- В Береях через неделю меня не будет, - иронично улыбаясь произнес Рум. - На пути в Тиру, где "Цесариус" будет через месяц, таких островов нет.
- Итак, это ваше последнее слово?.. Надеюсь, вы отдаете себе отчет… Ведь не только за себя расписываетесь, месье Константин, но и за капитана… за всех, кто ни с нами…
- А кто с вами? Я вижу двух испуганных неудачников, оглянитесь, господа приговоренные, с вами никого.
И те, что стояли рядом с картографом, и возле лодок, и дальше у мачт, все вдруг зашевелились, забубнили, и волна недовольства хлынула дальше, побежала по палубам, коридорам, каютам; Константин почувствовал дрожь в ногах, казалось, корабль резонирует от нарастающего, раскатистого гула. Под кителем, за поясом картограф нащупал пистолет, снял с предохранителя.
- Все с нами, все! - крикнул матрос. - Статисты, матросы, вязальщики канатов, даже мастер компаса, даже… - Он усмехнулся, помолчал, размышляя, говорить или нет, - Нас поддерживают "старшие". Да.
- Добираешь авторитета… не получится любезный. За тобой никого, кроме палача и виселицы.
"А ведь есть кто-то… кто-то очень испугался… хлюпиков натравил, а они и рады. Так бунтовать легче: есть на кого сослаться. Скажут, они там не разберутся никак, "старшие" приказывают разное, а нам чего: мы выполняем. Только зря вы так, ой зря… Кукловод как раз не причем окажется, а с вас спросят… спр-о-сят…"
- Мы еще ждем приказаний! - раздраженно выпалил матрос. - Пока еще от вас. Пока!..
Рум цыкнул, несколько секунд, собираясь с мыслями, глядел себе под ноги, но вот поднял глаза и произнес:
- На фок мачте спущен парус. Парус поднять! Компас менять каждые два часа! Метеорологи сегодня не спят. - Ветер, влага, тучность - каждые два часа! с подробным анализом, с данными по плотности испарений. Грузчики - мешки из десятой секции, часть наверх… часть в машинное отделение. Матросам драить палубу!.. каждые два часа! Все! В пять утра общее построение!.. А теперь разойтись! Приступайте к своим обязанностям… Не заставляйте повторять, все слышали приказ! Разойтись!!
Резкий тон картографа поколебал собравшихся, еще перешептывались, но уже как-то неуверенно, не дружно и через пол минуты, робко переглядываясь и пожимая плечами, стали расходиться.
- Да вы что! - испуганно вскрикнул неугомонный представитель временного комитета, вытащил из кармана револьвер и размахивая над собой, кинулся к картографу. - Это предательство! - продолжал он, распихивая матросов свободной рукой. - Командование не выполняет полномочий! - Обязательства отвергаются! Не трусьте! - Мы в своих правах!
Матрос остановился в полутора метрах от картографа, не в силах успокоить трясущуюся руку схватил пистолет двумя, направляя то в голову, то в живот.
Вдруг стало тихо, замерли люди, ветер, волны и Константин подумал, что если это продлится хотя бы секунду, он сможет услышать звезды, но…
- За измену! - с болью врезалось в уши! - За отречение от идеалов свободного общества! За карательное отношение к личности! За попранную честь гуманистических ценностей морского закона! Приговариваю вас к смерти!.. И все же… И все же временный матросский комитет предоставляет вам последний шанс, иначе же…
- После, - спокойно выдохнул Рум.
- Что?
- В пять утра построение. Советую вам: потратьте это время на костюм, постирайте и высушите брюки, майку, поменяйте заплаты на локтях… пусть буду в тон пиджаку… И туфли… Займитесь туфлями. Племянник смотрителя маяка, некто Риковский, проигравшись в вист, сдал свою одежду младшему конюху городской похоронной службы, в аренду - не делайте так.
Константин осуждающе покачал головой, развернулся и, озабоченно вытряхивая из трубки пепел, пошел в направлении кают-компании.
""Кампания" таких выпадов не прощает. Однако странно, верно думают, гильотина, не так больно, как огонь… Впрочем, кто знает…"
- Я буду стрелять, - услышал он на пол пути, остановился, некоторое время раскуривал трубку, потом развернулся.
- Будьте добры любезный… - произнес Рум, хмурясь. - Я, конечно понимаю: он просил себя не называть, и все же, знать бы имя героя, всесильная воля которого избавит вас от следствия, или того лучше - отменит решение трибунала.
- Видит бог, я не хотел этого, но приговор вынесен. - сказал дрожащим голосом матрос, плечи его тряслись, и револьвер, направленный на картографа, казалось, хочет вырваться из рук. - Прощайте, месье Рум… В бунте нет нужды, нас поведет…
Раздался выстрел, матрос упал, а позади него, с дымящемся пистолетом в руке, с перекошенным от злости лицом, возвышался Натан Рикша, старший синоптик торговой шхуны "Цесариус".
2
…и когда я увидел, как этот негодяй наставляет на вас оружие, - говорил Натан возбужденно, - вот не понимал как это: сердце в пятки!.. Ух. Еще секунда и не успел бы. Как я его бахнул! - видели? - Стукнул себя ладонью по затылку: - Шмяк.
