- Вот видите. Надо быть осмотрительнее. Это вам как бы предупреждение. Да, вот еще… Может, дать вам кое-что почитать. Я признаться, и сам перечитываю некоторые главы "структуризации поощрительной психологии". Право, некоторые тезисы достойны гимна. Параграф седьмой и пятнадцатый перечитывал три раза. Помните - "перевернутый мир"? Руководителя и подчиненного поменяли местами. У первого изменился химический состав мозга, уровень гемоглобина, вкусовые пристрастия, у второго расположения некоторых внутренних органов, политические взгляды, и… По лицу вижу, вы вспомнили. Мозг человека, подстраивает физиологию под статус. У мозга своя программа. На разную пищу у нас выделяется разная по плотности и составу слюна. Уровень руководителя характеризуется определенным запахом и даже цветом потовых выделений. Это базис "поощрительной психологии". Старшему хранителю судовых термометров, я скажу: добрый день, его первому помощнику: здравствуйте, замам помощника: приветствую. Это наука. Палитра отношений требует осмысления. Важны полутона. Для каждого из подчиненных свой тембр голоса, мимика, движения, и поэтому у нас нет противоречий: мы понимаем друга, в нас нет лишнего, мы часть большого, целого. А у вас, извините, все вперемешку. Вы игнорируете опыт столетий, отвергаете целую науку.
- Извини, - сказал Константин, приподнял ладонь. - Давай чуть погодим… Это важно, но… Уже пять, сейчас общее построение, мне надо идти, а потом…
- Потом? - обиженно проговорил капитан. - Значит, потом. Такие вот у тебя приоритеты. Пытаюсь тебя вытянуть из болота, и… Отмени построение. Я говорю о глобальном, о порядке…Что важнее?
Картограф встал.
- Эд, - сказал он тихо. - У нас с тобой несколько разное представление о порядке. Когда-то мы много спорили, но это ни к чему не привело… Каждый оставил за собой право на личное мнение, и поэтому…
- Когда-то, ты был капитаном! - перебил Женьо. - А сегодня ты старший картограф на моем судне! На моем судне! - ткнул себя пальцем в грудь. - Я капитан Цесариуса… пока еще… На этом корабле, личного мнения быть не может… даже у меня. Есть шаблонное руководство. Оно исключает ошибку, ибо существующие стандарты сводят на нет…
- Ну ладно… Мне правда пора.
- Мы не договорили.
- Эд, у нас всегда были сложные взаимоотношения, но была черта… была граница. Тут я, по ту сторону ты. Не думаю, что отношения улучшатся или станут хуже, скорее всего, лишний раз убедимся в том, что не способны влиять на мнения и поступки друг друга. Перейти черту - убить иллюзию, веру в собственную значительность. И еще… Мне всегда хотелось верить, что под маской шаблонного мировосприятия прячется живой неординарный ум. - Константин улыбнулся. - Не люблю разочаровываться.
Капитан рассердился; он быстро задышал и со словами: - Подожди минуту… мы не закончили, - вышел из комнаты. Скоро вернулся, в руках ножик с коротким лезвием и заготовка рыбки, той самой: акулы или парусника. Плюхнулся в кресло и с ужесточением принялся вырезать у рыбки спинной плавник.
"Значит акула".
- Вы анархист! Вы враг системы! Вы погубите корабль! Я только теперь начинаю понимать, к каким ужасным, чудовищным последствиям…
- Я зайду после…
Капитан обессилено бросил руки на колени.
- Погоди, - сказал картографу. - Хватит печатать! - крикнул в приоткрытую дверь. - Костя сядь.
- Ты не хочешь на построение, со мной пойти?
Ответом был удивленный насмешливый взгляд.
- Ты принес карты… зачем?
- Есть сомнения. Нужен совет. Острова не выходят из головы… Нет уже прежней уверенности…
- Ха-ха-ха, - добродушно рассмеялся капитан. - Дожились и до такого… Наш непрошибаемый Рум в чем-то неуверен.
- Хорошо, - сказал Константин. - Зря я это… Я зайду позже…
Капитан три раза стукнул костяшками пальцев по столу. В кладовке щелкнуло. Это сдвинулась каретка с бумагоопорным валиком. Меняют ленту, догадался картограф.
- Натан, у вас бессонница? - спросил он.
Послышался застенчивый кашель и угодливое: - Доброе утро месье Константин.
- Доброе-доброе…
- А совет вам только один, - снова перешел на официальные интонации капитан. - Разберитесь в своих отношениях с подчиненными. Штудируйте должностные инструкции. Особенно пятнадцатый-шестнадцатый тома.
- Закончил словами: - …и семи свидетелях. Тринадцатое августа, четыре часа пятьдесят семь минут.
А уже в четыре пятьдесят восемь сотни глаз следили, как вдоль бесконечных шеренг к капитанскому мостику, вколачивая твердые шаги в скрипучую палубу, торопился старший картограф и второе лицо торговой шхуны "Цесариус", Константин Рум.
