги, Эндри. Я забыл спросить, как Вел?
- Умирает, но мы уже попрощались.
- Ты думаешь, она бы захотела со мной поговорить, прежде чем я снова исчезну?
- Я думаю, она стала бы настаивать на этом.
Утром, спустя несколько часов, Ларон отправился в путь вместе с Риеллен, Долвьенн и Гилврэем. Мэбен решил, что должен вступить в ряды жречества, и, прежде чем дать обет послушания, пришел в комнату к Эндри, неся что-то под мышкой. Это оказалась одежда, которая подходила лишь тому, кто был по меньшей мере на два фута ниже Эндри, несколько украденных книг о магических заклинаниях, горстка серебряных и медных монет, одеяло и нож.
- Я слышал, рекконов пошлют вслед за капитаном Гилврэем и леди Долвьенн, - сказал Мэбен.
- Ну да, - ответил Эндри. - Мы должны не терять их из виду, пока не кончится день, затем привести к ним Регентскую Гвардию и отряд кастеляна. Кажется, они спешат прямо в Логьяр, поэтому мы тоже отправляемся туда.
- Но я думал, тебе нравится капитан.
- Да, но я солдат, а Сентерри - мой командир.
- Эндри, я слышал, высокоученая Терикель должна идти с рекконами.
- О да, и Уоллес тоже. Сентерри сообщила ему, что случилось с инквизитором, затем пообещала сделать его поваром во дворце Логьяра. Он очень хочет попасть туда и устроить пир, когда приедет принцесса. А сейчас, Мэбен, я должен присоединиться к рекконам, поскольку в полдень мы уже уходим. Присмотри за Веландер, пока она здесь.
- Конечно, и береги себя, Эндри.
ГЛАВА 7
СТРАХ ДРАКОНА
На второй день после выхода из Альпенфаста рекконы заметили на дороге странные ровные круглые следы. Как правило, вокруг них были разбросаны кости.
- Где-то рядом прозрачные драконы, - заявил Эссен, слезая с лошади и вынимая острый, по виду дорогой топор из руки скелета на краю одного из следов.
- Да я заметил, сир, - ответил Эндри, принимая у него топор.
Они перешли вброд широкую, но мелкую реку и некоторое время ехали вдоль берега. Дорога превратилась в ровное заросшее травой поле, окруженное горами.
Теперь чаще всего Эссен ехал рядом с Эндри, который рассказывал ему о заклинании истины. Еще Эндри объяснял ему кое-какие правила поведения, о которых узнал от Ларона и Уоллеса.
- Не принимай чопорность за чувство собственного достоинства, когда видишь человека в первый раз, - сказал Эндри так, чтобы слышал Уоллес, управляющий повозкой. - Чопорным быть легко. Чувству собственного достоинства надо учиться.
- С каких это пор я стал чопорным? - возмутился Уоллес.
- С тех пор как одна женщина не дала тебе пощечину, когда ты с вожделением посмотрел на нее, - засмеялся Эссен.
Все, за исключением Терикель и Уоллеса, тоже засмеялись. Затем Эндри продолжил урок:
- Благородным людям не нужно ничего доказывать, и при этом они ведут себя очень естественно.
- Наверное, благородные люди не хвастаются? - спросил Эссен.
- Да, кажется, так. Ларон говорил, хвастовство не принесет никакой пользы. Уверенность в себе и непринужденная манера поведения расскажут больше, чем часовое повествование о себе.
- Ну а о чем тогда говорить?
- О человеке, с которым ты общаешься. Пусть он почувствует, что важен тебе.
Издалека послышались глухие удары колокола, отозвавшиеся эхом в горах.
- Что это? - спросил Эндри.
- Большой колокол, - ответил Эссен.
- Нет, я имею в виду, что это означает?
- Это колокол смерти в Альпенфасте, - хрипло произнесла Терикель с повозки.
- Но, госпожа, Веландер долго находилась между жизнью и смертью, - сказал Эндри. - Почему мы должны быть уверены, что она действительно умерла?
- Им лучше знать такие вещи, чем нам, Эндри. Отпустим ее. Да останется ее образ чистым и светлым в наших воспоминаниях.
Вечером Терикель попросила сделать остановку. Они находились в небольшом овраге с ровными краями, и дорога, идущая кругом возвышающейся впереди горы, сужалась так, что телега едва могла проехать. Как сказала Терикель, гора называлась "Коготь-скала". С другой стороны путь резко обрывался: взору открывалось ущелье. По оценкам Эссена, его глубина достигала не менее полумили.
- Костигер, Дэнол, поднимитесь на ту часть горы и проверьте, чтобы там не было никаких засад - не хочется, чтобы на нас напали, когда мы будем на узкой тропе, - велел Эссен. - Оставайтесь там до тех пор, пока мы не дойдем до конца. Мы будем ждать с лошадьми на той стороне. Госпожа, сколько времени вам потребуется?
- Вероятно, два дня, маршал Эссен.
