Положение нашего сироты в обществе было, таким образом, четко предопределено: с одной стороны - дядюшка, бессильный ему помочь, с другой стороны - семейка, нуждавшаяся в сердце исключительно для того, чтобы проталкивать кровь в артерии, и богатая только теми достоинствами, что чеканятся на Монетном дворе.
Поэтому благодарить Провидение было явно не за что.
На следующий день Мишель спустился в дядюшкин кабинет - помещение в высшей степени внушительное, затянутое строгих тонов тканью; там его уже ждали банкир, его супруга и их сын. Встреча обещала быть торжественной.
Стоя у камина, господин Бутардэн, выпятив грудь и заложив руку за борт жилета, произнес следующее:
- Месье, сейчас вы услышите слова, которые я попрошу вас запомнить раз и навсегда. Ваш отец был художником. Этим все сказано. Мне хотелось бы надеяться, что вы не унаследовали его плачевных наклонностей. Однако я обнаружил в вас задатки, которые следует искоренить. Вы любите витать в облаках, и до сих пор самым ощутимым результатом всех ваших потуг явился бесславно выигранный вами вчера приз за латинские стихи. Подведем итог. У вас нет ни гроша, что само по себе прискорбно. Еще немного, и вы рискуете лишиться родственников. У себя в семье я не потерплю поэтов! Вы меня поняли? Не желаю видеть этих субъектов, что плюются рифмами людям в лицо! Отныне вы живете в богатом семействе, и будьте любезны не компрометировать его! Художник недалеко ушел от клоуна, которому я бросаю из своей ложи сто солей, дабы он потешил меня после трапезы. Вам ясно? Никаких талантов. Только способности. А поскольку я не обнаружил в вас никаких особых склонностей, то решил, что вы будете служить в банке "Касмодаж и K°" под руководством вашего кузена. Берите с него пример, старайтесь стать практичным человеком! Помните: в ваших жилах течет также кровь Бутардэнов, зарубите это себе на носу и потрудитесь никогда не забывать об этом!
Как видно, в 1960 году порода Прюдомов еще не исчезла; напротив, они преуспевали в сохранении своих славных традиций. Что мог возразить Мишель на подобную тираду? Да ничего. Он промолчал, в то время как тетушка и кузен согласно кивали.
- Ваши каникулы, - продолжал банкир, - начались сегодня утром и заканчиваются сегодня вечером. Завтра вас представят главе дома "Касмодаж и Кº". А теперь ступайте.
Молодой человек покинул дядюшкин кабинет. На глаза его навернулись слезы, но он сдержался и не заплакал.
- У меня только один день свободы, - сказал он себе, - и я проведу его так, как мне будет угодно. У меня осталось несколько солей. Положим начало собственной библиотеке и накупим книг великих поэтов и знаменитых авторов прошлого века. Вечерами они помогут мне позабыть мои дневные невзгоды.
Глава IV
О НЕКОТОРЫХ АВТОРАХ XIX СТОЛЕТИЯ, А ТАКЖЕ О ТОМ, КАК ТРУДНО РАЗДОБЫТЬ ИХ КНИГИ
Мишель быстро вышел на улицу и направился к Дому книги пяти частей света, огромному пакгаузу на улице Мира, которым руководил крупный государственный чиновник.
"Тут наверняка сосредоточены все сокровища человеческого разума", - думал наш герой.
Он вступил в обширный вестибюль, посередине которого размещалось центральное Бюро заказов, связанное телеграфом с самыми удаленными точками магазина. Многочисленные служащие беспрестанно сновали во всех направлениях. Специальные подъемники, приводимые в движете противовесами, скользящими по проложенным в стенах шахтам, поднимали служащих к верхним рядам стеллажей. Толпы посетителей осаждали бюро, и разносчики сгибались под тяжестью книг.
Застыв от изумления, Мишель тщетно пытался пересчитать бесчисленное множество томов, теснившихся на полках, но вскоре взгляд его заблудился в бесконечных галереях этого имперского учреждения.
"Мне никогда не удастся прочесть все это", - подумал он, занимая очередь в Бюро заказов. Наконец он добрался до окошечка.
- Что желаете, месье? - спросил его служащий, заведующий секцией заказов.
