* * *
Казачий офицер, в черкеске с газырями, поднялся по лестнице, чиркнул спичкой, освещая темный коридор. Постучал в первую дверь. Послышались громкие шаги. Дверь открылась. На пороге стоял человек в темном, английского покроя костюме.
- Господин Комов?
Тот усмехнулся уголками тонких губ:
- Да. Чем могу быть полезен?
Офицер перешагнул порог. Снял фуражку. Достал задушенный платок, вытер плоское, в рябинках лицо.
- Честь имею представиться, - есаул Кульнев.
Он немного шепелявил, говорил: "чешть", "ешаул".
Комов спокойно спросил:
- Из контрразведки?
В глазах есаула вспыхнули желтоватые, недобрые огоньки.
- Из контрразведывательной части осведомительного отдела штаба верховного правителя.
- Прошу, господин есаул. Счастлив познакомиться.
Кульнев, словно не заметив иронии, не спеша прошелся по комнате.
- Со вкусом устроились, господин Комов, - сказал он, оглядывая золотистый афганский ковер, картины, беккеровский рояль, шахматный столик китайской работы. - От папаши осталось? Почтенный был коммерсант. Мельницы, лесопилка…
- Вы и это знаете? - любезно спросил Комов.
- Приходится. По долгу службы-с.
Есаул подошел к шахматному столику, поправил расставленные фигуры, передвинул белую королевскую пешку.
- Забавная игра… Увлекаетесь?
Комов, стоявший по другую сторону столика, молча сделал ответный ход.
- Да, господин Комов, - продолжал есаул, двигая коня, - такая уж служба. Все приходится знать. И то, что по окончании курса в университете вы отбыли за границу. И то, что в Париже встречались с большевиками.
- И то, что отказался примкнуть к их движению, - в тон есаулу сказал Комов, продвигая пешки на королевском фланге.
- Точно так-с. Отказались. Знаем и это. Но кое-что остается в тени. Например, род ваших занятий. С вашего разрешения, сниму пешечку.
- Пожалуйста, господин есаул. Вы слабо играете, За две пешки я беру у вас слона… А род моих занятий тайны не составляет. Научная работа.
- Правильно изволили заметить, господин Комов: слона я проиграл. На войне как на войне… Однако как это прикажете понимать - научная работа?
- А очень просто. Хоть это и далеко от моей специальности, но сейчас я готовлю монографию о хроматической аберрации кварцевых линз. Думаю издать в Лондоне. Шах королю…
- Короля мы прикроем. Значит, хроматическая аберрация. Так-с. В таком случае разрешите полюбопытствовать: для чего вам понадобился ящик детонаторов? И как он к вам попал из порохового склада?
Комов пожал плечами. Решительно передвинул коня.
- Как попал? В писании сказано: неисповедимы пути господни…
- Неисповедимы? - переспросил есаул и, почти не глядя, сделал ответный ход ладьей.
Комов внимательно смотрел на доску.
- Вы проиграли, господин есаул, - сказал он. - Шахматы - это искусство. Грубая сила здесь не котируется. Ваш ферзь погиб.
- Погиб, - согласился есаул и быстро, не думая, рванул по диагонали слона к черному, прижатому в угол королю: - Шах. Следующий ход - мат.
Выигрыш был мастерский - с жертвой ферзя. Комов присвистнул, покачал головой.
- Поздравляю, господин Кульнев. Вот уж не подозревал…
- Итак? - Желтые глаза есаула цепко смотрели на Комова. - Детонаторы, надо полагать, там? - Он кивнул на дверь, скрытую портьерой. - Может быть, посмотрим?
Комов подошел к шкафчику, достал начатую бутылку коньяка, налил себе и есаулу.
- Ваше здоровье, господин Кульнев.
Есаул потянул дверь - она была заперта.
- Ключ?
Комов сказал весело:
- К чему? Я же не отрицаю - детонаторы там. Сегодня привезу еще два ящика.
Есаул нажал на дверь - она заскрипела.
- Одну минуту! - Комов порылся в карманах, протянул есаулу плотный, вчетверо сложенный лист бумаги. - Взгляните.
