1
Стимулятор прощупывался под кожей как безболезненное уплотнение. Безболезненное - если не подходить слишком близко к надсмотрщику. В десяти футах возникало ощущение легкой изжоги, в пяти - под ребрами начинал ворочаться каменный нож. Однажды, ради опыта, я подошел на четыре фута, прежде чем надсмотрщик велел отойти. В груди у меня полыхнул огонь - не настоящий, разумеется. Вот если бы он решил повернуть регулятор до упора или умереть, держа мой контроллер на боевом взводе, - тогда все было бы всерьез. Когда один из надсмотрщиков погиб по неосторожности, за ним ушли сразу три раба. В груди у каждого осталась обгорелая дыра с тарелку величиной.
В общем и целом, однако, скромнейший триарх поощрял бережное отношение к рабам, как того и заслуживает любое имущество. Первое время Хруба навещал меня дважды в день, проверяя, как заживает человеческая плоть. Я валялся на матрасе или ковылял по камере без окон, обращаясь к самому себе:
- Ты сообразительный малый, Билли Дейнджер. За последние четыре года ты многое узнал. Достаточно, чтобы разжиться собственным кораблем, залететь к черту на рога и найти там леди Рейр. Гораздо легче найти иголку в стоге сена. А потом ты преподносишь ее гному, на тарелочке с голубой каемочкой, вместе с кораблем - повторно. Ему теперь есть чем гордиться, а? Целый год он ползал за мной на брюхе, как щенок, вилял хвостом, стоило посмотреть… И дождался, когда сообразительный Билли сделает все по уму. Пока ты травил себя этой дрянью, он без всякой спешки вернулся к яхте, сказал Хьювилю, что ты решил остаться, и стартовал. Леди Рейр могла бы вмешаться, но откуда ей знать? Она тебя даже не видела. Теперь можно начинать поиски сначала и со старого места…
Не то чтобы эти рассуждения облегчали душу, но зато помогали поддерживать физическую форму. Я много ходил по камере, из угла в угол. Спать при таком раскладе не хотелось.
Когда рана затянулась, один из надсмотрщиков вывел меня из камеры и загнал в сарай, более всего напоминавший мануфактуру времен расцвета потогонной системы. Рабов набиралось от сорока до пятидесяти, всех рас и размеров, включая нескольких дратиан, не поладивших когда-то с блюстителями порядка. Меня посадили на табурет возле широкоплечего урода с интересным лицом, вроде маски для Хеллоуина, сделанной из резиновой камеры, и роскошными красными жабрами на манер страусиных перьев. Переговорив с ним на местном наречии, надсмотрщик ушел. Глянув на меня близко посаженными золотистыми глазами, вроде яйца с двумя желтками, урод произнес:
- Добро пожаловать в клуб, приятель.
На лингва франка урод говорил чисто и правильно, без акцента, хотя голос звучал, будто из-под жестяного корыта.
Скоро мне стало известно, что зовут его Фша-Фша и что на Драте он уже семнадцатый год. Грузовой корабль, на котором он служил, списали из-за выгорания облицовки стартовых двигателей; экипажу пришлось остаться. В рабство Фша-Фша попал через три месяца, когда закончились деньги.
- Жизнь тут вполне терпимая, - сообщил он. - Кормят хорошо, спать можно в сухости, и работа не слишком тяжелая, когда приноровишься.
Фша-Фша объяснил, что трудовой процесс заключается в сортировке.
- Работа здесь чистая. Получают ее только работники высшей квалификации. Скажу тебе сразу, друг мой: в рудниках или на консервной плавбазе не в пример тяжелее.
Конвейерная лента несла бесконечную череду светляков; не скажу, что они такое и откуда их берут, но с виду простые шары, только светятся. Оператор сортирует их на восемь категорий, Фша-Фша показал, как это делается. Не прерывая объяснений, пальцами больших рук он касался нужных клавиш на пульте, отправляя каждый шар в нужное место. Только, на мой взгляд, все шары были совершенно одинаковые.
- Ты научишься, - мягко сказал Фша-Фша, останавливая конвейер и извлекая из рундука какие-то ремни с пряжками.
- Учебная шлейка, - объяснил он. - Помогает быстро войти в курс дела.
Через пару минут ремни охватили грудь, спину и руки; поверх ремней шли провода, оканчивавшиеся контактами для каждого пальца. Проверив, плотно ли контакты прижаты к пальцам, Фша-Фша забрался на свой табурет и включил конвейер.
- Теперь смотри.
Светляки поползли навстречу; пальцы Фша-Фша запорхали по клавишам.
- Делай то же самое на своем пульте!
Я положил пальцы на клавиши. Когда ко мне подъехал очередной светляк, средний палец правой руки будто укололо иглой. Чтобы боль прекратилась, я нажал нужную кнопку; следующий светляк не заставил себя ждать, но на этот раз кольнуло мизинец. Палец за пальцем - дело шло достаточно быстро…
- Безотказный метод обучения, - сообщил Фша-Фша голосом бодрым, несмотря на замогильный тембр. - Руки учатся сами, без участия мозгов. Болевой стимул дает результаты быстрее всего.
