- Послушайте, - Серж досадливо поморщился. - Выбирайте выражения, в конце концов, не то я вас, ей богу, снова упеку за проволоку. Вы можете сколько угодно оскорблять меня - у нас, как-никак, свобода слова. Но антифроянских выпадов я не потерплю: это было бы с моей стороны нематриотично. Вы находитесь на территории свободного государства - так уважайте, черт побери, его святыни! Впрочем, я забыл, что для вас, "советов", все, что за железным занавесом, - заведомо плохо. Даже воплощенный гуманизм, даже совершеннейшая демократия… Вы неизлечимы, да-да, неизлечимы… А ведь на острове, куда вы случайно попали, при желании можно увидеть то, о чем мечтали многие-многие поколения.
Карповского понесло. Минут десять, не меньше, он, размахивая руками, с упоением расписывал достоинства фроянских порядков, которые, по его славам, воплотили наиболее светлые идеи Кампанеллы и других великих утопистов. Он говорил, все сильнее распаляясь, говорил искренне, самозабвенно и многословно.
Андреев и Сузи молча слушали его: японка - бесстрастно, Александр Михайлович - с возрастающим интересом. Но интерес был вызван не тем, что говорил велеречивый президент: присматриваясь к Сержу Карповскому, Александр Михайлович пытался определить, что за человек сидит перед ним - параноик, наглый демагог или просто набитый дурак?
- Нет, вы представьте себе, - продолжал краснобайствовать Карповский, - какой высокой ценой нам досталось право строить новое общество, не подвергаясь ничьему вмешательству! Огромные усилия, безумный риск - но все для того, чтобы никто не смог…
- Достаточно, господин президент, - насмешливо произнес Андреев, легонько постучав ладонью по столу. - Вы зря тратите порох, поберегите его для своих фроянцев. Лучше ответьте на вопрос: вы и в самом деле не сознаете, в какой сложный переплет попали, захватив "Иртыш"? Неужели ни у вас, ни у ваших приспешников не мелькнула мысль о расплате?
- Вот как? - Президент ухмыльнулся.
- А я бы на вашем месте, Карповский, не веселился. Честное слово, не стал бы. Положение у вас скверное. Не думаете же вы, что наше правительство посмотрит на захват советского корабля сквозь пальцы? Были б вы скажем, суверенным государством - и то конфликт был бы нешуточный. А ведь вы пираты, вы вне закона. С вами церемониться не станут. Ладно, положим, засадили вы моряков с "Иртыша" за проволоку. Но долго они там все равно не пробудут, сами понимаете. Зато вы и ваши сообщники, Карповский, угодите прямо за решетку, и то в лучшем случае. Что там по международным законам полагается за пиратство, не помните? Не смертная ли казнь, а?
Видимо, слова Андреева попали в цель: глаза Карповского забегали. Однако он мгновенно взял себя в руки. Иронически сощурившись, президент отчеканил:
- На вашем месте, доктор Андреев, я не стал бы угрожать человеку, от которого зависит ваша судьба.
Андреев медленно покачал головой.
- А нам нечего бояться, - сказал он веско. - Нас все равно выручат. А вот на вашем месте я не хотел бы оказаться, это точно.
- Прекратите! - заорал Карповский, бледнея от гнева. - Еще слово, и я вас…
Он замолчал, нервно сжимая пальцами массивную зажигалку.
- Ладно. На этом кончим, - хмуро сказал Андреев. - Поговорили, как меду напились. Итак, повторяю наше требование: "Иртыш" немедленно получает свободу. И предупреждаю заранее: не ждите, что мы станем хранить ваши "марсианские" тайны. Никаких условий, навязанных бандитами, мы не примем, знайте.
- Сузи, проводите! - сухо бросил Карповский, кивнув на Андреева. Самообладание понемногу возвращалось к нему.
Глава III
ВАЦЕК
Андреев уснул под утро.
Спал он не раздеваясь и недолго - часа три, не больше. Его разбудил тоненький скрип: открыв глаза, увидел, что кто-то внимательно смотрит на него через узкую щель между дверью и косяком.
Александр Михайлович быстро спустил с кровати ноги на пол, сел. В то же мгновение человек исчез. Андреев выждал, затем громко сказал по-английски:
- Войдите! Слышите, вы!
За дверью раздался короткий жирный смешок, и в комнату просунулась гладко выбритая голова. Мясистые щеки, маленький приплюснутый нос, улыбающиеся губы - воплощенное добродушие смотрело на Андреева веселыми глазками.
- Доброе утро, господин доктор, - громко, с ласковыми интонациями произнес по-русски загорелый толстяк, переступая порог. - Мое имя Арнольд Вацек… Господин Вальтер обещал прислать вам гида - ну вот, я и есть ваш гид… И немножко - опекун.
Толстый человечек лукаво рассмеялся, отчего его глазки сразу превратились в щелки, и, не ожидая приглашения, опустился на ближайший к двери стул. Скрестив короткие ножки, он торопливо полез в карман, достал сигареты и щелкнул по коробке пальцем:
- Можно? - и, протягивая пачку. - Закурите? Или натощак, хе-хе, не употребляете?
Андреев с холодным интересом рассматривал развязного субъекта, который держался с нагловатой фамильярностью.
