"Полноте! - сказал я себе. - Не надо терять голову. Либо Амьен со вчерашнего дня радикально переменился, что невозможно, либо я оказался совсем не в Амьене. Ну же! А водопровод на площади Перигор? Впрочем, Сомма ведь в двух шагах, пойду-ка… Сомма! Вот если бы мне вдруг сказали, что она впадает в Средиземное или Черное море, тогда я не имел бы права удивляться!"
Ровно в этот момент я почувствовал, как чья-то рука опустилась мне на плечо. В первую минуту мне показалось, что меня остановил полицейский. Но нет - прикосновение было вполне дружеским.
Я обернулся.
- Добрый день, дражайший пациент! - послышался ласковый голос одетого во все белое полного человека с круглым, улыбающимся лицом.
Могу поклясться, что я его никогда прежде не видел.
- Определенно. Но с кем, простите, имею честь?.. - спросил я, надеясь закончить разговор.
- Как, вы не узнаете своего доктора?
- Моего доктора зовут Леноэль, - ответил я, - и…
- Леноэль! - удивился человек в белом. - Ах, дорогой мой, да в своем ли вы уме?
- Пока еще да, а вот вы, похоже, уже свихнулись, - ответил я. - Так что выбирайте! - Мне казалось, я поступил вежливо, предоставляя ему выбор.
Собеседник внимательно посмотрел на меня, хмыкнул, и лицо его потемнело.
- Не нахожу, что вы очень рады нашей встрече. Ну да ладно. Довольно об этом! Я не меньше вашего заинтересован в том, чтобы ваше самочувствие оставалось хорошим. Прошли времена доктора Леноэля и его ученых собратьев, всеми почитавшихся Александра, Рише, Пёлеве, Фокона… С тех пор мы ушли далеко вперед!
- А! - вырвалось у меня. - Вы ушли вперед! Значит, теперь все ваши больные выздоравливают?
- Больные! Да разве у нас есть больные, с тех пор как во Франции приняты китайские обычаи? Ведь мы теперь - все равно что в Китае.
- В Китае! Это меня не удивляет.
- Наши пациенты платят нам гонорары только в том случае, если они хорошо себя чувствуют. Как только заболевают, касса закрывается. Так что мы заинтересованы в том, чтобы они никогда не болели. А значит, никаких эпидемий больше нет или почти нет. Повсюду видишь людей с отличным здоровьем, и мы ухаживаем за ними столь же тщательно, как фермер за своим наделом. Болезни! Да ведь при новой системе они разорили бы всех докторов, а между тем наша профессия, наоборот, процветает.
- А что, у адвокатов дела обстоят так же? - улыбаясь, спросил я.
- Ну нет! Вы же хорошо понимаете, что в таком случае сразу же прекратились бы все процессы, тогда как, как бы там ни было, кое-какие легкие заболевания еще остаются… Им особенно подвержены скупцы, стремящиеся сэкономить на наших гонорарах. Посмотрим, дражайший клиент, что там с вами случилось?
- Да ничего.
- Теперь-то вы меня узнали?
- Да, - согласился я, лишь бы не возражать этому странному доктору, который, впрочем, мог почему-то быть настроен против меня.
- Я не позволю вам захворать! - воскликнул он. - Иначе вы меня разорите. А ну-ка, покажите язык!
Я покорно высунул язык, причем выражение моего лица, вероятно, было довольно жалким.
- Гм-гм! - пробурчал он, разглядывая его в лупу. - Язык обложен. Дайте-ка проверю пульс.
Я покорно протянул руку.
Доктор вытащил из кармана маленький прибор, про который мне недавно рассказывали, приложил его к моему запястью, и на заранее приготовленной бумаге появилась диаграмма. Он быстро прочитал ее - так служащий телеграфа читает депешу.
- Черт возьми! Черт возьми! - при этом негромко повторял он.
Потом вдруг вынул термометр и, прежде чем я успел ему помешать, сунул его мне в рот.
- Сорок градусов! - вскрикнул он. И страшно побледнел, назвав эту цифру. Очевидно, с его гонораром возникали сложности.
- Да что же это такое?! - Я все еще был возмущен неожиданным измерением температуры.
