- В миражах даже обычный взгляд может иногда различить вещи, иначе ему недоступные. Город на другом конце Жемчужины или события давних времен. Трана, когда еще ходил в пустыню, рассказывал о своих миражах. Один из них был о битве, что произошла в тех краях, когда они еще не были пустыней. Трана не знал, кто бился и с кем, но он смог опознать очертания гор. Крепость баальбетов еще не возвышалась над утесом Костей, да и самих костей еще не было под утесом. Эта битва случилась во времена настолько давние, что некому было донести память о ней до потомков. Некому. Кроме миража.
- Но ведь не такой мираж подсказал Нарт, что Нагорная разрушена? Я тоже смотрел на горизонт, но видел только быстро растущее сизое облако…
- Не такой, - согласно кивнула Армир. - Хотя и тот же самый. Нарт умеет смотреть и видеть.
- Ты научишь меня?
- Этому учат жриц Весенницы, - мне показалось, что губы Армир дрогнули улыбкой. - Говорят, только женщины способны на такое. Еще они говорят, женщина, испачканная мужчиной, теряет способность концентрации внимания.
- Это правда?
- Это сказки для молоденьких жриц. Чтобы осознавали свою особенность и гордились высшим предназначением. Но многие старшие тоже верят в это. Если долго повторять глупость, чтобы убеждать других, можно убедить себя.
- Значит, я тоже смогу?
- Это зависит от твоих способностей и упорства. Как в любом деле. Но у нас слишком мало времени.
- Почему? - я не смог скрыть удивления. Мне казалось, что мы решили отсидеться тут.
- Хотя бы потому, что здесь не так много запасов. Нам нужна еда и вода, - она ответила, но мне показалось, уклонилась от ответа. - Но мы попробуем. Прямо сейчас. Скоро закат, удобное время для начинающих.
- Разве миражи бывают на закате?
Армир спокойно посмотрела на меня:
- Миражи есть всегда.
* * *
- Пол, ты видел когда-нибудь мираж?
- Спросила бы лучше, бывал ли я когда-нибудь в пустыне…
- А я видела… Несколько раз.
Мы заглушили мотор, чтобы послушать тишину. Штиль, на солнце градусов тридцать, но если свесить руку за борт, вода приятно холодит. Она прогрелась только в самом верхнем слое, стоит сунуться поглубже - леденющая. Не случайно океан до сих пор называют Северным Ледовитым, хотя собственно льды в нем появляются только зимой.
Катя сидела на носу и болтала в воде босыми ногами. На ней были коротенькие штанишки и легкая футболка. Я загорал, нагишом фривольно развалившись поперек лодки, после остановки двигателя превращенной мною в невысокий плотик.
- На стажировке, - продолжала Катя. - Нас гоняли в разных условиях. Общая подготовка младшего командного состава, умение принимать правильные решения в любой обстановке, все такое. Тренажеры-тренажерами, понимаешь, а натура…
Она потянулась, красиво выгнувшись в спине. Но мне против солнца смотреть неудобно, так что эта стрела пролетела мимо цели. Почти мимо.
- Натура, она правит миром, - зевнув, Катя пересела внутрь лодки, скрестила ноги и не забыла брызнуть с ладошки мне на грудь.
- Мираж - не натура, а иллюзия, - лениво заметил я.
- Я про пустыню, глупый доктор Джефферсон. Пустыня была натуральная. Мираж, кстати, тоже. Не наша стереопроекции, а природная.
- Натуралистка ты моя…
- Да ну тебя, Пол. Слушай. Однажды это были фламинго. Целая стая. Их ноги казались такими длинными и раздваивались… мы сначала решили, что там не птицы, а антилопы.
- Я читал о таком же случае. Только это была давно. В восемнадцатом, что ли, веке…
- Вот и у нас так же получилось, значит. Еще горы видели. Представляешь, пустыня, глинистая, как-то называется это…
- Такыр?
- Да, кажется, такыры, вся земля в трещинах. А на горизонте горы. Только мы по карте-то видим, что гор там нет. А вообще, Пол, ты должен бы знать, что миражи бывают не только в пустыне.
- Ну, я знаю, вообще-то… Над морем бывают. На море я, просто, бывал реже, чем в пустыне, если не считать Ганимеда и Марса. Но на Ганимеде с миражами тухло, если только собственная рука двоиться начнет, когда напряжешься, чтоб ее разглядеть… а на Марсе, вроде, случаются, но мне не везло.
- Может, сегодня увидим. Жаркий день, а вода холодная. Вдруг повезет.
- Вдруг, - согласился я, почти засыпая.
- Пол, прикройся, обгоришь, - строго потребовала Катя.
- Да ладно… Север же…
- Северный загар сильнее. Здесь ультрафиолет жестче. Объяснить, почему?
Вот так и вижу ее глаза с прищуром. Хотя сидит в контрсвет. Хотя мои глаза закрыты. Все равно вижу. Потому что живу с этой женщиной уже давно и потому что безумно ее люблю.
