Глава семнадцатая
Они пришли.
Анна еще глубже втиснулась в ящик. Два куска картонки не давали полностью закрыться крышке и оставляли тонкую смотровую щель. Делать было нечего - только лежать, не двигаясь, тихо дышать и - самое главное - подслушивать.
- …Кстати, Хольгер звонил. - Тяжелые шаги по деревянному полу. - Он хочет организовать встречу одноклассников на Рождество.
- Снова? - Ворчливый голос дяди Лутца.
- Двадцать пять лет после окончания школы. Ведь неплохой повод, не так ли?
- Двадцать пять лет? - Короткое молчание. - А ведь правда. Уму непостижимо, как время летит.
- Я каждый раз удивляюсь, когда вижу твоих детей, Петер: как они выросли! - Это был дядя Вольфганг. - Кресло для меня, да?
- Как всегда, - произнес ее отец. - Присаживайтесь. Ив, твое виски там, рядом с книгами.
- Слушай, это что, новый проект?
- Ну да.
- Что на этот раз? Опять история про машину времени?
- Я же говорил, что больше ничего не буду писать о путешествиях во времени. Вольфганг, если ты ищешь пепельницу, то она под креслом.
Закрыли двери. Сначала наружную, потом внутреннюю. Рабочий кабинет был звуконепроницаем, потому что ее отец нуждался в тишине, когда писал. Снаружи можно было подслушивать сколько угодно, - все равно не было слышно, о чем говорилось внутри.
- Ну, Петер, сначала за твое здоровье. И еще раз поздравляю с днем рождения.
- Спасибо большое. Честно говоря, если б не наши встречи, я бы давно уже не праздновал его.
- Послушайте-ка его! Стукнуло сорок три, и уже считает себя стариком. Смех!.. Ну, тогда давайте. Во имя того, чтобы никогда не забывать идеалы молодости, - повторим наш ритуал!
Звон стаканов.
- Что является целью нашей жизни? - спросил ее отец.
- Единство всего человечества и мир на земле, - хором ответили остальные.
- Каковы три причины нашего успеха?
- Мы молчаливы, едины и умны, - сказали они.
- Но узнает ли кто, как все произошло?
- Нет, никто и никогда, - прозвучало в ответ.
Еще раз звон стаканов.
По телу Анны пробежали мурашки. Все сказанное звучало так загадочно и торжественно, как в том фильме про трех мушкетеров, которых на самом деле было четверо. Только слышать подобные слова наяву, от людей, знакомых с детства, - это совсем другое.
- Хорошо, тогда перейдем к первому вопросу на повестке дня. Как всегда, доклад о Бернхарде Абеле. - Это уже было сказано привычным тоном. - Вольфганг?
- Абель по-прежнему считает, что он инопланетянин, ведет домашнее хозяйство и как одержимый читает газеты. В этом году я только один раз встречался с его женой.
- Ив, ты ходил к нему в гости.
- Да. Должен отметить, что Абель показался мне абсолютно нормальным. И я верю в то, что он ничего не помнит. По крайней мере, ничего важного. Он помнит, что перед отлетом мы вместе обедали во Всемирном торговом центре и о чем-то разговаривали, но не помнит - о чем. У него в памяти осталось, что речь шла о кодовом слове, но, когда я попросил его уточнить, ему даже в голову не пришло, что он этим кодом заблокировал все наши программы.
- Надеюсь, ты ему про это не стал напоминать?
- Ну ты скажешь! Нет, я просто между делом спросил, помнит ли он код, но Абель уверил меня, что нет, и даже поинтересовался, что это был за код.
- Ну и ладно. - Таким голосом дядя Лутц говорил, когда был в плохом настроении. - Уже прошло несколько лет. Мы изменили все программы и больше не нуждаемся в кодовом слове Абеля. Зачем следить за ним? Только из-за того, что Вольфганг влюбился в его жену? Я остаюсь при своем мнении и считаю это большой ошибкой и риском.
- Свои чувства невозможно держать под контролем, - со злостью возразил Вольфганг. - И тебе это известно лучше других.
- Давайте без ссор. Мы этим испортили уже немало дней рождения.
- Ладно. Но мы не можем ждать вечно. Если и есть подходящее для нас время, то это именно сейчас. Я предлагаю договориться о сроке и взяться за дело.
Послышались голоса одобрения.
- Это, конечно, хорошо, но не забывайте, что мы собираемся сотворить величайший блеф в истории человечества. - Это был голос ее отца. - Чтобы все получилось, ни у кого не должно возникнуть ни малейшего сомнения. До сих пор нашей единственной серьезной ошибкой был Бернхард Абель. Мне не хочется говорить это, но было бы лучше, если б он умер.
Анна вздрогнула и сразу же испуганно затаилась. Ее услышали? Проходили бесконечные секунды.
Внезапно крышка ящика открылась.
Глава восемнадцатая
- Анна Эйзенхардт! Можешь объяснить, что ты делаешь в ящике для моих рукописей?
