- А-а-а. Никто мне ничего про паромщиков не говорил, наверно, это вы сами должны нас перевезти, - ответила девушка.
- Точно! Да! Тогда садимся, - сказал Льюис, обнаруживший, что красные вспышки становятся несколько слабее, однако теперь его отчего-то прбирает смех. - Вот моя рука, мадам! Йо-хо-хо и подымем якорь!
- Эй, там, вы часом не чокнутый? - прищурилась девушка сквозь вуаль.
- В полнейшем здравии, прекрасная Персефона! - Льюис прыгнул в лодку и схватился за шест. Он оттолкнулся от дна так сильно, что…
- Господи милосердный, мистер, вы чего?! Вы же…
Лодка вылетела на берег, и Льюис с оглушительным плеском рухнул навзничь в темную воду. Он, истерически хохоча, вынырнул и по-собачьи поплыл к лодке, парик жутковато покачивался на воде.
- Клянусь Аполлоном, я же едва не потонул в Стиксе! Ну, такое со мной впервые, только не зови меня мистером, знаешь ли, по-научному я называюсь просто мист…
Персефона воткнула факел в расщелину скалы, схватила его за ворот и выволокла на берег.
- Ты что, напился?! - свирепо спросила она.
- Вообще-то нет, это все горячий шоколад, он странно действует на нервную систему у нас, ки… у нас, Оуэнсов, - ответил Льюис, стуча зубами: вода была ледяная.
- У-у-у, конец твоим туфлям, и - ну-ка давай сюда этот треклятый шест, надо выудить твой парик. У, к чертям собачьим, надоела мне эта вуаль! - сказала Персефона и сорвала ее.
Льюис затаил дыхание.
Девушка была очень юная, бледная в свете факела, но с румянцем на щеках. Рыжие волосы, глаза не голубые и не зеленые, как обычно у рыжих, а черные, будто река, из которой она его вытащила. Сердце у Льюиса - вовсе не тот механизм, который перекачивал кровь киборга, - болезненно сжалось.
- Мендоса? - прошептал он.
- Че-го?! Что ты еще надумал? - скривилась она. - Неужто блевать нацелился? Видок у тебя такой, будто примерещилось чего!
- Я… ты… ты похожа на одну мою знакомую, - выдавил Льюис. - Я должен извиниться…
По проходу, который вел из пиршественного зала, раскатился гортанный вопль.
- Дитя-я-я-а-а-а-а мое! - выла мадам Деметра, несомненно позаимствовав эти обертоны у мистера Гаррика в Друри-Лейн. - О-о-о-о-у-у-у-у, дитя-а-а мое! Ее похитили! У-у-у, помогите, помогите скорее! Где она, где?!
- Да провались она, - сказала Персефона. - Надо нам идти дальше. Ну давай вставай! Руку дать?
- Пожалуйста… - Льюис позволил ей поднять себя на ноги.
Он стоял, пошатываясь, и думал, неужели она ему мерещится, а девушка между тем сунула ему в онемевшую руку факел, взяла мокрый парик и подхватила корзину. Не дожидаясь его, она зашагала к темному проему. Взяв себя в руки, Льюис захлюпал следом.
Всего через несколько ярдов они оказались в последнем зале с единственным выходом - тем, через который они вошли. Это была маленькая комнатка, очень холодная и сырая и к тому же пустая, если не считать четырехугольного каменного предмета посредине. На одной его стороне виднелась резьба, и Льюис узнал римский саркофаг. Персефона уселась на саркофаг и принялась рыться в своей корзине.
- Хорошо бы тебе снять мокрое-то, - посоветовала она. И вытащила из корзины конец длинного белого полотнища. - Это не бог весть что, зато сухое.
Льюис непонимающе уставился на нее, пытаясь собраться с мыслями. Персефона вздохнула, поставила корзину и стала расстегивать ему жилет.
- Не ври, что не пил. Ну давай, голубчик, никто нам всю ночь возиться не даст, - сказала она. - Слышишь, идут!
- Я Геката, владычица ночи! Я знаю, где твоя дочь, госпожа Деметра!
- Скажи, молю!
- В общем, слышала я крики, понимаешь? Ну и говорю всевидящему Гелиосу, владыке Солнца: "Что за шум? - мол. - Вроде как девицу похищают?" А Гелиос и отвечает: "О, это похищают прекрасную Персефону! Это сделал владыка Аид!" Так и говорит, да!
- Не может быть!
- Да чтоб меня разорвало! Она в Подземном мире и скоро станет Царицей Мертвых!
- Дитя-а-а-а-а-а мое! О Зевс Всемогущий, утешь меня, успоко-ооой!
Льюис стоял как вкопанный и позволял девушке снимать с себя мокрую одежду, пока она не взялась за пояс панталон.
- Я… может, я лучше сам? - промямлил он, хватаясь за застежку и отстраняясь.
- Сам так сам, - равнодушно отозвалась девушка и принялась непринужденно раздеваться.
- Мадам, не тревожьтесь! - раскатился по туннелю мужской голос. - Такова воля всевидящего Зевса!
- Что-о-о-о-о-о? Какое вероломство! Не может быть!
- Ой, сейчас придут… - вздохнула Персефона.
