- Пошли к вездеходу, свяжемся с кораблем, - сказал Резницкий.
Новиков не ответил. В тысячный раз он, протянув руки вперед, вошел в защитное поле. Тяжесть заставила его пригнуться. Он хотел было отступить, но вдруг почувствовал, что нагрузка ослабевает. Шагнул вперед - ничего… Еще шаг, еще…
- Ур-ра! - заорал Новиков и, вскинув руки, побежал сквозь защитную зону, которой больше не существовало.
Вертолет был готов к полету. Прошин озабоченно возился у автопилота, настраивая его на курс. Хорошо еще, что он успел запеленговать место, откуда разведчики вызывали его в последний раз. Сейчас он, Прошин, полетит туда и посмотрит сам, что можно сделать…
Он высунулся из люка и помахал рукой оставшимся членам экипажа. Те тоже помахали ему руками. Лица у них были встревоженные, никто не улыбнулся.
Прошин захлопнул люк и включил двигатель.
Вертолет плавно взмыл.
Двое быстро шли по склону рыжего холма.
- Минуточку, Алеша, - сказал Резницкий и полез наверх.
С вершины холма он оглядел фиолетовую рощу. Утренний ветерок колыхал ветви деревьев, среди которых бродили серые существа. Отсюда, с холма, они казались особенно маленькими и беззащитными.
Новиков тронул Сергея Сергеевича за локоть.
- Будет вам.
- Они вымрут, Алеша.
- Приспособятся. Планета, в общем, теплая, они привыкнут. Ну, конечно, те, кто послабее, погибнут. А за этого парня, Севастьяна, я спокоен. Накидал на себя листьев и ничего, не замерз. Он и шалаш сделает. Голова у него варит.
- Да, - сказал Резницкий. - Севастьян не дурак.
- Ну, вот видите… Придется им второй раз пройти путь эволюции. Вначале поможет инстинкт самосохранения, а там и мышление появится… Надеюсь, когда их потомки дойдут до кибернетики, они поосторожнее будут с ней обращаться.
- До кибернетики им еще - ох, как далеко… - Резницкий печально улыбнулся.
- Мы еще вернемся сюда, Сергей Сергеич. А если не мы, то другие прилетят.
Разведчики стали спускаться к площадке, на которой стоял вездеход. Вдруг они разом остановились. С неба донесся ровный гул, он нарастал, нарастал… Разведчики кинулись обратно на вершину холма. Они прыгали, кричали и размахивали руками. Вертолет сделал над ними круг и пошел на снижение.
Эмин Махмудов
Лекарство из облака
Дядя Фаррух большой шутник. К шуткам его у нас в селе привыкли и не удивляются. А ведь должность у него ответственная - провизор, и возраст солидный. Я еще был ребенком, а он уже колдовал в маленькой комнате аптеки: что-то смешивал, кипятил, разливал в пузырьки…
Друзья ему говорили:
- Бросай работу, переходи на пенсию. Будешь сидеть в саду, дышать свежим воздухом. За четыре десятка лет ты так пропах лекарствами…
- Что меня можно нюхать вместо нашатырного спирта? - перебивал старик. - Пойми, дорогой: рецепты оберегают меня, как кочерыжку капустные листья. И потом, кто уходит от счастья? Самый богатый человек берет лекарство, которое дают ему в аптеке. А я - сам хозяин, выбираю, что хочу.
Весной и летом настроение у дяди Фарруха хорошее - дел мало. Он открывает дверь аптеки настежь, а сам устраивается поблизости, в тени красавицы-чинары. Негромко напевает свои любимые песни. Слушает, как монотонно верещат сверчки. Слушает и дремлет…
Но первые осенние тучи, - и он на ногах.
- Скоро придет ко мне столько больных, что некогда будет причесать свою лысую голову, - говорит он. - Наверное, у всех здесь такие длинные носы, что задевают за облака и подхватывают насморк. - Ворчит и работает: лекарства от гриппа раскладывает на отдельной витрине, под стеклом.
Предсказания его всегда сбываются. Но старики не перестают удивляться: "Этот Фаррух… Настоящий кудесник!".
Дядя с удовольствием приглаживает редкие волосы, незаметно усмехается:
- Эх, друг, что удивительного, - с притворной скромностью вздыхает он. - Я здесь состарился, каждый нос знаю. И опять-таки: сколько раз предупреждал - и жену твоего сына тоже - чтоб осенью детям не разрешали бегать босиком. Говорю, а какой толк!!.. Кому говорю - никто не слушает! Смеешься? Думаешь, ребенку полезно босиком - будет здоровым? А я говорю, осенний дождь не похож на летний. Осень приносит хандру и болезнь. Кому говорю… Людей нашего села не убедишь, люди упрямы…
Но на этот раз произошло недоразумение. Босиком ходил я, а гриппом почему-то заболел отец. Вызвали врача. Тот, конечно, выписал рецепт. "Примите микстуру, - сказал он успокаивающе, - и через два-три дня будете здоровы".
Надевать ботинки было долго и скучно - тем более, что по крышам весело вызванивал дождь. Я схватил рецепт и помчался.
Старый провизор, сидя у окна, читал газету. Он так увлекся, что не заметил моего прихода. Позвать его я не решался, со страхом наблюдая, как на полу от моих ног расплываются серые пятна.