- Гм-гм…
- Да, знаю я такие ответы, но они плохи тем, что не слишком понятны. Хорошо! Я скажу вам, доктор, что меня беспокоит. Кажется, сегодня утром у меня крыша поехала.
- Рановато что-то, дражайший клиент, - ответил он шутливым тоном, который, несомненно, избрал, чтобы меня успокоить.
- Не смейтесь! - Я почти кричал. - Я больше никого не узнай! Даже вас, доктор! Мне кажется, что мы никогда не встречались.
- Ах, вот оно что! Ну, меня вы видите только раз в месяц, когда я захожу за своим небольшим жалованьем.
- Да нет же! И я все время спрашиваю себя, Амьен ли этот город. Не правда ли, мы ведь находимся на улице Бове?
- Да-да, дражайший пациент. Это - Амьен. Ах, если бы у нас было время подняться к основанию шпиля кафедрального собора, вы бы сразу же узнали столицу нашей Пикардии и защищающие ее форты. Вы узнали бы очаровательные долины Соммы, Авра, Селлы, затененные прекрасными деревьями, приносящими не более пяти су в год, но сохраненные в неприкосновенности великодушными властями. Вы узнали бы внешние бульвары, окружающие город зеленым кольцом, и перешагивающие через реку по двум великолепным мостам. Вы узнали бы промышленные районы, быстро растущие на правом берегу Соммы, с тех пор как там разобрали цитадель. Вы узнали бы широкую магистраль, каковой является улица Турн-Куаф. Вы узнали бы… Но после всего случившегося, дражайший клиент, мне трудно вам противоречить, и, если вам это доставит удовольствие, мы отправимся в Карпантра!..
Я очень хорошо видел, что этот милый человек пытается не вступать со мной в пререкания, ведь сумасшедшим надо потакать.
- Доктор, - сказал я, - послушайте… Я буду покорно исполнять ваши предписания… Я не хочу красть у вас… свои деньги. Но позвольте задать вам один вопрос.
- Говорите, дражайший клиент.
- Сегодня у нас воскресенье?
- Первое воскресенье августа.
- Какого года?
- Начало безумия характеризуется именно потерей памяти, - пробормотал он. - Это, видимо, надолго.
- Какого года? - настаивал я.
- Года…
Но в тот самый момент, когда доктор собирался ответить, ему помешали какие-то громкие крики.
Я обернулся. К нам приближался странный на вид человек лет шестидесяти, окруженный толпой зевак. Он выглядел растерянным и, казалось, с трудом удерживался на ногах. Можно было бы сказать, что от него осталась только половина.
- Кто это? - спросил я у доктора.
Тот взял меня за руку:
- Надо бы его отвлечь, иначе его мономания прогрессирует так быстро, что…
- Я вас спросил, кто этот человек и почему толпа осыпает его насмешками?
- Этот человек! - ответил доктор. - Как, вы спрашиваете меня, кто он такой? Но это же единственный и последний холостяк, оставшийся во всем департаменте Соммы!
- Последний?
- Вне всякого сомнения! Слышите, как над ним издеваются?
- Стало быть, теперь запрещается быть холостяком! - воскликнул я.
- Почти что… После введения налога на холостяков. Это прогрессивный налог. Чем человек старше, тем больше он платит, а поскольку, с другой стороны, он имеет все меньше возможностей для заключения брачного союза, то в короткий срок доходит до полного разорения. Несчастный, которого вы видите, просадил на этом налоге целое состояние!
- А у него что же, такое непобедимое отвращение к прекрасному полу?
- Нет, это у прекрасного пола к нему непобедимое отвращение. Он триста двадцать шесть раз терпел неудачу при попытке вступить в брак.
- Но, в конце-то концов, остались же хоть какие-нибудь незамужние девушки?
- О, очень мало! Очень мало! Как только они достигают брачного возраста, так сразу же выходят замуж.
- А вдовы?
- Ах, вдовы! Им не дают времени перезреть. Едва лишь пройдет десять месяцев, как пожалуйте в мэрию. На данный момент, полагаю, во всей Франции найдется не более двадцати пяти незанятых вдов.
- Ну а вдовцы?
- О, они-то свой срок отбыли! Их освобождают от этой обязательной службы, и им нечего бояться налоговых агентов.
- Теперь-то я понимаю, почему на бульварах полным-полно старых и молодых пар, соединенных брачным покровом.