Они уже давно шли по коридору, и перед каждой дверью Натан выбегал вперед, отворял и пропускал картографа, при этом заискивающе улыбался, заглядывал в глаза, будто хотел угадать мысли, настроение, и все говорил, говорил.
- Идите-идите, я придержу, не люблю когда хлопает. Нет, эти вечерние прогулки ни к чему. Да и днем не ходите больше один, а-то вон что получается. Вы меня зовите, живо присмирю. Придумали же - Береи. Шуты. Им только бузить, больше ничего. Ни черта же не смыслят в нашем морском деле, и туда же… Надо что-то делать с кастами месье Константин. Никак не решусь, но есть мысль пойти с жалобой в министерство морской и наземной кадровой идеологи. Матросы, эти невежи не снимают головных уборов даже перед статистами, да-да, я сам видел! Это беда, это начало конца, как вы думаете? Каждому почет и уважение согласно занимаемой должности, согласно полезности - так было раньше и был порядок! Вот я - старший синоптик. Да без меня через день кораблю хана! Вот, скажем, я не вычислил влагу, и паруса на ночь не меняют. Проходите, проходите. Не меняют, синоптика нет, все! Паруса высохли, между нитями зазоры, натяжения нет, теряем ветер, теряем скорость. Скажем, два узла в час. А у кого сейчас есть лишних два узла месье Константин? Хорошо, а если паруса разбухли, понятно от влаги. Это что значит? Это значит рваные паруса, скользкий ветер, опят минус натяжение при слабом продуве, а это уже не два а три потерянных узла. В теории разновлаговые паруса могут перевернуть корабль. И погибнут люди, месье Константин. Поэтому мы меняем паруса каждые два три часа. Реагируем на малейшее колебание плотности, температуры, ну и… вы знаете. Вот так. А они забыли, кто тянет этот воз, и вот результат, мы горим!
- Не вижу взаимосвязи, - возразил Константин. - Ну, взаимосвязи с пожаром, пояснил он.
- Согласен, может здесь ее нет, но принцип! А статисты! Не будет статистов - три дня и все: хаос, паника, бунт, ну понятно месье Константин. - Погибнут люди. Один матрос вчера заявил: "Узловики нам не нужны, мы и сами морские узлы вяжем!" - как вам такое?!
- Ну как вам сказать, - неуверенно начал Константин. - Некоторые считают, что существующее кастовое деление надуманное, ложное. Сами знаете сколько споров. В полезности статистов, признаться, сомневаюсь даже я. Тем более, в таком их количестве… Обслуживающий персонал надо сокращать. Ну зачем нам восемь парусных штопальщиков? Думаю хватит и…
- О, это камень в мой огород, - шутя обиделся Натан. - Эти люди в моем подчинении, и кому как ни мне судить о их полезности. Это титаны, ломовые лошади торгового флота; они как никто заслужили хлеб который едет, а вот механики, извините… Никогда не слышал как работает двигатель, и признаться, надеюсь, шум винтов не осквернит моих ушей.
- Говорят, этот механизм может добавить пару узлов.
- Кто говорит? Вот! - Натан лизнул и поднял над собой указательный палец. - Влага, плотность, вихревая концентрация. Видите, вот это дает узлы. Поэтому - оно все плывет. Не кусок ржавой железяки, а… кстати знаете как определять вязкость? Проветриваем колбу, бросаем поплавок и замеряем время. При хорошей вязкости упадет за 2 секунды.
- А правда, что все ваши лаборанты водолеи?
- Да, это правда. Это обязательное условие. Могу объяснить почему.
- Не надо.
Подошли к двери главного корректировочного зала, здесь всегда шумно - "старшие" - элита, мозг и душа корабля (как они называют себя) проводят тут почти все свободное время; синоптик хотел постучать, уже занес кисть, но Константин остановил, слегка придержав за локоть.
- Я вот что хотел вам сказать…
Пока шли по коридору, Константин все размышлял о том что произошло, и чего еще ожидать, и как относиться к неумному, неоткровенному синоптику, человеку что рискнул на бунт и теперь так неумело прячет волнение, путается, придумывает противоречивые подробности и самое обидное, кажется, думает, что уже всех перехитрил, что все забыто, и сейчас они прослезившись обнимутся и давай рассказывать друг другу анекдоты про хитрого юнгу и строптивых монашек.
До Тиру мы конечно не дотянем, и он это знает не хуже меня. Только, если ты такой умный, чего же не остался в Сибрее, а-то ведь сам агитировал и команду помогал набирать; лекции какие-то заумные: чинопочитание, польза инновационного консерватизма, глубокая специализация как основа, и все такое. Остался - не такая ты уж и догада. А я и до Сибрея понимал - шансов нет, но мне то куда; я совладелец - "кампания" знает как застраховать груз.
- Я хочу чтоб вы хорошенько подумали, - сказал Константин. - Чтобы вы осознали: назад пути нет. Выкиньте это из головы.
- Не понимаю.
- До Тиру четыре недели ходу.
- Пять, - поправил Натан.
- Хорошо. До Берей - пол месяца.
- Полторы недели.
- Две! Две недели! - раздраженно сказал картограф.