Мощные магниты спасательного судна приподняли подводную лодку над грунтом. Растревоженный ил расползся гигантским облаком, непроглядной мутью окутал лодку. С судна сбросили виброшашки, вокруг них заклубился ил, собираясь в плотные шары и оседая на дно под собственной тяжестью. Лодка все более отчетливо проступала из глубинной мглы на экране в операционной рубке. Вихри воды смывали с ее корпуса вековые наносы.
- "Щука", - сказал старший оператор.
- То есть как - щука? - спросил Новиков.
Он сидел в рубке, не сводя с экрана любопытного взгляда: первый раз он видел, как работают спасатели. Рядом сидел Володя Заостровцев, узколицый, невозмутимый, даже несколько сонный на вид. Над плечом Новикова жарко дышал Витька. В стороне стоял, скрестив на груди бронзовые руки и прислонясь к переборке, Маврикий. Это по его просьбе спасатели пустили посторонних в операционную рубку.
- "Щука" - так назывались советские подводные лодки типа "Щ", - объяснил старший оператор, немолодой человек со старомодными вислыми усами. - Великую Отечественную войну по курсу истории проходили?
- Конечно, - сказал Новиков. - Сороковые годы прошлого века.
Старший оператор увеличил изображение, внимательно осмотрел корпус лодки. Теперь стали видны рваные пробоины и разошедшиеся швы в носовой части, полуразрушенная боевая рубка. Пушка позади рубки была задрана почти вертикально.
- Сейчас мы ее маленько подлатаем, - сказал старший и проделал серию манипуляций на приборной доске.
Красными волчками завертелись в воде сброшенные киберустройства. Потом они одно за другим приблизились к корпусу "Щуки", замерли… Вдруг выплеснулись молочно-белые облачка, слились в сплошную простыню, она пошла раскатываться вокруг израненного носа лодки.
Некоторое время старший молча работал. Потом, когда красные волчки ушли вверх, он повернулся в крутящемся кресле к зрителям.
- Ну вот, заклеили дырки… В военном отделе Музея истории есть уже несколько поднятых субмарин той эпохи, что ж, добавим еще одну. Может, по архивам восстановят ее номер и фамилии экипажа. Иногда удается это сделать.
Новиков сказал:
- Один из моих прадедов был военным моряком и погиб в ту войну на Балтике.
- Он был подводником?
- Точно не знаю… - Новиков подумал, что следовало бы знать точно.
- Почему "Щука" утонула? - раздался напряженный Витькин голос.
- Она погибла в бою, - сказал старший оператор и потеребил свой ус. - Вон как разворочена рубка. А носовую пушку и вовсе снесло взрывом… У нас в Таллине есть специалисты по старинному флоту, они разберутся. Мое дело - поднять и доставить.
- Они узнают все про этот бой? - спросил Витька.
- Нет. Просто установят причину гибели. Все узнать невозможно. Никто не знает, как погибали подводники.
И тут Витька насел на старшего. В школе они еще не добрались до истории двадцатого века, представление о тогдашних войнах у Витьки было смутное. Он смотрел старшему в рот. И он узнал, как в грозные сороковые годы из блокированного, голодного Ленинграда и Кронштадта уходили в море подводные лодки. Как они прорывались сквозь барьеры из десятков тысяч мин и противолодочных сетей - барьеры, перегородившие Финский залив, - и топили фашистские корабли по всей Балтике. И каких нечеловеческих мук, какого неслыханного героизма требовал каждый такой поход…
Жадное Витькино любопытство далеко еще не было удовлетворено, когда вдруг в разговор вмешался Заостровцев. Этого интересовало другое: двигатели, стоявшие на субмаринах тех времен, емкость аккумуляторных батарей, система погружения и всплытия. Старший терпеливо отвечал - на те вопросы, на которые мог ответить. Новиков слушал и поражался про себя: как можно было плавать, да еще так храбро воевать на этих неуклюжих тихоходах, набитых громоздкой техникой, - чего стоили одни только двигатели внутреннего сгорания для надводного хода. Господи, даже энергаторов тогда еще не было!..
- А что за выступ под килем? - спросил Заостровцев. - Какая-то коробка.
- Обтекатель, - ответил старший. - Он прикрывает базу приемников шумопеленгаторной станции.
И они заговорили о том, как сложно происходило преобразование звуковых колебаний в электрические на этих примитивных станциях, - до того сложно, что требовался специально обученный матрос-акустик для классификации принимаемых шумов.
Заостровцев замолчал столь же неожиданно, как и вступил в разговор. Он прикрыл глаза красноватыми веками и словно бы заснул… "Все-таки странности у него остались", - подумал Новиков.
- Ну что ж, спасибо вам, - сказал он старшему. - Было очень интересно. Сейчас вы будете поднимать ее в судовой док?
- Нет. Пусть еще немного прополощется.
- Тогда, если не возражаете, мы поплаваем вокруг субмарины. Посмотрим поближе.
- Она сейчас в сильном магнитном поле. - Старший взглянул на приборы. - Впрочем, напряженность можно уменьшить до санитарной нормы… Ладно. Только попрошу не больше сорока минут.