- Два дня? Мы можем ждать только в течение этой ночи.
- Я могу отправиться назад, в Альпенфаст, но у меня есть одна просьба. Отпустите со мной Эндри, он умеет играть на ребеке. Это очень важно.
Эссен нахмурился и покачал головой:
- Играть могут Эндри, Дэнол и я, но мы - рекконы. Мы должны исполнять приказ - преследовать капитана и его госпожу.
- Я слышал, кто-то говорил о музыке? - спросил Уоллес торопливо. - А у меня случайно с собой лира, и я не реккон.
- Ах да, но засунь что-нибудь в рот, чтобы ты не мог петь свои ужасные баллады, - засмеялся Эссен. - Хорошо, госпожа, но повозка остается с нами: она послужит великолепной мишенью для врагов. Я оставлю двух лошадей для вас и Уоллеса. Уоллес, я напишу тебе разрешение покинуть нас, но, когда госпоже ты больше не понадобишься, скачи за нами.
- Понял, сир, - ответил, поклонившись, Уоллес.
Они привязали двоих лошадей так, чтобы их не было видно. Затем рекконы продолжили свой путь по сужающейся дороге вокруг горы. Стало смеркаться, и Терикель попросила Уоллеса развести огонь и ждать вместе с ней. Но, поскольку они находились уже довольно высоко, для разведения костра не нашлось ничего, кроме кустарника и веток.
- А теперь, высокоученая старейшина, не хотелось бы вам музыки или песни? - спросил Уоллес, подкрепляя слова игрой на лире.
- Не сейчас, - ответила Терикель, подбрасывая в костер ветки. - Я дам знать, когда. Тогда ты сможешь играть.
- Ах, как можно говорить о времени для игры? Это, прежде всего, искусство, которое само выбирает момент для явления себя миру. Мы сидим здесь вдвоем, в глухой местности. Разве сейчас не самое лучшее время для нежной романтической песни?
- Уоллес, когда мне захочется музыки, я скажу тебе. Разговор окончен.
- Но, но…
- Когда мне захочется музыки, я скажу тебе!
- А как с платой?
- Платой?
- У меня появились некоторые проблемы, когда я согласился сыграть для вас. После того как я вам стану не нужен, мне придется ехать одному и нагонять своих товарищей. Мы ведь, конечно, знаем, что это значит.
- Конечно? Значит?
- Ведь я сам вызвался участвовать в этом опасном приключении, поскольку думал, что вы захотите лечь со мной, и вновь почувствовать невыразимое удовольствие от предательства. Ну да, мне многое известно о вас…
- Уоллес, мне нужна музыка как часть… сигнала. Я не умею играть. Без тебя я пропала.
- О, госпожа, тогда у вас проблема. Как порядочный человек, я останусь здесь до утра и буду защищать вас от ночных опасностей, но мне нужна плата за музыку - вознаграждение барда, так сказать.
Уоллес засмеялся про себя. Терикель положила руку на лоб, закрыла глаза и покачала головой. Некоторое время она обдумывала сложившуюся ситуацию.
- Что ж, хорошо, Уоллес, но это никак не связано с удовольствием от предательства. Мне просто нужна музыка, судьба всего мира зависит от музыки, мне необходима музыка. Все, что я чувствую по отношению к тебе, - небольшое, нет, сильное отвращение, но я тоже иногда не вызываю у кого-то положительных эмоций, поэтому какая разница? Давай, пусть так случится, сделаем наше маленькое грязное дело.
- Госпожа, госпожа, - пробормотал Уоллес, перебирая струны на лире. - Нет, я обещаю…
Стрела, выпущенная из арбалета, выбила лиру из его рук, и она упала с глухим стуком. Уоллес вскрикнул и поднял ладони. Терикель приподняла тунику, взялась за шнуровку своих брюк для верховой езды - и замерла.
- Подумал, что вам может понадобиться мужчина для охраны, госпожа, - послышался голос Эндри. - Не в этом умение Уоллеса. По крайней мере, не в музыке. Я принес ребек и сыграю бесплатно.
- Эндри? - пролепетал Уоллес, медленно опуская руки.
- Он самый.
- Ты не можешь быть здесь!
- Но я здесь.
- Ты же реккон. Тебе приказали преследовать Гилврэя и Долвьенн.
- Я дезертировал.
- Ты - что? Ты… ты ревнуешь!
- Госпожа, я здесь, чтобы играть музыку и охранять вас, - произнес Эндри. - Если вам хочется поразвлечься с Уоллесом, я обеспечу вам надежное прикрытие.
- Я бы лучше поцеловала слизняка! - огрызнулась Терикель, оправляя тунику.
- Я… я только искал справедливого вознаграждения, и… я… я понял, что нужно было старейшине, это…
Уоллес перестал говорить, когда что-то огромное проплыло над его головой. Оно замерло, затем сделало круг, рассматривая их умными мерцающими глазами, хотя до земли было не менее тысячи футов.
- Дракон, - взвизгнул Уоллес.