На заключительную операцию сборки, которая состояла в установке бивней, снова явился Карл. Он собственноручно привинтил бивни, отступил на несколько шагов и прошептал:
– Конгениально Богу…
Перед нами стоял натуральный слон – совершенно неподвижный, с голубыми, живыми и любопытными глазами, с волосками, торчавшими из толстой складчатой кожи. Удивительно, что он не был похож на чучело, а именно на живого слона, погруженного в полную неподвижность.
– Завтра в девять – полевые испытания, – объявил Карл и отпустил народ. В сборочном цехе остались только мы с ним, не считая Нефертити.
Карл ходил вокруг слонихи, не в силах скрыть восхищения. Он гладил ее по круглым бокам, теребил мягкие уши, привставая на цыпочки, покачивал хобот, который упруго и плавно колебался.
Его волнение передалось мне.
– Знаете, с чего я начал, Тихон Леонидович? – сказал Карл и счастливо взвизгнул. – С мыши Шеннона! На втором курсе института я собрал схему, которая называлась "мышь Шеннона". Это была маленькая тележка на колесах, которая самостоятельно находила путь в лабиринте… Ну, вы этого уже не помните, это было на заре кибернетики. Моя мышь находила дорогу в лабиринте быстрее живой мыши. Не сомневаюсь, что Нефертити превзойдет естественного слона по многим параметрам.
– По каким, например? – осторожно спросил я.
– Она будет сильнее, умнее и надежнее, – сказал Карл.
– Надежнее для кого? – опять спросил я.
Карл непонимающе взглянул на меня.
– Как это? – спросил он.
– Понимаете, когда говорят "надежный человек" – это значит, что он надежный для других людей. На него можно положиться. А надежный слон?..
Карл улыбнулся.
– Идеализм, Тихон Леонидович, – сказал он, дотрагиваясь пальцем до моего плеча. – Надежный человек, надежный слон, надежный автомат суть устройства, способные работать при большом уровне помех.
Карл не ушел домой до утра. Мне было неудобно его покидать, и мы просидели рядом со слонихой в мягких креслах, изредка погружаясь в дремоту, потом просыпаясь, разговаривая за чашечкой кофе и строя фантастические прожекты.
– Мы сотрем все грани, – говорил Карл. – Земля будет населена единым сообществом автоматов, животных и людей. Не исключено, что животные под воздействием наших автоматов освоят человеческий язык. Единый язык и единая совокупность живого и искусственного разума!
– А что это даст? – спросил я.
– Ну как же! – воскликнул Карл, одушевляясь. – Мы живем в антагонистическом мире. Животные разных пород, люди и животные, люди разных национальностей и вероисповеданий сталкиваются, воюют и борются. Мы, как щебенка в огромном барабане, тремся друг о друга острыми углами. А почему? Исторические предрассудки, страсть, глупость и эгоизм. Автоматы будут этого лишены. Они распространятся между нами как мягкая и умная смазка. Они все поймут и все объяснят.
– Но они же будут учиться у людей?
– Они не всему будут учиться, – холодно сказал Карл. – Их не все будут учить, а лишь люди, обладающие исключительными умственными и моральными качествами.
И он откинулся в кресле, прикрыв глаза.
– Мы первые, – сказал Карл после паузы. – Первыми быть страшно, Тихон Леонидович. Не всем это по плечу.
Я посмотрел на Нефертити. В полумраке сборочного цеха ее фигура высилась черной горой, и только края ушей слегка шевелились, колеблемые ветром потолочных вентиляторов.
Испытания
В девять часов утра Нефертити автокраном погрузили на платформу, накрыли брезентом, как пушку, и огромный "Кировец" вывез ее из ворот нашего КБ. Впереди на черной "Волге" ехал Карл. Позади платформы в "рафике" следовала наша группа.
Мы торжественно проследовали по городу, возбуждая любопытство прохожих.
В десяти километрах от города был оборудован испытательный полигон. Он представлял собою огороженный участок поля размером три гектара с небольшой рощицей. Ограда была бетонная. У ворот полигона была дверь в подземный наблюдательный бункер.
Нефертити завезли на полигон, сняли с платформы и поставили посреди лужайки с копной сена и бетонным бассейном с водой. День был великолепный – апогей бабьего лета. В чистом воздухе плавали длинные мягкие паутинки.
Для начала Нефертити заправили, то есть ввели ей в пасть несколько охапок сена, чтобы мог начать работу химический электрогенератор.
Мы спустились в бункер и прильнули к наблюдательной щели.
– Ключ на старт. Программный режим, – скомандовал Карл.
– Есть ключ на старт, – отозвался Андрюша. Он был оператором.
– Пять, четыре, три, два, один, – медленно начал считать Карл в мертвой тишине. Он сделал паузу и выдохнул: – Пуск!
Андрюша нажал кнопку, послав Нефертити импульс запуска.
Слониха не шевелилась. Андрюша передал команду "Шаг вперед". Нефертити была неподвижна, как копна сена.