Он проводил гостей на водолазную площадку. Новиков, Маврикий и Витька живо натянули гидрокостюмы. Заостровцев стоял в нерешительности, сонно моргал.
- Ты не пойдешь? - спросил Новиков.
- Не хочется.
Трое один за другим спустились по отвесному трапу и скрылись под водой. Заостровцев проводил их взглядом, потом вдруг спросил у старшего:
- У этих приемников - какая полоса пропускаемости частот?
- Если не ошибаюсь, от двухсот до восьми тысяч герц. А что?
- Просто так, - сказал Заостровцев. И, помедлив немного, добавил: - Пожалуй, пойду и я… Давно не нырял.
Субмарина висела в зеленой воде между днищем спасательного судна и грунтом. Вблизи ее корпус оказался весь в подтеках ржавчины. Сквозь прозрачную пленку пластыря темнели рваные пробоины. Рубка была разворочена взрывом.
Новиков подплыл к рубке, заглянул сверху в круглый провал люка. На дне этого черного колодца что-то смутно белело. Новикову стало жутковато. Он огляделся. Куда Витька исчез? И Маврикия не видно… Он позвал их, но не услышал ответа. Сильными гребками поплыл вдоль лодки к корме и тут увидел под собой и Маврикия, и Витьку. Витька держался обеими руками за баллер руля. Новиков окликнул его и тотчас услышал:
- Я здесь.
- Почему ты раньше не ответил? - спросил Новиков.
- Раньше ничего… - Витькин голос оборвался.
"Гидрофоны барахлят", - подумал Новиков и вспомнил, как недавно вот так же потерял связь с Витькой под водой. Масса намагниченного железа, что ли, поглощает сигналы? Не теряя Витьку из виду, он медленно поплыл под лодкой, потом поднялся метра на два и увидел еще одного ныряльщика. Это был не Маврикий и не Витька - те плавали ниже.
- Володя, ты? - спросил он, но не получил ответа.
Ныряльщик, раскинув в стороны руки и ноги, неподвижно висел над рубкой субмарины. Новиков поплыл к нему. Приблизившись, он увидел сквозь прозрачный шаровой шлем лицо Заостровцева - странно искаженное, с полузакрытыми глазами.
Пальцы Заостровцева слабо шевелились- будто ощупывали воду…
Новиков замер, пораженный. Мгновенный мысленный толчок перенес его на много, много лет назад - в кабину космотанкера "Апшерон", в те страшные минуты, когда ослепший корабль пытался вырваться из зловещего Ю-поля…
Монотонный голос:
- Шум винтов катера по пеленгу тридцать пять… Шум по пеленгу сто двадцать…
Глухой взрыв.
Тишина.
- Четвертые сутки пошли, как лежим на грунте.
- Ну, как ты, Сергей?
- Дышу…
- Держись, моряк… выберемся… Кровь у тебя из ушей. Дай, вытру…
Взрыв. Взрыв. Еще. Сильный взрыв. Скрежет, звон разбитого стекла.
- Вцепились, проклятые…
- Шум винтов катера по пеленгу сто шестьдесят пять.
Тишина.
- Не жалеют на нас глубинных бомб.
- Ну, мы им крепко влепили. Три транспорта за один поход…
- Прекратить разговоры! Берегите силы…
Тишина. Слабый плеск воды. Еще взрывы.
- Товарищ командир, из первого отсека докладывают: пробоины заделаны, течи нет.
- Добро.
- Ну, как, Сергей?
- Дышу пока…
Долгая пауза. Глухие взрывы. Чье-то хриплое свистящее дыхание.
- Скоро рассвет… Что будем делать, комиссар? Цэ-о-два сверх всяких норм.
- Надо решать, Алексей Иваныч. Иначе - задохнемся.
- Всплывать и драться. Дать ход дизелями. Другого выхода не вижу.
- Что ж, будем всплывать и драться.
- Артрасчеты в центральный пост. По местам стоять, к всплытию!
- В носу-у! По местам стоять, к всплытию! Артрасчеты в центральный! В кор-рме! По местам стоять, к всплытию!
- Товарищи, братья! Вы сражались храбро, как положено балтийским подводникам. Сейчас предстоит последний бой. Победим или умрем!
После короткой паузы:
- Продуть среднюю!
Резкое шипение воздуха. Звонок. Топот ног.
- Приготовить правый дизель на продувание главного балласта!
Плеск волн. Неясные голоса. Отдаленный гул моторов.
- Продуть главный балласт! Комендоры, к бою!
Новиков подплыл к Заостровцеву, тронул его за плечо. Сорок минут истекли, пора было подниматься. Но Заостровцев даже головы не повернул.
Маврикий и Витька уходили вверх. Новиков помахал им рукой, сказал:
- Мы немножко задержимся.
Он знал: лучше Заостровцеву не мешать, если… если с ним сейчас творится то же, что и в том памятном рейсе. Вот как, значит! Он не утерял своей удивительной способности. Просто скрывал от всех… Но что он видит сейчас? Или, вернее, слышит?