- Однако вы говорите, что Бог на небе наблюдает за нами. И что Он разгневан.
- Нет-нет, - возразила женщина. - Она разгневана.
- Боже! - воскликнул Стюарт и, не дожидаясь возражений, нажал кнопку поиска.
Снова зашуршали помехи, а потом приемник поймал еще один канал. Машину наполнила мелодия "Криденс" - "Кто остановит дождь?". Эта шутка устарела уже три недели назад. Он выключил радио.
С самого начала он занял такую позицию - отказался признать реальность их положения. Он продолжал заниматься своим делом, возиться с документами и свидетельскими показаниями, несмотря на то что суды практически прекратили работать. Как будто он верил, что может вернуть тот мир, что существовал до потопа, просто игнорируя дождь. Но вчера - на сорок восьмой день - напряжение наконец-то взяло свое. Мелисса увидела в глазах мужа страх.
В тот день в пустом доме, когда Стюарт ушел на работу, Мелисса стояла у окна и смотрела во двор на поганки, похожие на служек, кланяющихся дождю. Бледные грибы, холодные, на ощупь напоминавшие резину, повсюду появлялись из земли и расправляли свои шляпки под сумрачным небом.
Мелисса беззвучно ходила по дому; она задернула занавески в гостиной, опустила жалюзи в кабинете, шторы в спальне. Она обошла весь дом, закрывая, опуская и задвигая все, стараясь отгородиться от дождя.
Вечером, когда Стюарт вернулся домой, его влажные волосы прилипли к голове, глубоко запавшие глаза блестели.
- Как прошел день? - спросила она.
Она стояла на верхней ступени лестницы, у дверей кухни, и держала в руках кастрюлю.
Он остановился внизу, на площадке; одна рука была засунута в карман блестевшей от дождя куртки, в другой он сжимал кожаный портфель, который она подарила ему на Рождество в прошлом году.
- Нормально, - ответил он.
Он всегда говорил так. Разговор превратился в ритуал, походил на какую-то древнюю религиозную церемонию. Мелисса произнесла следующую фразу:
- Что ты сегодня делал?
- Ничего особенного.
Это тоже было частью ритуала. Она отвернулась. Ее интересовало то, чем он занимался, не больше, чем его - ее занятия. Ей не было дела до схем производственных процессов, налогового права и офисной политики, а ему было совершенно наплевать на ее сад, ее курсы и еще тысячу вещей, которыми она пыталась заполнить пустоту своих дней. Это была их жизнь - несмотря на то что дождь уже начал уничтожать мир, который они знали, смывать и налоговое право, и схемы производственных процессов, и сады, и курсы по истории искусства.
Но в тот вечер - вечер сорок восьмого дня непрекращающегося ливня, - в тот вечер что-то изменилось. Она вошла в кухню, поставила кастрюлю на плиту и услышала за спиной шорох его шагов по линолеуму. Он стоял у нее за спиной. Она чувствовала запах его туалетной воды, почти заглушенный запахом дождя, земли и сырости. Она обернулась; он замер, и на кончике его носа повисла капля воды. Дождевая вода стекала с его непромокаемой куртки, образуя лужицу на линолеуме. Его влажные от дождя волосы прилипли к голове.
- Стюарт? - удивилась она.
Портфель выпал у него из рук. Его влажные щеки и глаза блестели. Он вытащил руку из кармана и протянул ей.
В кулаке его, бледном и похожем на губку от влаги, были зажаты поганки - бледные, тоже похожие на губку, по цвету напоминавшие кожу какой-то амфибии, живущей в темных пещерах. Поганки, ядовитые, покрытые пятнышками, торчали у него между пальцами.
- Во дворе растут поганки, - сказал он.
- Я знаю.
- Нам нужно перебраться выше.
- Там все будет точно так же, - возразила она.
Она представила себе домик в горах, три комнаты - и вокруг них только дождь, заключивший их в эту гробницу.
- Дождь идет во всем мире, - сказала она.
Он отвернулся и вышел, уронив поганки на пол. Мелисса пристально разглядывала ножки грибов, лежавших на линолеуме, холодные, бледные, словно плоть мертвеца. Прикоснувшись к ним, чтобы убрать, она вздрогнула всем телом.
И вот этим утром, утром сорок девятого дня потопа, они наконец бежали из дома. Шоссе были практически пусты; время от времени мимо проносились внедорожники, спешившие навстречу им или в том же направлении, что и они; за рулем сидели бледные, охваченные паникой люди. На полях, тянувшихся по обе стороны от шоссе, образовывались озера, пруды, превращавшиеся в моря. На горизонте виднелись заросли грибов, возвышавшихся над кронами деревьев; на склонах холмов стояли дома и амбары, гнившие под слоем зловонной плесени. Три раза асфальт исчезал под водой; три раза Стюарт переключался на полный привод и осторожно двигался вперед, опасаясь провалов и промоин; три раза им везло, и они снова выезжали на мокрый асфальт.