Льюис, прыгая на одной ноге и стаскивая панталоны, обернулся, чтобы ответить, и едва не рухнул, поскольку девушка обнажилась с проворством, порожденным частыми тренировками, и теперь стояла себе, преспокойно причесываясь. Льюис уставился на нее. Девушка этого не заметила.
- Ну знаете, сэр, ужо небеса увидят, что и богиня умеет гневаться! А вот как лишу мир своих щедро-о-о-от! Лишу-лишу! Незрелые злаки зачахнут в полях и смертные перемрут с голоду!
- Приближаются! - воскликнул Льюис. - Боже мой, неужели они придут сюда?
- Не-а, дальше комнаты с алтарем не пойдут, - ответила Персефона. - Это священный грот. Тут ничего и нету, кроме священного свитка.
Льюис наконец сумел снять панталоны. Прижимая их к чреслам, он бочком, по-крабьи пробрался к корзине и принялся шарить в ней, пытаясь найти, чем прикрыться. Он извлек объемистую кипу газа, расшитого цветами.
- Котик, это мне, - сказала Персефона, протискиваясь мимо него, чтобы забрать одеяние.
Обнаженная грудь задела руку Льюиса. Его охватила такая бешеная страсть, что он выронил промокшие тряпки. Персефона поглядела вниз. Глаза ее расширились.
- …Бродить по бесплодному миру, безутешно оплакивая мою дорогую дочь! У-у-у, Зевсово вероломство!
- Прости, - произнесла Персефона. - И нечего смущаться. Слушай, были бы мы в другом месте, я бы для такого славного красавчика, как ты, ничего не пожалела, только здесь я не могу, это же святотатство будет.
- Правда святотатство? - разочарованно протянул Льюис.
- …Отдохну я под укромной сенью этой рощи и явлюсь в обличье старенькой нянюшки… Но тихо! Кто это идет к несчастной Деметре? По всему, это не меньше как царские дочки!
- Эгей, а это еще что за бедная старушка сидит возле нашего пруда? Радуйся, добрая госпожа. Ты пойдешь с нами домой и будешь нянчить нашего меньшого брата!
- А что, его лордство ничего не объяснил? - Персефона закатила глаза. - Я думала, тебе не впервой. - Она набросила расшитый газ на голову и, ловко потянув его вниз, задрапировалась с головы до ног.
Ну, да, только… это было давно, и… От растерянности "ТОКСИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ", похоже, лишь усилилась. Льюис крепко зажмурился и заставил себя собраться.
- Во-о-от я осталась одна со смертным младенцем и теперь могу воздать добром за добро! Вот! Вот! Поскорей! Еще разок суну в пла-а-амя, и он станет бессмертным…
- Боже мой, госпожа, вы же мне ребеночка спалите!
- Ну вот, неразумная смертная, погляди, что ты наделала! Чары разрушены…
- Мне нельзя, потому что я владычица Авернийская, - объяснила Персефона. - Негоже мне налево ходить, ежели я замужем за Владыкой Мертвых и все такое. Повяжи себе набедренную повязку, будь хорошим мальчиком, ладно? Я понимаю, тебе кажется, что так нечестно, раз уж его лордство и все прочие блудят направо и налево. Понимаешь, мы же ради мистера Уайтхеда стараемся.
- А, - сказал Льюис, смаргивая слезы, пока Персефона помогала ему прилаживать набедренную повязку, а потом накидывала на голову белое покрывало.
- Бедный старичок того и гляди концы отдаст, - объясняла Персефона. - А ведь такой славный джентльмен. Вот интересно, почему самые славные как раз и помирают? А если так, ему, понимаешь, будет уже не страшно…
- …воздвигнет мне хрраа-а-а-ам, и тогда мой божественный гнев уйме-е-е-ется! Мало того! Я дарую ему вечную жизнь за то, что он исполняет мои священные обряды!
- Благодарим тебя, милосердная богиня!
Затем послышался диалог между женским голосом и мужским хором:
- Что вы делали?
- Мы услаждали плоть, мы пили кикеон!
- Умерщвляли, а не услаждали, - машинально поправил Льюис.
- Что вы сделаете теперь?
- Мы возьмем отсюда то, что нужно!
- Что вы с ним сделаете?
- Мы положим его, куда нужно!
- Так идите же, смертные, взирайте на Священное Пламя! Умрите в пламени моих объятий - и живите вечно!
- Э-ге-ге-ге-гей!
- Вот повезло, что не придется на это смотреть, - заметила Персефона, усаживаясь на крышку саркофага. - Между нами, миссис Дигби уже совсем не девочка, и чуть представишь себе, как она лежит на алтаре, задрав коленки, так сразу волосы дыбом, правда?
- Полагаю, да, - отозвался Льюис и сел рядом.
По туннелям разнеслись звуки яростного плотского веселья. Персефона вертела большими пальцами.
- А откуда это ты знаешь про древних богов и все такое? - спросила она.
Льюис уставился в темноту сквозь зыбкую муть из красных букв и воспоминаний.
- Я найденыш, меня подбросили в одеяльце к подножию статуи Аполлона, - ответил он. - В Акве-Сулис.
- Это где?