- Умерю, - сказал я. - Водопроводчик к вам не приходил? - спросила соседка.
- Он у меня, - сказал я.
- Непременно его потом ко мне пошлите.
- У нее не споешь, - понял он, - да я к ней сегодня не пойду.
- Между прочим, я тоже песен больше слушать не могу, - сказал я откровенно.
- Я-то знаю, - сказал он, - слушать меня никому неохота с утра до вечера. Вот окончу я музыкальное училище, и будут меня слушать все как миленькие за купленные билеты.
- И я приду слушать, - сказал я, чтобы от него отвязаться.
- А сейчас больше не хотите? - спросил он.
- Соседка не позволит, - сказал я.
- Ах да, я и забыл… А как вы думаете, поступлю я в музыкальное училище?
- Отчего же, поступишь, возьмешь и поступишь.
- Возьму и поступлю, - повторил он твердо.
- Возьмись-ка ты пока за краны, - сказал я.
- А как вы думаете, - спросил он неожиданно, - нужно ли мне постричься?
- Нет, вроде…
- А все говорят…
- Ну зачем же, ведь ты артист!
- Во-во! - обрадовался он. - Совершенно верно! Буду продолжать развивать свой голос с утра до вечера и не стричься, пока не поступлю в музыкальное училище! Спою вам еще одну песню и пойду.
Настоящий современный парень, певец по совместительству, поющий водопроводчик со своей мечтой поступить в музыкальное училище, ушел по сантехническим нарядам, забыв исправить краны и оставив меня совершенно разбитым.
В кухне он оставил свой слесарный инструмент.
Зазвонил телефон.
- Я тут недалеко, - узнал я его голос, - в вашем доме! Целая семья меня слушает, чертовски повезло, не хотите ли прийти?
- Нет, нет, я не могу…
- Эх, жаль… здесь все с гриппом лежат… на работу не пошли.
- Ну хватит, разные там глупости… - разозлился я.
- Я у вас инструмент оставил, - орал он, - закончу здесь и к вам зайду.
- Ради бога… - взмолился я, - ничего вы не оставляли…
- Как не оставлял?!
Ведь если он вернется, начнет петь…
- Все равно я зайду… Посмотрите. Не может быть…
- Я уезжаю, - сказал я в отчаянии.
- Когда? - спросил он.
- Сейчас.
- И надолго?
- Боюсь, насовсем.
- Но мне здесь краны не открутить…
- Ну хорошо, я оставлю ваш инструмент у соседей.
- Нашли, значит? Я же знал!
- Да. Нашел. Но я очень спешу.
- А им можно спеть?
- Кому?
- Тем соседям, которым вы оставите?
- Ах, откуда я знаю!
- За то, что вы нашли мой инструмент, - сказал он, - я вам спою сейчас по телефону.
Я бросил трубку.
Я больше не мог. Он пугал меня. Доканывал. В его репертуаре были песни всех стран, всех народов.
Я от души желаю ему поступить в музыкальное училище, чтобы он оставил в покое родных, товарищей, соседей.
Чтобы он оставил в покое всех тех, у кого не в порядке краны.
Чтобы он навсегда оставил меня в покое.
Чтобы он нашел себе широкую народную аудиторию, достойную его таланта и энергии!
ЛЮБОВЬ МОЯ
Я влюбилась в него, ой как, ой! Голова его на длинной шее изящно покачивалась в толпе, возвышалась над всеми головами на целую голову. Он двигался мелкими изящными шажками не спеша, и это ему придавало солидность. Руки он держал в карманах, а не размахивал ими разгильдяйски, как это делают некоторые. Он увидел меня, а я его, и кроме друг друга мы никого уж не хотели видеть. Он меня поразил. У него оказались выбиты все передние зубы. И это придавало ему мужественность. Он врезался в оконное стекло, играя в пинг-понг. Он поранил себе все лицо. И я решила, что мне нужен именно такой человек. Когда он смеялся своим беззубым ртом, все женщины пропадали из виду. Ой как, ой, я люблю, когда от моего мужчины шарахаются другие женщины. Да и какая же не мечтает, чтобы любимый принадлежал только ей! Я просила его побольше смеяться, и он поминутно хохотал, разгоняя всех вокруг. Он не жевал, а глотал еду, и я не успевала ему готовить. Да и какая женщина не мечтает беспрерывно готовить для своего любимого! Он был правнук кого-то из друзей Пушкина, ему рассказывала об этом мать, которая слышала это от своей бабушки, а та, в свою очередь, от загадочного друга друзей Пушкина. Он любил повторять: "Культуры этой у меня давно воз, и теперь мне просто приходится ограничивать себя в культуре". - "Но почему же ограничиваться?" - спросила я однажды. "Чтобы всех вокруг не обескуражить", - ответил он.
Мы были в Эрмитаже, и он ходил в толпе, а голова его покачивалась, как всегда, в такт, возвышалась над всеми. К нам вдруг подошел смотритель зала и говорит:
- Выведите отсюда вашего приятеля, он совершенно пьян.
