- Эй, слышишь, что она сказала? - воскликнул Эндри, облегченно вздохнув.
- Вот черт, а как насчет меня? - закричал Уоллес.
- Мы с Веландер нашли повозку, и у меня уже есть лошадь, - заявил Ларон. - Думаю, нам нужно хорошо выспаться и отдохнуть ночью, и на рассвете отправиться в Глэсберри.
Веландер легла в повозке, а все остальные уснули в доме. Уоллесу пришлось довольствоваться местом на полу, поскольку Желену не впечатлили его, так сказать, негеройские действия, когда появилась Веландер. На рассвете Терикель дала Желене денег в качестве компенсации за разбитое окно, пока мужчины грузили повозку. Ларон и старейшина выступали свидетелями Уоллеса, когда он в присутствии местного судьи клялся, что он не тот Уоллес, который является мужем Желены, и насколько ему известно, тот Уоллес погиб. В сельском регистре Желену записали вдовой.
Эндри умывался в поилке для лошадей, когда она позвала его. Эндри подошел к ее дому и увидел, как Желена наполняет бурдюк Уоллеса из одного из нескольких больших кувшинов. Другой бурдюк лежал перед ней, уже полный.
- Со смертью моего мужа они мне больше не понадобятся, - объяснила Желена. - Берите с собой. Можете захватить еще пустые кувшины, если останется место.
- С собой? - воскликнул Эндри.
- Все, что сможете унести. Я продам остальное. Сядьте, господин, отдохните немного и поговорите со мной.
- Что будет с тобой теперь? - спросил Эндри, предполагая, что именно об этом она хотела поговорить.
- Мне удалось сделать кое-какие сбережения. Раффин иногда извиняется, что приходит и берет какие-то вещи, потом возвращается и отдает их. Скоро я скажу ему, что его штаны нужно починить, хотя это совсем и не обязательно.
- Ну тогда все в порядке, - сказал Эндри, глубоко и с облегчением вздохнув. - Тогда лучше забрать этот бурдюк в повозку.
- Мне хотелось бы, чтобы ты забрал и это тоже, - произнесла Желена. - Это походный набор для шитья, чтобы в дороге ты оставался опрятным. Готовила его для Уоллеса, моего Уоллеса, но ему уже не понадобится.
- Женщины всегда дают мне что-нибудь подобное, - сказал Эндри, сильно рассердившись. - Никогда не понимал, почему женщины хотят, чтобы я занимался шитьем вместо… ну ладно, давай, спасибо.
Он засунул маленький сверток за пояс.
- Эндри, мне плохо!
- Заболела, что ли?
- Нет, но… если бы ты проявил больше интереса в ту первую ночь, то я бы, наверно… отнеслась к тебе более сердечно.
- Ох, - выдавил из себя Эндри, внезапно поняв, что она пытается вести разговор о его тайных желаниях. - Я польщен.
- Но я боюсь осмелиться… Ведь я остаюсь той, кто я есть, а ты - переодетый дворянин, и все такое.
- Я не дворянин, Желена. Уоллес и Ларон - единственные здесь благородного происхождения.
- Нет, ты - благородный, Эндри, и это невозможно скрыть, - сказала она, сжимая руку Эндри. - Ты изменил мою жизнь.
Эндри покраснел, затем встал, держа бурдюк. Он повернулся к двери и увидел Уоллеса. Тот нахмурился и пошел к повозке.
- Как ты думаешь, что он слышал? - спросила Желена, внезапно побледнев.
- Если только то, что ты сказала о переменах в своей жизни, то он, вероятно, подумал самое плохое, - ответил Эндри.
У Эндри было много времени на размышления, когда повозка, которой правил Ларон, громыхая, выезжала из деревни. Его ошибочно приняли за благородного, и у Уоллеса сложилось ложное впечатление, что он провел ночь с Желеной. Эндри не знал, какая мысль причиняла ему больше беспокойства.
Благородный. Эндри Теннонер из дома номер 5 Поквоссит Лейн, Баржардс, Альберин. Благородный… похожий… на… Тут Эндри понял, что не знаком ни с одним дворянином. Конечно, был Ларон, и еще, возможно, Уоллес, но последний не вел себя как человек благородного происхождения. Ларон обладал приятным голосом и, кажется, даже знал дочь покойного императора. Однако он путешествовал с дьяволицей-хищницей, которая пахла как куча мусора за таверной. Разве благородные такие?
Эндри подумал и о Веландер. Ларон пояснил, что она спит под ворохом одеял в повозке и что ее не следует будить до восхода Мираля. Эндри глотнул немного вина из одного из кувшинов, но оно показалось ему кислым, поэтому бурдюк полетел в поле.
- Это было мое, - заворчал Уоллес.
- Тогда твое вино испортилось, - ответил Эндри, открывая другой кувшин.
- Пьяный хам, - пробормотал Уоллес, который все-таки не выпускал из рук свой бурдюк.
- Просто облегчаю повозку для лошади, - весело сказал Эндри.
- Ей было бы легче, если бы ты сам слез отсюда.
- О да, но ведь ты же весишь больше.
- Хватит уже, вы двое, - приказал Ларон, не оборачиваясь.
