- Кто старое помянет., - замялся Страшная Сила.
- И куда я должна испариться, Ваше Сиятельство? - неожиданно успокоилась я.
- В семнадцатое столетие, например, - улыбнулся средневековый аристократ.
- В твой замок? - поразилась я.
- Да, но погостишь ты там недолго, - успокоило меня привидение. - Хесед освободит тебя от козней глупых баб, когда появится в нашем времени.
- Где сейчас ангел Любви? - ощущая внезапное биение непослушного моторчика, с показным безразличием глухо осведомилась я.
- Не знаю, - вздрогнул Повелитель Стихий, - но в семнадцатом и двадцать первом веках его нет.
Я задумалась. Почему возлюбленный непутевой сестры решил помочь мне? Не с той ли целью, чтобы вновь сделать меня своей наложницей? Но и верный Карлос советует доверять Страшной Силе. А он - дух, он видит не только мир телесный. Если решусь отбыть из нашего времени, что я скажу бесценному мужу?
- Скажешь, что едешь в Штаты ко мне в гости, а я исчезну из материального плана, - проявился подле меня вездесущий домовой.
- Неужели ты не можешь защитить меня от врагов здесь? - засомневалась я в правильности совета друга.
- К сожалению, нет, дорогая. Я - дух дома, в окружающей атмосфере я бессилен, - тоскливо развел пухленькими ручками Жемчужный.
На том и порешили.
Сергей огорчился, что долго не увидит меня, даже не успеет проводить, слишком занят на работе, но от поездки отговаривать не стал. Дети обрадовались.
- Вот повезло, - веселилась Алинка, - ты побываешь в самой Америке!
- Круто, - солидно держался Олег. - Только ты, мам, недолго, не забудь: скоро станешь бабушкой.
Роды у моих девочек ожидались в январе, и в запасе у меня было около четырех недель. Будущие юные мамы, радуя мое материнское сердце, чувствовали себя неплохо. Но за месяц все может случиться! К тому же, успеет ли Хесед прилететь вовремя?
- Успеет, - обнадежил меня домовой, - все будет хорошо, Алиса.
Рано утром, проводив на службу мужа, я стала ждать бывшего врага, странным образом, преобразившегося в друга и спасителя. Оказывается, и такое бывает. Он появился, как всегда, нежданно-негаданно, открыл дверь своим, позаимствованным неизвестно где, ключом.
- Откуда ты взял отмычку, грабитель? - ахнула я.
- Это для меня не проблема, - прищурился "Максим Анатольевич".
- Тогда почему тебе пришлось заманивать меня в машину, чтобы запереть в ужасном замке, наполненном под завязку отвратительными привидениями? - удивилась я.
- Дома тебя усердно охранял домовой, - усмехнулся мерзкий взломщик - Кстати, ты забываешь, что я тоже не из плоти и крови. Да и привидений в моем дворце до сих пор не было.
Препираться с Повелителем Стихий было бессмысленно. Тяжко вздохнув, я поцеловала Карлоса и Марго, покорно села в протянутые руки Страшной Силы и обняла его за пропахшую ветрами шею. В последний раз окинув взглядом родное жилье, я сглотнула набежавшие слезы и почувствовала, как яростный вихрь поднимает нас кверху, прижимая все сильнее и сильнее друг к другу. Превратившись в единое целое, мы растворились в этом урагане, пронзая своим уже одним телом мириады звезд и стаи темных мерзких сущностей. В ужасе я закрыла глаза.
ГЛАВА 17
ПРИВИДЕНИЕ
Открыла я их в голубой, уже знакомой мне комнате. Боясь шелохнуться, Мадим стоял возле кровати, я же крепко сжимала затекшими руками сильную, красивую шею чужого мужчины. Отпрянув от этой притягивающей меня шеи, я соскользнула на пол. Привидение усмехнулось и вежливо поклонилось гостье:
- Добро пожаловать в мой дом, прекрасная Алиса. Теперь ты вольна делать все, что пожелаешь. Не опаздывай на обед: стол накроют через полтора часа.
- Хорошо, Ваше Сиятельство, - тоном примерной ученицы согласилась я.
Хамить расхотелось, подействовала атмосфера дворца, в котором, наверное, надобно ходить на цыпочках и разговаривать полушепотом. Поцеловав мою руку, Повелитель Стихий стремительно вышел из моей бывшей ненавистной тюрьмы.
За окном на все лады распевали соловьи, расхваливая этот удивительный век с его чопорным этикетом, таинственными замками и загадочной рыцарской любовью к непостижимым средневековым дамам. Зеркальное, потрясающе светлое озеро лежало под моими окнами, притягивая к себе и маня чистыми, серебристыми водами. Ласкало яркое солнце, а воздух, не отравленный цивилизацией, озоновой опьяняющей струей вливался в мои, привыкшие к городскому смогу, легкие. Я уселась на стул и заплакала, не ведая, от горя или от радости.
Через час я все же смогла взять себя в руки и, вытерев предательские слезинки кружевным платочком с вышитым на нем витиеватым вензелем, переоделась в искрящееся парчовое платье, небрежно опрокинутое на огромную кровать, чтобы знакомой уже дорогой спуститься в зал, где ждал меня излишне инициативный дух.
