Писатель Проханов и Черчилль
Жизнь писателя Проханова складывалась легко и безоблачно до тех пор, пока он ни вычитал где-то, что Нобелевскую премию в области литературы в своё время получил Уинстон Черчилль. Это для Проханова было непонятным и обидным. Книг англичанина он, естественно, не читал, но знал, что Черчилль более всего прославился своей толщиной и сигарами, а ещё тем, что был то ли дипломатом, то ли вообще премьер-министром. Проханову не было жалко Нобелевской премии для какого-то Черчилля, но только не в области литературы. Физика, ботаника, борьба за мир - это куда ни шло, но литература?! Притом до Черчилля эту премию получил Франсуа Мориак, а после него Эрнст Хемингуэй. Книжек этих авторов Проханов тоже не читал, но, по крайней мере, хоть слышал о том, что они были писателями, однако… Черчилль?!
Несколько ночей Проханов не спал, размышляя, что если уж литературные премии дают политикам, то ему сам Б-г велел быть в числе лауреатов. А что такого - книжки он тоже пишет, общественной деятельностью занимается, по телевизору интервью даёт такие, что никакому Черчиллю не снились. Наверняка виной всему происки проклятых империалистов, зажимающих настоящих русских патриотов и раздающих награды кому ни попадя.
И тут в голове само собой стало складываться гневное письмо в Нобелевский комитет, которое он тотчас принялся строчить. Со свойственной ему прямотой Проханов крошил правду-матку, мол, простой русский человек очень сильно сомневается в том, что сочинения Черчилля ему необходимы, как хлеб, а вот книги Проханова - другое дело. Так не лучше ли исправить историческую несправедливость и отнять премию у англичанина, чтобы передать её настоящему писателю? Ну, если Черчилль начнёт упираться, то пускай оставит себе какую-то часть на расходы, а остальное всё равно возвращает.
Чтобы письмо выглядело естественней, он подписался честно и открыто - "простой русский человек Иван Петров". Теперь предстояло выяснить, по какому адресу письмо отправлять. Турция, Норвегия или Испания - эти страны почему-то крутились в голове у Проханова. Чтобы не ломать голову, он подписал конверт просто и незамысловато - "Скандинавия, Нобелевский комитет".
Ждал он долго, и, в конце концов, ответ пришёл. К разочарованию Проханова написано было письмо на непонятном языке, а ведь он точно помнил, что сам писал на русском. И тут его терпению пришёл конец.
"…Ответ на иностранном языке, - писал он в новом послании, - считаю прямым вызовом великой русской литературе. Не иначе как в вашем богоугодном заведении окопались ярые сионисты, которые спят и видят, как бы побольнее ущипнуть многострадальную Россию за самое слабое её место - писателей-патриотов. Если вы и давали когда-то премию русским писателям, то это никакие не русские, а русскоязычные эмигранты - всякие там бунины, пастернаки, Солженицыны. У вас есть последняя возможность обелить себя в глазах мировой общественности - отдать премию Проханову, а не каким-то полуизвестным Черчиллям, мориакам и Хемингуэям…"
На сей раз ответ не заставил себя ждать. В конверте находился лист с единственной строчкой посередине, писанной уже на чистом русском языке:
"ПОШЁЛ ТЫ, ПРОХАНОВ, НА…"
Как писать великую русскую книгу
Решили как-то делегаты очередного писательского съезда написать великую русскую книгу, притом совместными усилиями и с привлечением всех более или менее здравствующих русских литераторов. Чтобы будущая книга получилась никак не менее значимой, чем Библия или, скажем, Манифест Коммунистической партии Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина.
И в самом-то деле, рассуждали писатели, необходимость в таком сочинении давно назрела, потому что евреи могут похвастаться той же Библией, немцы - что с них взять?! - Манифестом, даже у индийцев есть Камасутра, только у нас, русских, голяк, несмотря на высокую плотность писателей на душу населения.
Почему всё-таки решили писать гуртом? Да потому что поодиночке добиваться успеха трудновато, тем более при нынешних непростых рыночных отношениях. К тому же, у кого-то из писателей лучше вступление получается, у кого-то описание природы или заседаний парткома, у кого-то вообще только обложка, так что объединиться сам Б-г велел, и тогда уже приниматься за настоящую отечественную нетленку. Пусть читает и стар и млад, и даже негры преклонных годов изучают русский язык, чтобы вместо своего поганого рэпа читать самую великую русскую книгу. Мы им всем носы утрём!
Только какой выбрать жанр для будущего произведения? В Библии всего понемногу наворочено - и приключения, и мистика, и исторический детектив, и мелодрама. Манифест - натуральный триллер и ужастик. Про Кама-сутру вообще лучше не упоминать… На чём остановить выбор? Сочинять что-то подобное уже существующему никто, естественно, не хотел. Объявили даже конкурс на жанр, а заодно и сюжет будущей книги.
Много поступило предложений, но ни одно из них не подошло. Эпопею из крестьянской жизни и производственный роман отмели сразу как отработанный материал. Фантастику и приключенческое повествование - как нехарактерные жанры для русской прозы. Триллер и детектив - как порождение западного упаднического образа жизни. Юмор и сатиру даже обсуждать не стали…
Иссяк поток предложений. Тогда объявили конкурс уже не на сюжетную линию, а хотя бы на сверхидею, которая могла бы проходить красной нитью через будущее повествование. И вдруг выяснилась странная штука - ни одного предложения не поступило, а ведь могло бы. Такая с виду незамысловатая вещь оказалась на практике самой трудновыполнимой задачей. Ну нет никакой сверхидеи…
Как быть? Долго ломали голову писатели, спорили друг с другом без устали, кое-кто даже кулаки в ход пустил, пока… пока водка не закончилась в буфете. А тут и время подошло съезд закрывать.
Разъехались писатели по домам. Самое время в зелёную тоску впасть, ан нет - у каждого настроение как у именинника. И объяснить это можно: книга, которая могла бы конкурировать с Библией и Манифестом, в ближайшее время не появится, так что можно поупражняться в её написании и самому, без чьей-либо помощи. Вдруг получится… Никому, знаете ли, не хочется делиться будущими лаврами победителя с собратом по перу. Вот такая стратегия у каждого из маститых писателей, хотя в этом никто никогда даже в посмертных записках не признается.
Однако до сих пор ничего ни у кого не выходит.
А может, так оно и к лучшему. Плохо, если появится что-то такое, выше чего уже не прыгнешь. Иначе, ей-Богу, настанет конец великой русской литературе. Да и не только русской… Библия и Манифест, конечно, не в счёт.