На гладком, с гербовой печатью листе значилось: "Коменданту порохового склада полковнику Бурсаковскому. Выдать подателю сего господину Комову требуемое количество детонаторов и динамита. Начальник штаба верховного правителя генерал Лебедев".
Рябоватое лицо есаула покрылось бурыми пятнами.
- Какого же черта вы молчали? - грубо сказал он.
Комов громко рассмеялся. Придвинул есаулу рюмку.
- Реванш, господин Кульнев. В отместку за шахматы. Пейте, коньяк отличный…
* * *
Мостков и Воротынцев отошли от стены. Сели к столу. С улицы донесся стук копыт.
- Плохо, - сказал Мостков. - Отсюда нужно уходить.
- Комова я знаю, - задумчиво проговорил Воротынцев. - Вместе учились. Странный человек. Но доносить не будет. Я другое думаю: можно воспользоваться разрешением Лебедева. Довезти динамит до Куломзина не так-то просто.
Мостков с сомнением покачал головой.
- Если Комов узнает…
- Не узнает, - перебил Воротынцев. - Сделаю так, что не узнает… Ну, соглашайся!
Мостков помолчал. Достал кисет с махоркой, свернул цигарку.
- Ладно. Попробуй. Но помни: о восстании ни полслова. Прежде всего выясни, как к нему попало это разрешение. И для чего ему понадобился динамит.
Мостков взглянул в окно, нахлобучил меховой треух, скользнул в дверь. Сергей Николаевич смотрел на потухшую печь, ждал. Потом вышел, постучал к Комову.
Дверь открылась рывком.
- Ну? Кто?.. Воротынцев? Вот встреча! - Комов обрадованно засмеялся. - Заходи, Сергей Николаевич, раздевайся, у меня тепло. Черт, вот встреча! Ты мне нужен, сегодня только думал, как тебя разыскать…
Он придвинул кресло к высокой, в изразцах печи.
- Садись, садись… Как ты нашел меня? Случайно? Ха… Сегодня у меня день случайных встреч. Только что был есаул из контрразведки. Подлец, даже родословную знает. И родителя моего вспомнил, и университет… Эх, было золотое время! - Комов быстро шагал, почти бегал по комнате. Говорил он громко, оживленно. В темных глазах лихорадочно отсвечивали огоньки. Худощавое, бледное лицо порозовело. - Сколько воды утекло! Но ничего! Все впереди… Все возьму, за все годы… Ты что сейчас делаешь?
- Работаю на чугунолитейном.
- А с большевиками как? - И не дожидаясь ответа: - Ладно, твое дело. Я другое хочу знать: что думаешь дальше?
Воротынцев пожал плечами, промолчал. Комов подтолкнул кресло, сел рядом, совсем близко.
- Глупый вопрос - сам знаю. Такое время - живем на вулкане… Ну да я не об этом. Хочешь со мной работать? Дело огромное, миллиардное.
Комов принес коньяк, нарезал бисквит.
- Выпьем, Сергей Николаевич. Выпьем за ум, за дерзость.
Воротынцев удобнее устроился в кресле, потянулся к папиросам - на столике лежала начатая пачка. Комов вновь наполнил рюмки.
- Помнишь, в гимназии учили легенду об Архимеде? При осаде Сиракуз Архимед зеркалами сжег римский флот… Выпьем за старика Архимеда - он навел меня на великую мысль.
Комов поставил рюмку, надломил бисквит. Сказал тихо, серьезно:
- Тепловые лучи. Оружие, которого не знал мир. Сомневаешься? Вижу, по глазам вижу… Зря. Сто семьдесят лет назад Бюффон построил зажигательный прибор из нескольких десятков зеркал. Этой штукой удавалось зажечь лежащую в ста шагах смолистую сосновую доску. Но это ерунда, детские игрушки! Чтобы сжигать на расстоянии в одну версту, потребовалось бы зеркало высотой с Эйфелеву башню… Помнишь формулу Манжена? Освещенность прямо пропорциональна яркости источника света и его площади. Площадь зеркал увеличивать нельзя, тут зеркала вообще не годятся: прибор должен быть небольшим. Но яркость… За счет концентрации светового пучка ее можно сделать огромной.
Он налил коньяк, быстро выпил.
- Хочешь посмотреть?
Не ожидая ответа, открыл дверь за бархатной портьерой.
- Идем!