"Неделя, всего неделя, и все противоречия позади. Но надо быть честным… предельно честным. А получится? Течение слабее чем думали, ветра почти нет: с такой скоростью и двух месяцев не хватит. Отсек выгорает за сутки. Надо сбить темп раза в три. Не реально. Нужен попутный ветер - обещают штиль. У нас есть двигатель, но… бахнет же, в щепы разнесет. Было ведь у других. Институт "промышленной альтернативы", конечно разобрался. Только вот наши механики - , как окликнешь, - вздрагивают. Что, из хорошего? - бактерия какая-то в питьевой воде. - Об этом не сейчас. Что еще? - барометры сбесились, - починим. Главное что? Поверить должны, вот что! Все равно доплывем, ни смотря ни на что. Вы со мной - орлы! А ну веселей, бравые! Нос по ветру - сыны удачи! - Только вот этого не надо: удача, орлы - не делай так. Этот пафос, теперь, не к чему. Не поверят, настроение не то".
Константин говорил больше получаса. Из слов стало ясно, что пожар только в нижнем ярусе и скорее всего дальше не распространится. Слава богу ветер попутный и по прогнозам: со дня на день усилится в разы. "Так что драим зубы, и спиливаем ногти - скоро порт!" - улыбаясь во всю, возвещал Константин.
На худой конец, есть двигатель, механизм новый, но надежный, и наши опытные механики, только и ждут приказа.
Порадовали своим открытием лаборанты. Для улучшения настроения и поднятия тонуса в воду будут добавлять йод и хлорку. Она станет нежно-зеленого цвета и со сладким запахом серы.
Приятной неожиданностью стало подтверждение теории профессора Броукнеля. Как оказалось: аномальное поведение компаса и барометра в этих широтах, событие прогнозируемое и зафиксировать его еще раз - большая удача - очередная победа государственной науки. "Электромагнитное благословение" - как назвал явление Рум - одна из лучших морских примет.
Много говорилось о самоотдаче, взаимовыручке, доверии. "Орлы! Сыны удачи! Боги моря!.." - металось над палубой. - "Время пришло! Все вместе! В один кулак!.."
Но сыны удачи, похоже перестали верить в своего родителя. Ни блеска в глазах, ни улыбок, ни радостных восклицаний.
Пора заканчивать. Пробежал взглядом по рядам, поднял руку:
- Помощник старшего оформителя здесь?
- Здесь, - послышалось издалека.
- Два шага.
Он стоял последним. Оформители низшая каста - бесправные, питались, спали хуже всех на корабле. За мизерное жалование покупали себе инструменты: кисти, валики, ведра, а по прибытии, все это сдавалось в корабельный музей. Помощник "старшего", отличался от подчиненных только цветом головного убора, у них назывался таблеткой, а в остальном такой же: перештопанный заляпанный краской костюм, стоптанные туфли, и многодневная небритость.
- Как зовут?! - спросил картограф.
- Александр Бец! Месье Константин.
- Да, помню. Александр Бец, как называется наш корабль, помните?!
- Цесариус, месье Константин.
- Ничего не забыл?
- Нет, месье Константин. Со вторника, согласно расписанию архивного зачета Цесариус Великий, переименован в Цесариус Гордый. Но с пяти до десяти утра каждого вторника, по вынуждению пятой поправки торговой ассоциации определитель в названии не упоминается.
- Все правильно, - согласился картограф. - Но у меня есть немножко дерзкое рационализаторское предложение: Мы не будем ждать десяти утра, чтоб проголосовать за новый определитель. Нам не помешает лишняя скорость. Беру на себя смелость… Приказываю учетчику архивного зачета внести в расписание: С четырнадцатого ноль восьмого! с пяти тридцати восьми! Цесариус Гордый переименовывается в Цесариус Стремительный.
- Но пятая поправка… - попытался спорить оформитель.
Константин улыбнулся.
- Командование накладывает вето на пятую поправку торговой ассоциации. Все необходимые документы, по прибытии, подпишем в исковом кабинете верховной канцелярии. Вот так вот! - крикнул весело. - Виват друзья!
По рядам прокатилось не дружное: Уррра! Ура!
5
Четырнадцатое, десять утра. Давно уже не было солнца - сегодня выглянуло. Возле рубки, в ее тени широкий заваленный папками и свертками карт, стол; тепло, и картограф приказал вынести из каюты прямо сюда, на палубу. Принимал с шести утра, и еще четыре просидит, до двух дня. В нескольких шагах от него, первый помощник корабельного учетчика; его обязанность вести запись распоряжений картографа, печатать приказы, подшивать копии в докладной журнал.
В десяти метрах, за белой чертой начиналась очередь: десять-пятнадцать человек, вырастала и до тридцати, меньше двух-трех не было никогда.
Уже месяц как узнали о пожаре; все это время Константин спал два-три часа в сутки, последние два дня не ложился вовсе. Все тело ныло, сильно болела грудь и ключица, голова тяжелая, чужая, и со слухом не лады: будто в уши вату напхали.
…то есть? - не понял Константин.
- С правого борта "Гордый" заменили на "Стремительный", - испуганно говорил помощник старшего оформителя, - но на левый белой краски уже нет, сами понимаете: буквы в человеческий рост и…
- Что значит нет?.. почему?