1
Посадка стоила нескольких разбитых носов (включая мой собственный), пары сломанных рук и разрыва обшивки футов десять длиной, куда немедленно ворвался морозный воздух, но это было не самое страшное. При ударе полностью разрушился отсек основного оборудования в носовой части; силовую установку целиком выбросило на лед через пробоину. Отныне у нас не будет ни тепла, ни света, ни связи… Конгрессмен Огнат высказал вслух все, что думал о моих пилотских способностях. Печалился я недолго: Омму скоро доказал конгрессмену, что тот умеет водить челнок еще хуже.
Температура за бортом оказалась десять градусов ниже нуля: теплый день для планеты Сиок. Далекое маленькое солнце угрюмо светило на стальном небе, заливая серым светом наступающего шторма неровный ледник, упирающийся в голубые горы на расстоянии нескольких миль. Конгрессмен Огнат заявил, что теперь, на твердой земле, он по праву принимает командование и что немедленно будут приняты все необходимые шаги к спасению. Какие шаги, он объяснять не стал. Передавать кому бы то ни было командование я не планировал, пока длится чрезвычайная ситуация; конгрессмен даже позволил себе несколько крепких выражений по этому поводу, но пистолет покуда оставался у меня…
Пассажиры непрерывно жаловались на холод, скудный паек, воду из регенератора, ушибы и многое другое. В пространстве хватало сознания того, что они живы, но теперь, на твердой земле, должно было наступить немедленное облегчение… Отозвав нескольких человек в сторону, я сообщил:
- Отряд под моим командованием отправится к маяку.
- Отряд? - выразил недоумение конгрессмен. - Все пойдут! Только держась друг за друга, можем мы надеяться выжить!..
- Пойдут десять человек, - сказал я. - Остальные будут ждать здесь.
- Оставите нас умирать от голода и холода среди этих обломков? Неслыханно! - провозгласил Огнат.
- Вас не оставлю, конгрессмен, - успокоил я. - Пойдете с нами.
Такой вариант ему тоже не понравился. Он сказал, что ему надлежит быть вместе с народом.
- Мне нужны самые сильные, не слишком оголодавшие люди. Рюкзаки поначалу будут тяжелыми - отстающих мне не надо.
- Почему тогда не вы двое? - Тилл Огнат указал большим пальцем на Омму.
- Мы берем половину запасов продовольствия. Кто-то должен их нести.
- Половину запасов? На десять человек? То есть семьдесят с лишним женщин и детей должны довольствоваться другой половиной?..
- Именно так, - кивнул я. - Отправляемся немедленно, пока у нас есть несколько часов до заката.
Через полчаса к выходу был готов весь отряд, включая кошку. Холод, судя по всему, не беспокоил ее совершенно. Рюкзаки получились слишком тяжелые, но скоро станет гораздо легче.
- Где ваш рюкзак, Дейнджер? - спросил конгрессмен Огнат.
- Мне не полагается, - ответил я.
Спасательная шлюпка осталась под командой механика с растянутым запястьем; когда через час я оглянулся, позади лишь тускло сияло ледяное поле.
2
До заката удалось пройти пятнадцать миль. Когда мы разбили лагерь, послышались жалобы на скудный паек, а кто-то возмутился, что еду скармливают кошке. Тилл Огнат еще раз предложил себя в лидеры, но без особого успеха. Через пять часов, еще до рассвета, я всех разбудил; с трудом шевеля посиневшими губами, один человек пожаловался на неполадки в термокостюме. Я отправил его обратно, распределив припасы между остальными.
Дорога стала неровной и шла теперь в гору, сквозь толщу льда повсюду пробивались острые скалы - нужно было внимательно смотреть под ноги. Через десять миль пришлось объявить полуденный привал.
- В таком темпе нам хватит десяти суток! - провозгласил конгрессмен Огнат. - Рацион можно увеличить вдвое. Наших запасов хватит на сорок дней!..
Многие его поддержали, но я не разрешил. После обеда, прошедшего в молчании, и десятиминутного отдыха мы двинулись дальше. Отойдя в конец колонны, я присмотрелся к людям. Тилл Огнат, несмотря на вечное недовольство, уверенно шел впереди, а вот двое других поспевали с трудом; одному явно причинял неудобство рюкзак. Выяснилось, что у него сильно ушиблено плечо, еще со времени посадки. После жесткого выговора я отправил его обратно к шлюпке.
- Если кто-то еще хочет быть героем, не думая об остальных, признавайтесь сейчас! - потребовал я.
Никто не захотел говорить, и мы двинулись дальше. Восемь человек из десяти, и только двадцать четыре часа, как вышли…
Карабкаться с каждым часом становилось все труднее. Ночь застала нас выбившимися из сил, на полпути к перевалу. Омму сказал, что рюкзаки слишком тяжелы.
- Скоро будут легче, - ответил я.
- Ты бы увидел это моими глазами, если бы пришлось нести свою долю.
- Потому-то мне рюкзак и не нужен, - объяснил я.
Мы провели скверную ночь под прикрытием ледяного тороса; по моему приказу регуляторы термокостюмов были выставлены на минимум. Нас засыпало снегом, и на рассвете пришлось откапываться.
К полудню мы перевалили через хребет, а к наступлению темноты стояли у подножия следующего. До сих пор в ход шли силы, накопленные в покое; теперь начинало сказываться утомление. Поутру двоих удалось поднять только с трудом, а через час один потерял сознание. Я оставил им рюкзак с припасами и шанс вернуться к шлюпке. К наступлению темноты мы преодолели семьдесят пять миль.
Дни уходили за днями, сливаясь друг с другом. Когда один из нас поскользнулся на краю глубокой расселины и навсегда исчез вместе с поклажей, осталось пятеро: я, Омму, Огнат, пассажир по имени Чьюм и Лас - один из моих механиков. Под масками наши лица заострились, а глаза сверкали нездоровым блеском, но зато слабых среди нас теперь не было…
В полдень, при раздаче пайка, конгрессмен Огнат ревниво следил за моими руками.
- Так я и думал! - Его сочный баритон теперь больше походил на воронье карканье. - Видите, что он делает? - захрипел конгрессмен, обращаясь к тем, кто растянулся на льду, используя каждую секунду привала. - Стоит ли удивляться, что ему лучше всех? Двойной рацион, для себя - и для кошки!
Все вскочили - вернее, присели, глядя на меня.
- Это как? - спросил Омму. - Он правду говорит?
- Обо мне не беспокойтесь, - посоветовал я. - Ешьте, что дают, и отдыхайте как следует. Нам почти триста миль идти.
- Пора удвоить паек для всех. - Омму поднялся на ноги, двое других внимательно смотрели.
- Когда будет пора, я скажу.
- Огнат, открывай мешок и доставай вторую порцию! - потребовал Омму.
- Только прикоснись к рюкзаку - пристрелю, - предупредил я. - Ложись и отдыхай, Омму.
Некоторое время на меня смотрели молча.
- Тебе больше не стоит спать слишком крепко, Дейнджер, - сказал Омму.
Обед прошел в молчании. В молчании же мы двинулись дальше. Я теперь шел последним, ни на секунду не расслабляясь. Не могу позволить им никаких глупостей: леди Рейр на меня рассчитывает.