5
Когда я добрался до машинного отделения, затрясло до того скверно, что невозможно было выпустить поручни из рук.
- Нет связи с ходовой рубкой! - прокричал Омму.
Подобравшись к экрану интеркома, я сумел связаться с вахтенным штурманом. Размазывая кровь по лицу, он успел только объяснить, что носовая оконечность уничтожена в результате столкновения с неизвестным объектом; затем экран погас навсегда.
Новый удар бросил нас на палубу, закружившуюся, как сошедшая с ума карусель.
- Неуправляемое вращение! - крикнул я. - При таких ускорениях корпус разорвет! Всем на шлюпочную палубу - это приказ!
Я сам помог бледному как мел от внутренних травм электрику Рузи добраться - то по палубе, то по потолку - к нашей шлюпке. Дверь шлюпочного ангара была открыта, корма шлюпки снесена, а по палубе размазало какого-то несчастного… Приказав своим людям пробиваться к соседней шлюпке, я подхватил Рузи под мышки - но тот был уже мертв.
На шлюпочной палубе царило смятение. Отобрав пистолет у какого-то тощего старика, размахивавшего им без толку, я выстрелил поверх голов. Никто не заметил. Тогда, построившись в боевой порядок, мы вместе с Омму и несколькими членами экипажа пробились к соседнему ангару. Пока остальные держали на расстоянии обезумевших от ужаса пассажиров, Омму открыл дверь. Прижав уши и хлеща хвостом, Эврика не отходила от моих ног.
- Построй-ка их по порядку! - приказал я Омму. - Кто будет лезть вперед, пристрелю! - пообещал я.
Спустя две секунды обещание пришлось исполнить. На меня бросился разъяренный бык не меньше двухсот фунтов весом, но стоило мне прострелить в нем дыру, остальные проворно отступили. В шлюпку, рассчитанную на пятьдесят пассажиров, набилось уже восемьдесят семь человек, когда по коридору пронесся огненный смерч. Омму едва успел втащить меня внутрь; я рухнул прямо на колени толстой женщины и рыдающего, как ребенок, мужчины средних лет. Мимо прошмыгнула Эврика, и люк закрылся. Пробравшись вперед, я опустил большой красный рычаг, и после чувствительного пинка навалилась тошнотворная невесомость. Мы покинули пусковую шахту и были теперь предоставлены сами себе.
6
На небольшом экране в крошечной, два на четыре фута, пилотской кабине медленно, как гигантский бумеранг, вращался изуродованный корпус корабля. Мелкие обломки лениво разлетались по спирали, вдоль разрывов обшивки сверкал огонь - там где перебитые трубопроводы выбрасывали в пространство химическое горючее и окислитель. На моих глазах отвалилась корма; наружу выплеснулась новая волна мелких обломков и крохотных человеческих фигурок, лопавшихся в вакууме, как мыльные пузыри. Затем полыхнуло в центральных отсеках, и, когда дым рассеялся, не осталось ничего, кроме раскаленного фрагмента кормы и медленно расширяющегося облака пыли.
- Еще какие-нибудь шлюпки стартовали? - спросил я.
- Я не видел, Билли…
- Пять тысяч человек!.. Пять тысяч человек было на борту этой шаланды! - не выдержал я, - Не могли же только мы остаться!..
Я будто думал воскресить погибших, убедив Омму, что такого не могло случиться.
- У нас здесь раненые, - сообщил механик по имени Лас, с трудом просовывая голову в кабину. - Кто-нибудь скажет, где мы?
Ближайший мир - Сиок. Код - голубой, что значит - необитаемая и непригодная для жизни планета. Навигационный экран действовал исправно…
- Один маяк, и только, - сказал Омму. - Большая сосулька. Мы проверили все как полагается. В радиусе светового года ничего лучше.
- Сиок, стало быть, - заключил я. - Ладно, оценим наши возможности.
Я первым выбрался в центральный безгравитационный коридор - жилые отсеки сидят на нем, как зерна на кукурузном початке. Народу в каждый набилось много больше, чем положено, в основном - женщины и дети. Может, в гибнущих пассажирах проснулся рыцарский дух, а может, Омму проследил… Не знаю. И я не был уверен, что так лучше.
Крупный мужчина в дорогом костюме - или в том, что от него осталось, - выплыл в коридор. Он явно ждал, когда я подтянусь поближе.
- Я - Тилл Огнат, член Агассийского конгресса, - объявил он. - Как старший по положению, я принимаю командование на себя. Вы, я так понимаю, экипаж. Отлично! Для начала просканируйте окружающую область пространства и представьте на рассмотрение пять возможных вариантов высадки. Потом…
- Главный механик Дейнджер, - представил меня Омму, принимая игру. - Старший по званию член экипажа.
Конгрессмен Огнат смерил меня взглядом.
- Отдайте оружие! - потребовал он, протягивая широкую холеную ладонь.
- Пожалуй, оставлю, - уклонился я. - Буду признателен за помощь, конгрессмен.
- Вы меня, наверное, не поняли. - Тилл Огнат картинно сдвинул брови. - Как член планетарного конгресса Агасса, я…
- Командование принимает старший по званию член экипажа, - отрезал Омму. - Ползите обратно в отсек, мистер, пока не стали субъектом космического права.
- Вы говорите о праве мне? Да вы… - Тилл Огнат умолк, потрясенный.
- Когда вы понадобитесь, конгрессмен, я обязательно дам знать.
Мы с Омму не стали дожидаться, когда к высокому сановнику вернется дар слова.
7
Шлюпка оказалась в отличном состоянии, при полном комплекте оборудования и припасов - из расчета на пятьдесят человек, у которых было время уложиться и проследовать на борт, как подобает леди и джентльменам. Конгрессмен Огнат пожаловался формально на присутствие животного на борту, но сочувствия ни в ком не нашел. Ему просто не дали договорить; все сочли, что живой талисман на борту - непременно к счастью. К тому же Эврика не отличалась прожорливостью и не занимала места, на которое мог бы претендовать человек. Из раненых двое умерли в первый же день, трое - в течение недели. Мы выбросили их через шлюз и сомкнули ряды.
Для благопристойности на борту места практически не было. Щепетильным натурам ничего не оставалось, кроме как терпеть. Один мужчина выбил другому зубы пряжкой ремня - тот, видите ли, наблюдал, как его жена обтирается мокрой губкой. Пострадавший смотрел не один - в компании еще десяти человек. Выбора у них, сказать по правде, не оставалось, разве что зажмуриться покрепче. Двое суток спустя ревнивца нашли парящим в центральном коридоре, с раздавленным горлом. Никто особо по нему не убивался, даже супруга.
Через двести шестьдесят девять часов после отделения от гибнущего корабля мы заходили наконец на посадку. С высоты пятисот миль планета Сиок больше всего напоминала гигантский снежок.
Таким образом, мне впервые в жизни представился случай посадить атмосферный челнок. Хоть я много работал и старательно тренировался, в реальной жизни все оказалось не так. Конечно, автоматика почти все делала сама, требуя лишь изредка принимать отдельные решения, но мне хватило и этого: я сделал неправильно все, что мог. После четырех часов немилосердной тряски я уронил шлюпку на ледяное поле в кольце горных вершин - в четырехстах милях от маяка.
Глава 6