Остаток смены я провел, пытаясь избавиться от уколов. Дело нехитрое: достаточно нажать куда надо раньше, чем это сделает Фша-Фша. К концу первого часа пальцы жгло огнем; к концу второго руки онемели по локоть; когда трехчасовая смена закончилась, меня трясло.
- Отлично! - похвалил Фша-Фша, когда в конце смены прозвучал удар гонга. - Старый Хруба знал, что делает, отправляя тебя сюда. Быстро учишься: последние несколько минут - десять процентов сверх случайной выборки.
По сырому туннелю мы прошли в мрачную казарму, где жили, не считая нас, двадцать шесть рабов. Добыв подвесную койку, мой наставник помог закрепить ее в свободной нише, потом показал дорогу в столовую. Бородавчатый повар с жуткими кабаньими клыками на поверку оказался славным малым. Он приготовил какой-то омлет, уверяя, что ни один из рабов-людей от этого блюда еще не отказывался. Тонкому ценителю омлет едва ли пришелся бы по вкусу, но после больничной размазни я впервые поел как следует, после чего мне дали выспаться.
Когда пришло время, наставник меня разбудил и вернул на конвейер.
Следующие три смены дело шло все хуже и хуже; потом до меня начало доходить - точнее, доходить до глаз и пальцев. Для моего сознания все светляки были по-прежнему одинаковы, но спустя шесть недель я управлялся не хуже Фша-Фша. Мне доверили собственную сортировочную линию, а учебная шлейка отправилась обратно в рундук.
Как выяснилось, передовые методы обучения годятся не только для сортировки светляков. Однажды на конвейере появились клубки разноцветных спагетти - или чего-то похожего.
- Попробуем, - сказал Фша-Фша.
Клубки надо было разделять на шесть категорий. Я попытался следовать за наставником, как и раньше, но без особого успеха.
- Надо использовать уже сформированные рефлексы, - объяснил Фша-Фша. - Этот клубок - на эту клавишу, а следующий - вот на эту…
Не скажу, чтобы меня озарило, но я разрешил подсознанию делать аналогии между клубками и светляками - и получилось! Впоследствии я мог безошибочно сортировать что угодно после единственного учебного прогона.
- На самом деле ты освоил новые возможности мозга, - сказал Фша-Фша в конце моего ученичества. - Пригодиться они могут не только на сортировочной линии, но и при решении любых задач на классификацию.
В промежутках между сменами рабам дозволялось отдыхать, беседовать, играть в самодельные карты и кости, общаться по интересам или спать. В нашем распоряжении имелся небольшой огороженный дворик, где в солнечный день можно было загорать, и пещера с озерцом, где хорошо плавалось, несмотря на запах серы. Рабы с водных миров проводили в пещере как можно больше времени. Я привык прогуливаться по казарме - по пятьдесят кругов от одного конца до другого - в сопровождении Фша-Фша, который любил рассказывать разные истории. Он сто тридцать лет странствовал между звезд, пока не застрял на Драте; от его рассказов у меня ныло сердце и шевелились волосы на голове.
Одна за другой незаметно проходили недели. Я сортировал, смотрел и слушал. По словам Фша-Фша, мы жили при подземной фабрике в самом центре города. Выход имелся только один: по туннелю, вверх по лестнице и сквозь стальные ворота, охраняемые днем и ночью.
- А как же сырье, продукция, припасы? - поинтересовался я однажды у своего друга и наставника. - Надо же вывозить то, что мы делаем? По одной узенькой лесенке не получится.
- Не знаю, Дейнджер. - Фша-Фша сделал жест, который заменял ему пожатие плечами. - Но лестницей мне случалось пользоваться неоднократно.
Я попросил его объяснить поподробнее.
- Рабы время от времени требуются для работ на поверхности. Что до меня, я предпочитаю покой и заведенный порядок, но пока палец триарха всегда со мной, - Фша-Фша коснулся лилового рубца на боку, - приходится выполнять приказы беспрекословно.
- Вот как… Послушай, Фша-Фша! Расскажи все, что помнишь: куда тебя водили, сколько бывало охраны, как долго продолжались работы наверху, хорошо ли вас стерегли… Чем в таких случаях вооружена охрана? Цепи или кандалы приходилось носить? Изолировали вас от свободных? Ночью или днем выводят? Работали внутри или снаружи…
- Нет, Дейнджер. - Фша-Фша остановил поток вопросов жестом широкой лиловой ладони. - Вижу, что у тебя на уме, но лучше забудь! Даже если отстанешь от рабочей команды, куда ты денешься - один, чужак на чужой планете, не зная языка. О блюстителях порядка я не говорю…
- Так-то оно так… Но ты сильно заблуждаешься, если решил, что я проведу здесь остаток жизни. Давай по порядку: сколько человек тебя охраняло?
- Один. С контроллером в кармане и одного достаточно. Будь я даже самым непокорным рабом в казарме.
- Как сделать, чтобы меня отправили на работы наверх?
- Когда понадобишься, про тебя вспомнят.
- Надо, стало быть, подготовиться получше… А теперь давай подробности.