- А, все ясно, грипп, - сказал он вдруг. - Сколько раз я предупреждал, что если будешь ходить босиком…
Я робко заметил, что болен не я, а отец.
- Отец? Гм-м… Странно… Впрочем, в этом селении все только и делают, что назло новейшим данным медицины ходят босиком.
Я осторожно намекнул, что мой отец ходит в ботинках.
- Но ты-то, его сын, ходишь босиком? - дядя Фаррух победно посмотрел на меня. Спорить против этого было невозможно, и я промолчал. Моя сдержанность понравилась провизору.
- А ну-ка, милый, дай рецепт. Посмотрим, что новенького придумали врачи…, - бормотал он добродушно. - Так… так… Значит, так! - повторил он совсем другим тоном и глубоко задумался.
- Простите, пожалуйста, - я начал волноваться. - Когда будет готово мое лекарство?
Кажется он меня не слышал. Бормоча что-то под нос, он подошел к потускневшему окну, широко распахнул створки. Показал на небо (небо было серое, но дождь прошел), сказал тихо:
- Сынок! Вот откуда ты должен ждать помощи…
Я понял и побледнел. Вот почему доктор так долго выстукивал отца! А два-три дня? Конечно, он хотел успокоить… Да и что можно сказать, когда остается одна надежда - на небо…
Кажется, дядя Фаррух заметил мой ужас. Он подошел, погладил мои волосы (никогда он раньше этого не делал, и мне стало еще страшнее).
- Не волнуйся, малыш! Болезнь твоего отца неопасна. Но, конечно, нужно лекарство. Совсем несложное. Врач выписал ему однопроцентный раствор хлористого кальция. Мы получаем его вполне достаточно. Однако вчера, будто назло, оно кончилось. И теперь я должен съездить в район, привезти.
Если он думал, что меня успокоил, то напрасно. Из всех его объяснений я понял одно: отцу необходимо лекарство, и этого лекарства нет! К чему это приведет - страшно было даже подумать…
- Сейчас я поеду, - с ужасающим спокойствием продолжал старый провизор. - А пока… пока я могу посоветовать только одно. Собери в тазик три литра дождевой воды. Кипяти до тех пор, пока останется стакан. Потом… потом обязательно процеди воду через несколько слоев марли… Ну, и дай отцу выпить. Ты взрослый мальчик, все сделаешь как полагается. Я верю: твоему отцу небо поможет!
Мне, пионеру, не полагалось надеяться на небо. Но я растерялся: отец тяжело болен, врач ушел, старый провизор, которому все у нас верили, показывает на небо…
Вернувшись домой, я незаметно взял чистый эмалированный тазик, еще раз вымыл его и поставил во дворе. Если бы в этот момент мама или сестренка спросили меня, что я делаю, я бы, наверное, сгорел от стыда. Но все были заняты отцом, мне никто не мешал.
Я с надеждой смотрел на небо. Оно по-прежнему было серым, однако, дождя не предвиделось. В полдень задул ветер. С севера двигались тучи. Одна, особенно низкая, мутно-свинцовая от воды, задержалась над нашим селом. "Ну же… Ну, пожалуйста", - шептал я. Но туча постояла и медленно двинулась дальше, в сторону гор.
И тут… тут я увидел самолеты. Их было всего два - не такая уж редкость для меня, который на параде в Баку видел целые стаи самолетов. Однако эти вели себя странно: они бросались на тучу, исчезали, снова ныряли…
"Тук… Тук…" - редкие крупные капли дождя били по дороге, поднимая узкие фонтанчики пыли. Еще и еще… Дождь стал чаще, стремительнее. Наконец, превратился в настоящий ливень. Лужи разрастались, кипели, как вода в кастрюле на горячей плите…
Прыгая от радости, я помчался к калитке и спрятался под навесом. Сюда же в панике прибежали куры с цыплятами. Мокрые, они сердито хлопали крыльями и досадливо щурились на меня: "Подглядывает, а потом будет дразнить сестру: "Эх ты, мокрая курица!.."
Высунувшись из-под навеса, я с удовольствием ловил ртом крупные капли. Странно, дождь был как-будто солоноватым… Впрочем, мне было не до него. Тазик во дворе наполнялся водой, и сердце мое наполнялось радостью.
Нужно было все приготовить. Я сбегал домой, нашел литровую бутылку, воронку. Труднее всего оказалось достать марлю: марля лежала в комоде, а комод стоял в комнате отца. Пришлось ждать, пока мама выйдет в кухню… В общем, все это затянулось, наверное, на час.
Наконец, я выскочил во двор и замер. Туч нет и в помине, небо, насколько хватал глаз, чистое-чистое. Горячие солнечные зайчики прыгают в лужах…
Но не это потрясло меня. Посреди двора, прямо над тазом, стояла пегая корова и лениво облизывала губы. Я кинулся к ней! Таз был пуст. Проклятое животное выпило нашу последнюю надежду до дна…
И снова я услышал шум мотора. Только шел он теперь не с неба, а с улицы. Я выглянул. Прямо у нашей калитки стояла легковая машина сельской больницы. Из окошка выглянул дядя Фаррух и, заметив меня, крикнул:
- Ну-ка сынок, быстро! Неси рецепт, я приготовлю лекарство.