- Еще бы! - согласился Югнэн. - Это Александр Дюма, Мюрат от литературы: смерть прервала его работу над тысяча девятьсот девяносто третьим томом! Он был самым увлекательным рассказчиком, коему щедрая природа без малейшего для себя ущерба позволила расточать свой ум, талант, остроумие; он сумел воспользоваться всем - своей незаурядной физической силой, захватывая пороховой склад в Суассоне, своим происхождением и цветом кожи, путешествуя по Испании, Франции, Италии, Швейцарии, по берегам Рейна, в Алжире, на Кавказе, на Синайской горе и, особенно, врываясь в Неаполь на своем Сперонаре. Ах, какая удивительная личность! Полагают, что он выпустил бы и четырехтысячный том, если б в расцвете лет не отравился блюдом собственного изобретения.
- Как жалко! - вздохнул молодой человек. - А этот трагический случай не привел к другим жертвам?
- Увы, привел. К несчастью, среди прочих оказался и тогдашний критик, Жюль Жанен, сочинявший свои латинские стихи на полях газет. Все случилось на обеде, который давал ему Александр Дюма в знак примирения. Вместе с ними погиб и молодой писатель Монселе, оставивший нам шедевр, к несчастью не законченный, - "Словарь гурманов", сорок пять томов, оборвавшийся на букве "Ф" - "фарш".
- Черт побери, автор подавал большие надежды! - заметил Мишель.
- А вот Фредерик Сулье, - продолжал Югнэн, - храбрый солдат, способный прийти на помощь и взять приступом крепость; рядом - Гозлан, гусарский капитан; Мериме, генерал от передней, Сент-Бёв, помощник военного интенданта, начальник склада; Араго, ученый офицер инженерных войск, сумевший получить отпущение грехов за свою науку. Посмотри, Мишель, вот произведения гениальной, несравненной Жорж Санд, из числа величайших писателей Франции. В 1859 году ее наконец наградили орденом Почетного легиона, но она отдала врученный ей крест своему сыну.
- А что там за насупившиеся книги? - спросил Мишель, указывая на длинный ряд томов, укрывшихся под карнизом.
- Не стоит задерживаться на них. Это шеренга философов - Кузенов, Пьеров Леру, Демуленов и прочих. Неудивительно, что теперь их никто не читает, ведь мода на философию прошла.
- А это кто?
- Это - Ренан, археолог, произведший переполох своей попыткой развенчать божественную сущность Христа и умерший, сраженный молнией, в тысяча восемьсот семьдесят третьем году!
- А тот, другой, рядом с ним?
- Ах, этот - журналист, публицист, экономист, вездесущий генерал от артиллерии, человек скорее шумный, нежели умный. Имя его - Жирарден.
- А не был ли он атеистом?
- Нет. Но он верил только в себя. А теперь посмотри сюда! Здесь пребывает исполненный дерзости персонаж, человек, который, будь в том нужда, выдумал бы французский язык и стал бы классиком, если бы языку еще обучали. Речь идет о Луи Вёйо, самом непоколебимом поборнике Римской церкви, к своему великому удивлению умершем отлученным от нее. А вот Гизо - строгий историк, забавлявшийся в часы досуга разоблачением Орлеанской династии. Видишь вон ту огромную компиляцию? Это единственно достоверная и самая подлинная история Революции и Империи, опубликованная в 1895 году по распоряжению правительства, дабы покончить с различными толкованиями данного периода нашей истории. Для составления этого труда широко использовались хроники Тьера.
- А! - воскликнул Мишель. - Вот и славные ребята, мне они кажутся пылкими юнцами.