- Я хотел бы Полное собрание сочинений Виктора Гюго, - ответил Мишель.
Служащий вытаращил глаза:
- Виктора Гюго? А что он написал?
- Это один из великих, даже величайших поэтов девятнадцатого века! - проговорил, краснея, Мишель.
- Вам известно это имя? - спросил служащий у своего коллеги, заведующего секцией поиска.
- Никогда о нем не слышал, - удивился тот. - Вы уверены, что правильно написали имя? - обратился он к Мишелю.
- Совершенно уверен, - подтвердил молодой человек.
- Честно говоря, - продолжал служащий, - нам не часто приходится продавать литературные сочинения, но раз вы так уверены… Рюго, Рюго… - повторял он, передавая по телеграфу заказ.
- Гюго, - поправил Мишель. - Будьте любезны, справьтесь также о Бальзаке, де Мюссе и Ламартине.
- Это ученые?
- Нет! Писатели.
- Ныне живущие?
- Нет. Умершие сто лет назад.
- Месье, мы приложим все усилия, чтобы выполнить ваш заказ. Но, боюсь, наши поиски будут долгими, а главное, совершенно напрасными.
- Я подожду, - растерянно произнес Мишель и отошел в сторону.
"Значит, всей этой славы не хватило даже на век! - думал он. - И "Восточные мотивы", "Раздумья", "Первые стихотворения", "Человеческая комедия" забыты, затеряны, утрачены безвозвратно, никому не известны! В общем, канули в Лету!"
Тем временем гигантские паровые подъемные краны опускали в различные залы огромные пачки книг, а возле центрального бюро толпилось изрядное количество покупателей. Один заказывал "Теорию трения" в двадцати томах, другой - "Обзор работ по проблемам электричества", третий - "Руководство по смазке ведущих колес", четвертый спрашивал "Монографию о новейших открытиях в области рака мозга".
"Вот так, - размышлял Мишель, - опять естественные науки! Опять промышленность! Здесь, как и в коллеже, ни звука об искусстве! Надо быть безумцем, чтобы спрашивать художественную литературу! Может, я и впрямь не в своем уме?"
В таких вот раздумьях наш герой провел целый час. Поиски продолжались, телеграф работал без устали, требуя подтверждения имен авторов. Перерыли подвалы и чердаки - все тщетно. Пришлось смириться.
- Месье, - заведующий отделом ответов наконец обратился к Мишелю, - у нас указанных вами авторов нет. В свое время они были, наверное, не слишком известны; их сочинения вряд ли переиздавались…
- Но "Собор Парижской Богоматери", - отозвался молодой человек, - был издан тиражом в пятьсот тысяч экземпляров.
- Охотно верю, месье, но из старых авторов, переизданных в наши дни, у нас имеется только Поль де Кок, моралист прошлого века; сдается мне, что он недурно писал. Если вы желаете…
- Я поищу в другом месте, - уклонился Мишель.
- О! Вы обегаете весь Париж и ничего не найдете. Чего нет здесь, нет нигде.
- Посмотрим, - пробурчал Мишель, направляясь к выходу.
- Но, месье, - настаивал служащий с усердием, достойным приказчика из бакалейной лавочки, - может, вам предложить современных авторов? У нас есть несколько сочинений, наделавших немало шума в последнее время. Для поэтических сборников они идут совсем неплохо…
- О! Весьма заманчиво, - оживился Мишель, - у вас есть и современная поэзия?
- Разумеется. Например, "Электрические гармонии" Мартийяка, отмеченные Академией наук; или, к примеру, "Раздумья о кислороде" господина де Пюльфаса, "Поэтический параллелограмм", "Обезуглероженные оды"…
Дальше Мишель слушать уже не мог. Ошеломленный и обескураженный, он выскочил на улицу. Даже то немногое, что осталось от искусства, не избежало гибельного воздействия времени! Естественные науки, химия, механика безжалостно вторглись в сферу поэзии!
- И такую галиматью читают, - повторял он, шагая по улицам, - и даже покупают! И авторы под ней подписываются! И занимают место на книжных полках, отведенных под беллетристику! А Бальзака и Виктора Гюго в магазинах не найти! Но где же тогда их искать? Конечно, в библиотеке!