- Ничего. Объявили на мессе, будто мужланам привиделось. Перед закатом люди заметили, что в ворота коллегиаты въехала окованная железом повозка, в каких инквизиция схваченных еретиков возит. Внутри кто-то колотился - страшно колотился, орал. Орал так, что кровь в жилах стыла. Голос был не человеческий, так человек не кричит.
- Вы сами видели? - шепотом спросил Рауль.
- Сказал - люди. Недобрым это попахивает, мэтр. Этими словами брату Михаилу и передайте.
- Почему я должен что-то передавать преподобному?
- Так вы же в инквизиции трудитесь? Нет?
- Откуда вы это взяли? - парижанин от изумления рот раскрыл.
- Вряд ли в Аррасе найдется человек, которому сам Михаил Овернский депеши с послушниками присылает. Вы не епископ, не аббат, не алтарист и не кюре…
- Я не… - попытался оправдаться Рауль, но трактирщик поднял руки ладонями вперед.
- Знать ничего не хочу, мэтр. Не мое это дело, повторяю. Люди, однако, беспокоятся. Выдастся случай - донесите до слуха преподобного… Слишком много чертовщины развелось в Аррасе. Смертью пахнет. Эту вонь я хорошо различаю, через два десятка сражений прошел, не говоря о всякой другой мелочи - и разбойников в Арденнах ловили, и с вольными баронами во Фландрии рубились… Что-то грядет, мессир Ознар. Поверьте опыту. Я не смерти боюсь. Дьявола.
Гозлен залпом допил вино, молча встал и удалился к жаровне - господа министериалы, опьяневшие до той степени, когда о постном дне не задумываешься, громко требовали печеного гуся.
Рауль остался в одиночестве - озадаченный и чуть напуганный: великан-трактирщик, похоже, не врал. Другой вопрос, был его рассказ искренним заблуждением, замешанным на дремучих предрассудках простонародья, или Гозлен твердо знал, о чем говорил?
* * *
Комнатка досталась Раулю самая дешевая, под крышей. Постель, равно и другая мебель отсутствовали: один матрас на застланном соломой полу, подушка, набитая конским волосом да отрез толстого войлока, заменявший одеяло. Зато тепло, дальняя стена конуры не деревянная, а сложена из кирпича - дымоход кухонной печи. В углах валяются пучки сухой полыньи, защита от кусачих насекомых. Под самым скатом - отдушина с круглой форточкой затянутой слюдой.
Захочешь до ветру - изволь спуститься вниз, выйти через заднюю дверь во двор и отыскать холодный нужник: Аррас может и захолустье, но вместо парижских уличных стоков здесь устроены выгребные ямы; прево категорически запретил выливать отходы на мостовую - угроза штрафа в один турский ливр заставляла самых отпетых грязнуль блюсти порядок и пользоваться услугами золотарей.
Его преподобие Михаил из Оверни вряд ли остался бы доволен, увидев как столичный адвокат готовится ко сну. Не было преклонения колен, чтения Pater Noster или Ave и прочих обязательных для любого доброго католика молитв. Рауль Ознар расшнуровал теплый жиппон, ослабил пояс штанов, аккуратно закрепил масляную лампу на подставце и завалился на матрас, раскинув руки и прикрыв глаза. Выровнял дыхание, втягивая воздух полуоткрытым ртом.
Сел, встряхнул готовой, будто спросонья.
- Conjuro et confirmo super vos Angeli fortes Dei, et sancti, in nomin magnum ipsius Dei fortis et potentis, - это было что угодно но не каноническая молитва. - Et per nomen stellae, quae est Sol, et per signum…
Желтоватый свет язычка пламени лампы вдруг сменился на алый. В пахнущем сеном и мышами воздухе появилось едва заметное марево, как от нагретого под летним солнцем камня.
Заклятие действовало недолго, всего несколько мгновений, но Рауль увидел желаемое: второе зрение различило красноватые силуэты людей на первом этаже дома, чуть менее яркую фигуру кошки, охотящейся на чердаке, сочно-багровые контуры лошадей в конюшне.
Но было и кое-что еще. Тень с лазурным отливом, крадущаяся по улице вдоль фасада дома напротив. Тревожное зеленое зарево неясного происхождения, исходящее откуда-то со стороны аббатства святого Вааста. Точечные золотые и льдисто-снежные взблески из-за ставших прозрачными стен соседних домов.
Мир невидимый. Находящийся за гранью взгляда обычного человека.