Чтобы как-то смягчить гнев отца, девочка попыталась улыбнуться под его негодующим взглядом.
- И куда, кстати, делись все рукописи? - продолжил свои расспросы Петер.
- Я их отнесла в мою комнату, - едва слышно созналась Анна. - Сегодня утром, когда вы ездили по магазинам. Я их сложила точно так же, как они лежали в ящике.
- Ну, это мы еще проверим, когда ты их вечером принесешь обратно. А теперь убирайся отсюда, дорогая моя!
- Я ведь только хотела послушать, что у вас за тайные беседы, - ворчала Анна, с трудом выбираясь из своего неудобного укрытия.
- Я знаю, что ты страстная шпионка, - сказал со злостью Петер Эйзенхардт и по привычке подал ей руку, поскольку никак не мог привыкнуть к тому, что его дочери уже восемь лет и она со всем прекрасно справляется сама. - И к какому выводу ты пришла?
- Вы готовите заговор! - заявила Анна и посмотрела вокруг. Школьные друзья ее отца - Лутц, Вольфганг и Ив - сидели в кругу и от души смеялись. У каждого из них на коленях лежала рукопись. - Я все слышала.
- Нечего подслушивать писателей! - Отец показал на рукописи. - Мы читали диалог из моего нового романа - в ролях. Чтобы я знал, как он звучит. А по-твоему, мы уже готовим заговор. Теперь ты понимаешь, почему мы всегда закрываем дверь?
Анна была разочарована.
- Ах вот оно что.
Жаль. А казалось - это что-то по-настоящему интересное.
* * *
Вольфганг Кренц следил за диалогом между Петером и его дочерью со смешанным чувством удовольствия и страха.
- Я тебе уже говорил, что восхищаюсь быстротой твоей реакции? - спросил он Петера после того, как девочка, опустив голову, вышла из комнаты и двойная дверь вновь была заперта.
Хозяин со злостью на лице собирал обратно рукописи, которые он моментально раздал, когда они услышали подозрительный шорох из ящика.
- Девчонке всего восемь лет, но она уже пересмотрела все фильмы про Джеймса Бонда, которые вышли на видео. Пересмотрела - не то слово, она их знает наизусть. От нее всего можно ожидать. Если б я ввел такой персонаж в один их моих романов, читатели бы сказали, что это натяжка.
- Мы должны приступить к делу как можно скорее, - пока еще способны опережать шпионаж твоей дочери. К тому же растет количество радиотелескопов, с этим нам тоже придется считаться. Атакамскую большую миллиметровую сеть ALMA достроят в 2009 году. Еще один проект типа "Аргоса" в Огайо может стоить нам головы. А если китайцы, как запланировано, построят телескоп с зеркалом на пятьсот метров, то все кончено. Мы ничего не сможем сделать.
Ив кивнул.
- Вольфганг прав.
- Вот именно, - подтвердил Лутц, компьютерный гений компании, которую он создал вместе с Ивом. - Несмотря на неприятности с Абелем, сейчас действительно идеальный момент. Лет пять тому назад наш план был слишком рискованным, компьютерные системы очень сильно отличались друг от друга и не были настолько сложными, как сейчас. С другой стороны, в последнее время намного больше внимания уделяется слабым местам в системе безопасности Интернета и попыткам устранить их. По-моему, года через два все пути доступа будут для нас закрыты.
- Ладно, - подытожил Петер, - давайте перейдем к делу. Какие-нибудь предложения по поводу даты?
Воцарилась тишина.
- Трудно сказать, - проговорил Вольфганг. - Ведь этот день войдет в историю. Как 11 сентября.
Ив глубоко вздохнул.
- Ну, ты и сравнил… В любом случае, это должна быть дата, связанная с чем-нибудь хорошим.
Петер улыбнулся.
- Вы еще помните, когда мы все это придумали?
- Конечно, - ответил Лутц. - Секундочку… Нам было тогда по четырнадцать-пятнадцать лет. Это случилось летом. Мы сидели у тебя дома, точно так же, как и сегодня. Выдумывали всякую ерунду. И вдруг нас осенило.
- Да, я помню. Это произошло незадолго до чемпионата мира по футболу, - добавил Ив. - Германия-Голландия. Беккенбауэр против Кройфа. 1974 год. Но тогда вас это не интересовало.
- И сейчас не интересует, - пробормотал Лутц.
Петер Эйзенхардт выудил листок из кучи бумаг на письменном столе.
- Я посмотрел в своих дневниках. Мы придумали наш план третьего июня. В понедельник, как и в этом году. - Он огляделся. - Друзья мои, следовательно, мы не просто что-то задумали, но и потратили двадцать восемь лет и немало сил на выполнение задуманного. По-моему, если у нас есть возможность выбрать день, то пусть это будет наш юбилей. Давайте договоримся, что 3 июня 2002 года станет днем, когда мы изменим мир.