Они бежали на восток, с восемьдесят первого на семьдесят седьмое шоссе, затем свернули на север, в Западную Виргинию, к Аппалачам. Там, в округе Роли, поблизости от горнолыжного курорта, у них был маленький дом. Мелисса помнила тот день год назад, когда они купили его. Когда Стюарт его купил, он не посоветовался с ней. Однажды он пришел домой позднее обычного, с дикими, лихорадочно блестевшими глазами, сжимая в руках бумаги.
- Я вложил эти деньги, - объявил он, - заплатил первый взнос за дом и два акра леса.
Ее охватило незнакомое чувство - холодная ненависть. Стюарт истратил эти деньги - деньги ребенка, и это знание пронзило ее сердце, словно холодная игла реальности.
"У меня не было ребенка. У меня никогда не будет ребенка".
В этот день, сорок девятый, они бежали на север, в ночь, чтобы найти спасение в горах, но дождь преследовал их, вездесущий, нескончаемый. Стены воды обрушивались с небес, и Стюарт промокал насквозь, когда, остановившись на обочине, вылезал, чтобы залить в бак бензина из канистры. Чертыхаясь, он забирался обратно и включал обогреватель на полную мощность, и каждый раз Мелисса вспоминала свою давнюю фантазию о занятиях любовью под дождем. Она затянулась в последний раз и выбросила окурок в окно; он полетел прочь и погас.
Впереди, вдоль дороги, появились желтые огни. Перед ними на фоне серого неба возвышалась гора. Дорога поднималась, поднималась, поднималась и наконец врезалась в гранитную стену. Туннель - второй после Уайтвилла - показался перед ними в последний момент, и Мелисса стиснула кулаки - она боялась завалов, боялась промоин. А в следующее мгновение они уже были внутри, и шум дождя смолк. Проехав под горой, они очутились в Западной Виргинии. Полосы света и тени мелькали по лицу Стюарта, доносился шорох шин по сухому асфальту. "Дворники" царапали высохшее стекло, а потом машина выехала из туннеля навстречу стене дождя.
- Боже мой, - заговорил Стюарт. - Как ты думаешь, он когда-нибудь прекратится? Как ты думаешь, этот дождь будет идти без конца?
Она отвернулась, посмотрела в окно на струи дождя и снова вспомнила тот детский стишок.
Обращайся, дождик, вспять,
В день другой придешь опять.
Наступала ночь. Над дорогой нависали горы, словно фигуры гигантов, черные на фоне черного неба. Мелисса докурила последнюю сигарету. Далеко впереди, на каком-то уступе, Мелисса заметила несколько огоньков - все, что осталось от некогда многолюдного города. Их дом находился севернее, высоко в горах, вдалеке от людского жилища. Три комнаты, Стюарт, а вокруг - стена дождя.
Наконец огни приблизились.
- Взгляни-ка на это, - указал вперед Стюарт.
Она тоже увидела - ослепительную вывеску "Тексако" над шоссе. За ней тянулась череда отелей, заправочных станций и ресторанов фастфуда; большинство было заброшено и лежало во тьме.
- Возможно, это ловушка, - произнес Стюарт. - Чтобы заманить доверчивых людей.
Она вздохнула.
- Нужно было купить ружье.
- Никаких ружей, - отрезала она.
- Придется рискнуть. Если у них есть бензин, можем залить бак, наполнить канистры. Может, у них есть керосин.
Он молча свернул с шоссе, миновал руины заколоченных кафе и отелей и остановил джип под навесом около заправки "Тексако". Она наблюдала за ним; Стюарт подозрительно оглядел парковку. Он напоминал какое-то напуганное лесное существо, и ей пришла в голову неприятная мысль о том, что люди до сих пор еще не слезли с деревьев. Наконец, удовлетворенный увиденным, он выключил мотор; шум дождя стал сильнее, почти оглушил их, мешая думать. Мелисса открыла дверцу, вышла из машины и потянулась.
- Я схожу в туалет, - сказала она не оборачиваясь; она услышала, как заработал насос и в бак полился бензин.
- Тебе нужно что-нибудь в магазине? - спросил он.
- Принеси мне кока-колы и пачку сигарет.
Для того чтобы попасть в туалет, нужно было пересечь парковку под проливным дождем. Мелисса влезла в дождевик, накинула на голову капюшон и побежала по лужам, прикрыв голову рукой, словно это могло защитить ее от дождя. В туалете стоял отвратительный запах мочи и хлорки; плесень уже начала свое наступление, и у оснований перегородок из гипсокартона расцветали влажные "розы", похожие на раковые опухоли. В углу валялось опрокинутое мусорное ведро. Мелисса, с отвращением поморщившись, прикрыла сиденье туалетной бумагой.
Когда она вернулась, Стюарт уже ждал в машине.
- Представляешь, - начал он, - он взял деньги, добрые старые американские деньги. Идиот.
- Ты купил то, что я просила?
Он махнул в сторону приборной панели. Там стояла банка диетической колы, на которой конденсировалась влага.
- А где сигареты?
- Я не стал их брать. Сейчас нужно следить за своим здоровьем. Кто знает, когда нам еще удастся побывать у врача?
- Господи, Стюарт!