Времени хватило, чтобы сделать твердые выводы: Аррас не более опасен, чем иные города Франции. Несколько чужаков, скорее всего "серых ангелов", как их именуют в нарбоннской терминологии. Ярче других светятся фамилиары, но таковых всего-то два или три. В довесок - самая обычная мелкая нечисть, артотроги, паразитирующие на человеческом жилище и особого вреда не причиняющие. Магический след старого капища кельтского племени атребатов, доримских хозяев графства Артуа - как раз под собором мерцает фиолетовый венчик, христиане построили храм на месте кумирни галлов, традиция…
"Звездочки", вспыхивающие и угасающие - амулеты, апотропеи и талисманы разной степени силы. В основном примитивные, каких любая деревенская ведьма изготовит двенадцать на дюжину, только попроси да заплати. Надежность не самая высокая, но артотрга отпугнет и девственность сохранить поможет, даже если мечтающей уберечь невинность виргине в лесу встретится вооруженный до зубов полоумный насильник - не захочешь, а избежишь утери hymen. Амулет защитит и уведет в сторону от опасности.
Самое важное. Настоящих магов в Аррасе нет. Отсутствует аура человеческой магии - у нее всегда нежно-серый муаровый цвет с рябью, не перепутаешь.
Что ж, можно спать спокойно. Трактирщик Гозлен напутал или введен в заблуждение.
Рауль вытянул руку, пальцами притушил фитилек лампы, натянул на голову одеяло и тотчас уснул. Бояться нечего.
Незаметная обывателям и ночной страже лазурная тень приостановилась у стены "Трех уток", змейкой скользнула к приоткрытой отдушине. Просунула хоботок в затемненную комнату. Обладавший силой человек заинтересовал, но…
Подойти к нему вплотную было невозможно. Наведенные охранные чары, заклятие наложено извне и подпитывается силой самого Gizaki.
Необычно. Gizaki давно так не делали, со времен римлян.
Пускай отдыхает. От него не исходит аура опасности, в отличие от того, другого…
Лазурный сгинул так же незаметно и тихо, как появился. Только изморось на раме форточки застыла несколькими прозрачными капельками, будто ледяной бахромы коснулась чья-то теплая рука.
* * *
В одном Гозлен из Эрмавиля был непогрешимо прав: злые времена подступили.
Семь лет назад король Филипп де Валуа сцепился с Эдуардом Английским за наследие герцога Жана Бретонского, не оставившего прямых наследников - война шла в Бретани и Гаскони, незваные гости с островов обнаглели до такой степени, что захватили коронные земли Франции, заняв впоследствии Кан и Кале на нормандском побережье, а в августе 1346 года англичане вчетверо меньшими силами нанесли сокрушительное поражение французскому рыцарству неподалеку от ничем ранее не примечательной деревушки Креси.
Гибель или пленение одиннадцати принцев крови и тысячи двухсот рыцарей из самых благородных династий произвела угнетающее впечатление на все сословия королевства - невероятно, немыслимо, такого никогда не случалось и случиться не могло! Какой позор! Под ураганом стрел вооруженных длинными луками английских смердов Франция потеряла едва не четверть дворянства, способного держать оружие в руках, тогда как притязания Эдуарда III только ширились…
В северных землях, прилегавших к проливу и Гесперийскому морю, росло неспокойствие - в Бретани и Нормандии хозяйничали англичане, грабившие и мародерствовавшие в приграничных баронствах. Появились разбойные шайки - в основном бывшие наемники со всего света, шотландцы, генуэзцы, датчане. Перемирие заключенное прошлым годом не давало передышки - стычки продолжались, на севере Франции тлели искры, которые ветер однажды раздует в сокрушительный огненный вихрь, пожирающий некогда прекрасную страну…
Иные знаки тоже не свидетельствовали о спокойном будущем: казавшаяся вечной как небо и несокрушимой как престол Господень династия Капетингов ушла в небытие со смертью последнего сына Филиппа Красивого - короля Карла IV. Шептались, будто возглашенное на костре инквизиции проклятие великого магистра тамплиеров сбылось и монархам Франции до тринадцатого колена не видеть счастья и удачи.
Поверить было несложно - все дети Филиппа умерли, на престол вступил государь из рода Валуа при котором бедствия только усугубились: провинции разорены, города Нормандии и Гаскони сожжены дотла, налоги непосильны, угроза из-за Ла Манша осязаема - захваченный Эдуардом III Кале всего в шестидесяти милях от пока что мирного Арраса.
Но никакие англичане не сравнятся с леденящим ужасом, надвигающимся с юга.
Чума. Черная смерть.
Гнев Господень.