Эндри открыл кувшин, сделал глоток, взял лиру Уоллеса и стал играть "Плясовую Картера".
- Сначала забираешь мою женщину, потом мою лиру, - угрюмо пробурчал Уоллес.
- Ты не остался, чтобы защищать свою женщину от врага - ну, я имею в виду госпожу Веландер.
- Единственная причина, почему ты остался защищать ее, было то, что я застрял в оконной раме.
"Веландер по-своему тоже благородна", - произнес голос внутри Эндри. Он немного подумал над этим. В ней были какие-то благородные черты. Хотя в основном она производила ужасное впечатление. Вероятно, Ларон видел в ней то, что не видели другие. Возможно, только благородные замечают то, что пропускают простые люди.
Кучка крестьян помахала Эндри и захлопала в такт, когда повозка проезжала мимо них. Уоллес кинул им полный кувшин вина.
- Это было мое, - сказал Эндри.
- Это вино дала моя женщина, поэтому это мое вино.
- Она больше не была твоей женщиной, когда давала нам вино, поэтому это вино принадлежит нам всем.
- Тогда вычти его из моей доли, и хватит уже, - произнес Ларон, не оборачиваясь.
- У тебя нет доли, - ответил Уоллес.
- Если вы не перестанете пререкаться, то я возьму ваши кувшины, назову их своей долей и оставлю на дороге!
К тому времени все они уселись настолько далеко друг от друга, насколько это было возможно сделать в маленькой повозке. Эндри и Ларон устроились на козлах: Эндри играл, а Ларон следил за дорогой. Терикель лежала под одеялом, желая остаться незамеченной. Уоллес сидел сзади, свесив ноги и рассматривая окрестности. Веландер была скрыта где-то глубоко под запасами провизии, багажом и вином. Эндри снова подумал о том, что сказала Желена. Благородный. Эндри Теннонер благородный. Словно кто-то другой произносил эти слова в его голове.
- Господин? - спросил Эндри, не переставая играть.
- Просто Ларон, - ответил Ларон.
- Хорошо, Ларон. А те всадники из отряда, они были благородными?
- Все благородные, и некоторые к тому же ведут себя благородно.
- Ох. То есть как это? Разве они не благородны от рождения?
- Отчасти да. Но можно и купить дворянский титул. Важно вести себя как благородный. И ты можешь делать это бесплатно.
Внезапно в голове у Эндри кое-что прояснилось. Уоллес был благородным по происхождению, но он мог вести себя, по словам Ларона, "как ублюдок" и "неподобающе". Эндри не совсем понимал, что значит "неподобающе", но Уоллес вел себя именно так.
- А "подобающе" - это то же самое, что и "благородно"? - спросил Эндри.
- Ну да.
- Тогда ясно. А что нужно сделать, чтобы стать благородным?
- Хм… самое главное - поведение.
- Поведение, говоришь?
- Да.
- А как это?
Ларону потребовалось немало времени, чтобы объяснить. Он начал приводить примеры. Эндри задавал много вопросов, которые вовсе не были лишены смысла. Ларон стал рассказывать об этикете и общественных нормах поведения. В течение последующих десяти миль Эндри узнал, как обычно обращаются воины к простым людям, пэрам, начальникам, знати, всадникам, королю, чужеземным подданным, чиновникам и пленникам. Сложнее оказалось объяснить манеру поведения за столом, поскольку Эндри всегда раньше ел где и как придется. Когда Ларон перешел к повествованию о том, как следует кланяться и двигаться, Эндри радостно вскочил на подножку, попытался поклониться, и вывалился из повозки.
Следующие пять миль Эндри провел лежа в повозке и потирая синяки. Затем проснулась Веландер, начала шуметь и сердито ворчать. Эндри поспешно залез обратно на козлы. Ларон передал ему поводья.
- Перед тем, как с кем-то сражаться, необходимо правильно его поприветствовать, - сказал Ларон, вытаскивая топор.
- Поприветствовать? - переспросил Эндри.
- Да, поприветствовать. Что ты делаешь прежде, чем вступить в бой?
- О, я кричу: "Давай, давай, чего ждешь? Или в штаны наделал?"
- Ну "поприветствовать" значит немного другое, - сказал Ларон, поморщившись. - Ты вынимаешь левой рукой топор, сжимаешь основание рукояти правой, затем занимаешь определенную позицию готовности, принятую в твоей школе боевого искусства.
- О, а я никогда не изучал этого в школе, - признался Эндри.
- Так ты ходил в школу?
- Ну да, я могу читать и писать по-альберински и по-диомедански. Но не очень хорошо. Еще могу считать и складывать. Сарголанский я учил в тавернах… ну… от моряков.
- У меня есть идея, - сказал Ларон. - Старейшина примерно одного роста с тобой, и она носит форменную одежду воина Гвардии Сопровождения Путешествий.
- Ага.
- Однако такое занятие больше подошло бы тебе. Ты знаком с искусством обращения с топором, а она скорее ранит себя, чем врага. Если бы старейшина использовала в борьбе магические заклинания, то люди знали бы, что она волшебница, а этого нельзя допустить. Если мы оденем ее в твою одежду, а тебя нарядим гвардейцем, тогда мы, наверно, будем выглядеть так, как хотели бы.
- Как это?