"Значит, этот будет моей тенью, - подумал он. - Скользкий тип. И хитрый, по глазкам видно, хитрый".
Вацека не смутило откровенное пренебрежение к его особе: Андреев даже не взглянул на протянутую пачку. Он с удовольствием затянулся дымом и продолжал беззаботно болтать.
- Вы, господин Андреев, напрасно, право, напрасно вы так сердитесь. Ну, поживете немного на острове, ну, поскучаете без своих. У нас много интересного, ужасно много необыкновенного. Разве не любопытно? Посмотреть, как другие живут, а? Раз уж попали, раз уж секреты наши узнали, так не торопитесь теперь, будьте философом…
- Ладно, - сказал Андреев, вставая. - Там посмотрим.
"Брэгг… - вспомнил он. - Сразу к нему. Если он не заодно с этой шайкой, кое-что прояснится. Возможно, Брэгг и подскажет выход…"
Будто угадав его мысли, Вацек неожиданно заговорил о Брэгге:
- Вы, конечно, знаете, кто за вас ходатайствовал? - Толстяк покровительственно ухмыльнулся. - Эх, ученые, ученые, всегда-то они друг за друга… Дружный народ, люблю!
Внезапно Андреев переменил решение. Нет, к Брэггу он пойдет позже. Надо сначала осмотреться. Прогуляться по острову. Вместе с этим типом, конечно. Он все равно не отстанет.
Подойдя к умывальнику, который белел в глубине ниши, Андреев отвернул кран и сунул лохматую голову под струю. Солоноватый привкус на губах подсказал, что вода морская. Из умывальника торчал еще один кран, поменьше. Андреев отвернул и его: полилась тоненькая струйка пресной воды. С наслаждением напившись, Александр Михайлович снял с крюка куцее полотенце и, вытирая лицо и голову, стал односложно расспрашивать Вацека о нем самом.
Тот отвечал охотно, с болтливой откровенностью, загромождая рассказ хламом подробностей. Андрееву пришлось выслушать историю бедного сироты, который рос в семье чешских чикагцев и на собственной шкуре испытал, как горек чужой хлеб. С особым самозабвением Вацек говорил об огромном упорстве, с каким он добивался заветной цели - стать парикмахером высокого класса. Он и здесь, на острове, работает по своей специальности, его все ценят и уважают.
Они вышли из домика и двинулись по широкой, гладко прикатанной тропе, которая петляла в высоком кустарнике, похожем на европейский орешник. Но вот за очередным поворотом мелькнули какие-то здания.
- Наш городок! - воскликнул Вацек.
Андреев молча кивнул.
- Э-э, нет, его вы не видели, доктор, - заулыбался преуспевший сирота. - Вы были у господина президента в А-корпусе, в Административном городке. А это - Городок Умельцев, так сказать, жилой массив…
Александр Михайлович с любопытством разглядывал уродливые, чернильного цвета растения, за которыми просматривались приплюснутые, похожие на дзоты домики. Сорвав нависшую над тропинкой ветку, он увидел на ней крупные бугристые наросты и заметил, что узкие листья необычно окрашенного дерева неодинаковы по величине и по форме. Похоже было, что растения поражены какой-то болезнью, однако листья и ветви были сочными и крепкими.
- Господин Брэгг - настоящий волшебник, - не без хвастливой гордости произнес парикмахер. - Вы посмотрели бы, что у него в оранжерее - ой-ой!..
Андреев не отозвался. "Так оно и есть, - подумал он, - это все Брэгг. Скверно. Значит, рассчитывать на него не стоит. Только зачем ему понадобилось связываться с этой бандой? Просто не верится. Впрочем, может быть, его шантажируют и он вынужден… М-да… Непохоже. У него здесь вес, это ясно, Иначе бы не выпустили из лагеря…"
Александр Михайлович шагал крупно, и Вацеку поспевать было нелегко. Несмотря на то, что солнце еще только-только проглянуло над верхушками деревьев, от утренней прохлады не осталось и следа: влажная тропическая духота с каждой минутой все гуще пропитывала воздух. Вацек взмок, ручейки пота бежали за воротник грязноватой рубашки, и они раздражали его не меньше, чем упорное молчание Андреева. Разочарованно сопя, парикмахер часто вытирал лицо и шею платком и уже не делал попыток заговорить.
Но когда они поравнялись с первым же плакатом, глянувшим на них из-за расступившихся деревьев, Вацек не выдержал.
- Звонко сказано, а? - воскликнул он, протягивая руку в сторону броской надписи, сделанной на большом куске хлорвиниловой пленки:
ПОМНИ, ФРОЯНЕЦ, СЫН ГОРДОЙ СТРАНЫ:
В ВЫСШЕМ СОВЕТЕ ВОПЛОЩЕНЫ
МОЗГ МУДРЕЦА И СЕРДЦЕ ПОЭТА -
НЕТ СПРАВЕДЛИВЕЕ ВЛАСТИ НА СВЕТЕ!
Андреев крякнул. Да-а… Такое поискать. Примитивная демагогия. Впрочем, и вчерашние разглагольствования господина президента были не лучше. Видно, таков уж здесь стиль.
- Господин Андреев, - жалобным тоном произнес Вацек, - неплохо бы попить чего-нибудь прохладненького. Тут совсем рядом, видите - слева терраска…