Не дождавшись реакции, Катя Старофф, лидер-инспектор Комитета Контроля, собственноручно набросила на меня какую-то тряпку из числа взятых с собой в круиз. Наш круизер тем временем покачивался на мелкой волнишке, чуть слышно чавкающей под днищем.
- Как думаешь, Пол, прошлое изменяемо?
Мы уже не в первый раз подходили к этому вопросу с разных сторон, поглядывали на него искоса. Похоже, настала пора задать его в лоб, к чему бы это ни привело. Молодец, Катя.
- Что ты молчишь? - в ее голосе легкое нетерпение.
- Я думаю.
- О чем?
- С чего начать. Точнее, к чему вернуться, чтобы начать заново…
- Ну, и?
- Мы являемся плодом прошлого. Вся совокупность событий так или иначе отразилась в мире, в котором мы живем сейчас. И в нас. Время течет в одну сторону. Мы не можем вернуться в прошлое, чтобы что-то там изменить. А если бы смогли, возникло бы противоречие, парадокс. В самом деле, как бы мы могли повлиять на то, что нас создало, ведь тогда бы мы были другими или вообще не родились. Но кто тогда отправился бы в прошлое, чтобы его изменить? Мы из прошлого, которого больше нет? Что-то вроде бесконечного цикла, не имеющего выхода. На курсе программирования это называли зацикливанием или, ближе к нашему случаю, бесконечной рекурсией, погружением самого в себя. Ошибочная ситуация для программы. Или это было бы уничтожением. Как мифическая змея, поедающая себя, укусив собственный хвост.
Я замолчал и промочил горло глотком воды. Поморщился. На солнце вода в бутылке нагрелась, надо было брать термо-, а не обычную, или хотя бы держать в тени. Кстати, можно же просто привязать ее к лодке и бросить за борт…
- Однако? - Катя с усмешкой продолжила за меня.
- Однако, да… Давай бутылку охладим? Веревка где-то была…
- В сетку положи.
- А, точно, рыбаки…
Я запихнул бутылки с водой в садок, оставленный на лодке прошлыми отдыхающими, и выбросил за борт. Подергал за веревку - вроде, надежно. Ну, вот и славненько.
- Итак, что я там…
- Однако…
- Да. Однако, это лишь одна версия. Привычное восприятие мира. Иллюзия реальности или реальность? Что, если это мираж?
Катя кивнула, предлагая продолжать, и приложила ладонь к глазам, прикрываясь от солнца: что-то там вдалеке ее заинтересовало, может, чайки.
- Итак, мы видим непрерывное время, как поток, в который можно войти и двигаться в единственную сторону. А что если это не поток? Что если прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно, но наше восприятие устроено таким образом, чтобы не видеть лишнего? Как если представить себе существо, живущее на поверхности ножа… - я сказал это и вздрогнул, поняв, что повторяю слова Лиен. Она объясняла мне нечто, связанное с межвременными каналами, на примере заготовки из глины и рассекающего ее ножа.
Катя отняла руку от лица и ткнула пальцем в небо:
- Пол, что-то летит. Низко.
Я пожал плечами:
- Аэрокар какой-нибудь. Или робот-наблюдатель.
- Не робот. Больше похоже на кар.
- Ну и отлично… - я хотел вернуться к ускользающему пониманию, к вот-вот готовому проклюнуться ростку ясности, и какие-то там пролетные аэрокары не слишком волновали меня в этот момент. - Так вот, существо, живущее на поверхности ножа и видящее только в двух измерениях, никогда не предположит, что кто-то может подойти сбоку. Ну, то есть, не по лезвию, а со стороны воздуха - для двумерного такой стороны просто нет. Но она же есть!
- Пол, а почему ножа?
- Что "почему"?
- Ножа. Почему именно ножа, а не листа, например?
- Не знаю. Пришло в голову. Он сюда поворачивает?
- Вроде, да…
Негромкий гул отчетливо донесся со стороны. Точно, аэрокар. Уже можно различить форму корпуса. Патрульный, что ли…
- Накину-ка что-нибудь… - я быстро натянул майку и шорты. - Интересно, что у них стряслось? Селедка сбежала или моржи пошли на нерест?
По широкой дуге муха аэрокара, постепенно увеличиваясь в размерах, приближалась к нам.
- Патрульный, - кивнула на него Катя. - Чего это они…
- Наверное, сюрпризом прилетел Бобсон, сейчас сиганет к нам третьим, - хмыкнул я.
Катя рассмеялась.
- Нет, Роб человек серьезный. Я бы, скорее, ожидала это от Надира.
- Хм, а мне-то как раз казалось, что Камали - человек серьезный…
- Ты просто плохо его знаешь… Пол, прыгай!
Оглянувшись, я увидел, как аэрокар на полном ходу словно споткнулся о невидимую преграду и резко пошел на снижение. Снова, как тогда на Марсе, течение времени замедлилось, мне показалось, я вижу, как под пикирующей машиной плывет ее тень, как неспешно Катя приседает, отталкиваясь от обреченной лодки, как, никуда не торопясь, складываются клочки пены в едва заметные барашки на острых верхушках волн.