- Вы не правы, - сказала я, - так ходить - его манера.
- Тогда мы выведем его сами, - ответили мне, - у вашего друга голова совершенно не держится на плечах.
- Но ведь это смешно, - сказала я, - вы нас смешите.
И мой любимый рассмеялся. Смотритель шарахнулся в сторону, другие люди тоже, и мы остались одни, окруженные со всех сторон шедеврами старых мастеров эпохи Возрождения.
Он был неотразим. Однажды мы сидели в компании, и он хохотал до упаду, близко к сердцу принимая анекдоты. Давно уже не было гостей за столом и рассказчика, а он все не унимался, и я вдруг почувствовала, что мне надо тоже уйти…
И я ушла. Навсегда.
Ну почему, почему… Потому что;
1. Он мог вставить зубы.
2. Не семенить, а ходить.
3. Не глотать еду, а есть, как все люди, и мне не приходилось бы непрерывно торчать у плиты.
4. Он мог не держать в карманах руки и в то же время не размахивать ими по-разгильдяйски.
5. Он мог не врезаться в стекло, оно само никогда ни в кого не врежется.
И вовсе не нужно человеку ограничиваться в культуре.
И что это за смех… и вообще?!
А Пушкин здесь при чем?
Короче говоря, любила я его три года, ой как, ой, а потом разочаровалась, ой как, ой!
АВРЕЛИКА
(Доктор филологических наук)
- За свою жизнь я сделал выдающееся открытие, - улыбнулся он устало, - пустил по свету слово АВРЕЛИКА. Докторскую диссертацию защитил на это слово. Сотни страниц исписал бисерным мелким почерком. Старался больше есть, чтобы курить поменьше, поменьше спать, чтобы больше написать. С тяжелыми свинцовыми веками и отяжелевшим желудком бил в одну точку… - Он откинулся в кресло и закрыл глаза, давая понять, что бить в одну точку с тяжелыми веками и отяжелевшим желудком далеко не легкое занятие. - Труд кропотливый, повседневный, повсеместный, постоянный, неисчерпаемый… - продолжал он, но я перебил:
- Аврелика?
- Ударение на первой букве, - поправил он, - вы неправильно произносите. Ударение на "А". Аврелика - вот как следует произносить. Некоторые на ваш манер предпочитают ударение на "ли", будто так красивей, но ведь не в одной красоте дело. Не все красивое имеет чисто практический смысл. И еще: не путайте со словом "Эвридика". Между этими словами нет ничего общего. Эвридика - женщина, мифологическая героиня, надеюсь, вам известно. В то время как аврелика - собственное мое детище, смею вас уверить…
- Так что же эвридика… ах, да - аврелика… Он радостно воскликнул:
- Я так и знал, что вы начнете путать, это со многими происходит! Но я все учел, - он подмигнул мне, - все оговорил в моей докторской диссертации. Путайте себе на здоровье и пеняйте на себя во всех случаях.
Я сделал вид, что понял. Он сказал:
- Когда человек все понимает, он находится на высоте необозримой и недосягаемой.
Оказавшись на "неимоверной высоте", я все-таки спросил:
- Каким же образом вы пустили по свету это свое слово?
Он глубоко вздохнул. Не так-то, мол, все просто было.
- Постараюсь объяснить. Слушайте меня внимательно и не перебивайте. Итак: в любом разговоре вы вставляете постоянно слово АВРЕЛИКА, к примеру: "Здравствуйте, аврелика; до свидания, аврелика; передайте привет, аврелика; примите мои соболезнования, аврелика". Вы все время вставляете это слово в разговоре. Вы меня хорошо поняли?
- Досконально. - сказал я. - Но смысл какой?
- Не опешите, не спешите. Итак, вы нарочно вставляете это слово при любом разговоре, с любым собеседником, так?
- Ну, так, а дальше что?
- Вы проделываете это с серьезным лицом, - выставил он указательный палец перед своим носом, - иначе…
- Что?
- Провал. Воспримут несерьезно.
- Ах, вот что!
- То-то и оно.
- Не вижу здесь вообще ничего серьезного, - сказал я серьезно.
- Вы серьезный человек? - спросил он серьезно.
- Аврелика - это имя? - спросил я на всякий случай.
- Не в этом суть.
- Каким же образом это слово пошло по свету? Лицо его стало настолько серьезным, что я усомнился в несерьезности.
- Послушайте внимательно: тот, кому вы вдалбливаете аврелику…
- Зачем мне ее… эту вашу аврелику, кому-то вдалбливать!
- Да не спешите вы! Если вы будете спешить, я не стану… не стану объяснять… и… в конце концов… молчите. Можете вы помолчать? Вы у меня спросили, я вам согласился отвечать… а вы молчите, и все тут.
- Слова вам сказать нельзя?
- Можно! Можно!!! Но не сейчас. Так вот… Итак, тот, кому вдалбливаете аврелику, сам в конце концов начинает произносить это слово, то есть ваш собеседник в свою очередь пересыпает свою речь авреликой, и таким образом, аврелика передается друг другу.
- Для чего?