Обед прошел в приятной, домашней обстановке. Макс был предупредителен, весел, мило улыбался, вдохновенно рассказывая о возлюбленном семнадцатом столетии, эпохе несравненного Короля-Солнца.
Людовик Четырнадцатый, как истинный почитатель женской красоты, обожал мадам де Монтеспан, не забывая ласкать и титулованных дворцовых красоток. Королева совершенно спокойно плевала на многочисленные рога, которые ей регулярно навешивал любвеобильный царственный мужинек. То были необъяснимые годы: именитым супругам полагалось иметь внебрачные связи, ибо это выгодно отличало их от черни. Рогоносцы и рогоносицы почитались в свете и всячески поощрялись в разврате, плохо замаскированном под добродетель.
Строгий слуга, больше похожий на чопорного чиновника высшего разряда, стоял за моей спиной, предвосхищая каждое движение нежданной гостьи. Даже имя он носил довольно высокомерное - Апполинарий. Я тут же окрестила его Полем, что выбражуле явно не понравилось: лакей недовольно вскинул к потолку длинный нос и противно усмехнулся.
Пообедав, мы вышли в дивный сад. Первые изумрудные листики пробивались на ветках здоровых, сильных деревьев, а между ними, лаская уставшие от зимней стужи тела, гулял легкий ветерок.
- А у нас скоро Новый год, - с тоской вспоминая головокружительный запах ели, вздохнула я, - любимейший мой праздник.
- Мы можем поставить ее в твоей комнате, - любезно предложил Повелитель Стихий.
- Кажется, совсем недавно и здесь было прохладно, Если не ошибаюсь, стояла дождливая поздняя осень, - почему-то сразу расслабилась я.
- Я посчитал, что тебе будет приятнее очутиться в месяце апреле, - улыбнулся Мадим.
- Возможно. В холодное время года я не живу, а только лишь существую, - невольно поддаваясь очарованию окружающего меня пространства, заворожено прошептала я.
- Мой дом и мой сад принадлежат тебе, Алиса, - коснулся моей руки хозяин дворца, - но заклинаю тебя всеми богами: не выходи за ограду: там средневековье и предрассудки. Ты станешь легкой добычей дикарей, для которых образованность сродни колдовству.
- Хорошо, - кивнула я, но подумала, что совсем неплохо бы посмотреть на живых потенциальных жмуриков, которые давно уже мирно покоятся в могилах. По крайней мере, в моем родном веке.
- Не мечтай о своей погибели, - нежно укорил меня за крамольные мысли Страшная Сила. - Я не хочу смерти твоего обворожительного тела, которым надеюсь когда- нибудь обладать.
- Прекрати говорить пошлости! - заорала я в лицо развратному привидению и, резко развернувшись на каблуках, зашагала по направлению к замку.
Несмотря на шикарный ужин и обилие раритетных книг, которые услужливо притащил Поль, вечер прошел отвратительно. Я с ожесточением листала ни в чем не повинные пожелтевшие страницы, не переставая искренне удивляться, что отлично понимаю труднодоступный французский язык. Но тексты сочинений знаменитых и не очень авторов не задерживались в моей голове, озабоченной воспоминаниями о родном доме. Назойливые мысли о сильном теле Мадима, о запахе его шеи навязчиво вмешивались в мои непорочные думы, заставляя передергиваться от справедливого негодования к самой себе.
Уже засыпая, я внезапно почувствовала ласковое прикосновение воздушных губ к сомкнутым векам. Затем эти эфирные уста плавно опустились к требующему поцелуев приоткрывшемуся рту, невесомые руки, едва скользнув по груди, нежно заключили в объятия бедра, заставив содрогнуться от всепоглощающей страсти все мое естество.
- Не надо, Мадим, - жалобно попросила я, но, усилием воли распахнув глаза, не увидела никого; незримые же руки становились все смелее и смелее.
- Заклинаю, во имя Отца и Сына, и Святого Духа, отойди от меня, - стараясь плотнее вжаться в обжигающую постель, простонала я.
Едва уловимый шорох раздался в оглушающей тишине дворца, что-то светлое мелькнуло перед глазами, прорезая напоенную любовным томлением ночную тьму, а потом стало пусто и холодно.
- Ты сделала правильно, - одобрил содеянное мой добродетельный мозг.
- Почему - правильно? - удивился кто-то неведомый во мне. - Кому и что ты хочешь доказать?
- Изменять безнравственно, - постаралась оправдаться перед ним я.
- Глупости, изменяют все, и твой супруг тоже, - усмехнулся неведомый искуситель.
- Прелюбодеяние - грех, - отчаянно заспорила я с неизвестным.
- Ерунда! - ехидно хмыкнул внутренний голос.
- Спокойной ночи, - пожелала я настырному оппоненту.
- Спокойной ночи, если ты такая дурная, - нежданно ругнулось мое аморальное второе я.
Смиренно прочитав несколько раз "Отче наш", я закрыла глаза. Капризный сон пришел только под утро, и тогда зазвонил колокольчик.
- Нельзя! - задыхаясь от злости, заорала я. - Оставь меня в покое!
Дверь распахнулась. Макс, смущенный и расстроенный, стоял передо мной, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.