– Вечно эта электроника! – воскликнул Карл. – В чем дело?
– Сигнал запуска не отработан, – доложил Андрюша.
– Еще раз!
Андрюша повторил запуск с тем же успехом.
– Что будем делать? – строго спросил Карл, обводя взглядом присутствующих.
Я понял, что требуется совершить маленький подвиг. Потребность в маленьких подвигах возникает довольно часто. Особенно когда имеешь дело с электроникой, механикой или экономикой. В данном случае подвела электроника.
Маленький подвиг не любит ждать и не выбирает. К нему не готовишься всю жизнь. К нему вообще не готовишься. Он может обрушиться на тебя в любую секунду и, если ты оказался рядом, потребовать героизма. Совершая маленький подвиг, становишься маленьким героем по обязанности. Главное – это оказаться в нужный момент на нужном месте.
На нужном месте оказался я. Я сделал шаг вперед и сказал:
– Я пойду и включу ее.
– Каким образом? – удивился Карл.
– За хвост, – сказал я.
– Ах да! Я совсем забыл! У нас же резервирована система запуска, – пробормотал Карл. – Конгениально Богу!
Я уже направился к выходу из бункера.
– Тихон Леонидович, осторожнее! – сказал Карл. – Эта штука весит три тонны.
Нельзя сказать, что эти слова меня взбодрили. Я вылез наружу и направился по траве к Нефертити, стоявшей метрах в семидесяти.
Над полем парил удивленный коршун. Он наблюдал за испытаниями. По моему лицу скользнула паутинка с легким паучком на кончике. Пахло сырым сеном и почему-то грибами.
"Электронный паучок, электронный коршун, электронные грибы…" – тупо повторял я про себя, приближаясь к Нефертити. Это успокаивало.
Из-под моего башмака выскочила электронная полевая мышка и юркнула в норку.
Я подошел к Нефертити и посмотрел ей в глаза. В них было терпеливое ожидание. Отполированные бивни с антеннами внутри смотрели на меня, как дула спаренного пулемета.
– Что же ты, ласточка, работать не хочешь? – ласково обратился я к слонихе. Затем я обошел ее, ощущая себя дрессировщиком в цирке, эффектным жестом взялся за кончик хвоста и потянул его книзу.
Что-то щелкнуло. И сейчас же в брюхе Нефертити заурчало. Это начал работать генератор.
– Назад! – страшным голосом крикнул из бункера Карл.
Чувство собственного достоинства не позволило мне бежать. "Лучше я погибну!" – подумал я, повернулся и не спеша пошел к бункеру. "Только не оглядываться", – приказал я себе. Сзади булькало и урчало.
Через несколько секунд я попал в объятия товарищей.
– Продолжаем работу! – крикнул Карл. – Два шага вперед!
– Есть два шага вперед! – радостно крикнул Андрюша и послал сигнал.
Нефертити подняла правую ногу, потом, немного подумав, опустила ее и начала движение с левой ноги. Она сделала два шага, остановилась и посмотрела в нашу сторону.
– Команды на поворот головы не было! – раздраженно сказал Карл. – Что за самодеятельность!
Нефертити отвернулась.
– Напряжение падает, – сообщил Андрюша, взглянув на контрольный прибор.
– Автоматический поиск и прием пищи, – приказал Карл.
Нефертити, приняв команду, потрусила к ближайшей копне и принялась закидывать охапки сена в рот.
– Ест! – восхищенно выдохнул Карл.
– Напряжение в норме, – объявил Андрюша.
Затем Нефертити, подчиняясь нашим командам, проделала что-то вроде небольшой физзарядки. Она поднимала ноги, махала хоботом и качала головой. Двигательная система была в полном порядке.
– Карл Карлович, может быть, попробуем автономный? – умоляюще сказал я.
– Сам знаю, – сквозь зубы сказал Карл, не отрываясь от щели. Он дал команду, и Андрюша послал слонихе сигнал на включение автономного режима.
Нефертити была впервые предоставлена самой себе.
Она остановилась в задумчивости, потом сорвала хоботом ромашку, поднесла ее к глазам, рассмотрела и лихим жестом заправила за ухо. Затем слониха обвела взглядом местность и направилась к нашему бункеру.
Не доходя несколько шагов до смотровой щели, она вытянула к нам хобот и дружелюбно сказала голосом Людмилы:
– Тише, Танечка, не плачь!.. Сидоров, закапай нос нафтизином!
– Черт те что! Сколько мусора оставили в башке! – воскликнул Карл. – Тихон Леонидович, вы не могли стереть всю эту дребедень?
– Все равно скоро засорится, – пожал плечами я.
– Конечно, засорится при общении с вами, – язвительно парировал Карл и прокричал в щель, обращаясь к слонихе: – Нефертити, иди гуляй! Гуляй!
– А ты кто такой? – внезапно спросила Нефертити.
– Я твой хозяин. Меня зовут Карл, – внятно, как на сеансе гипноза, произнес Непредсказуемый.
– Карл у Клары украл кораллы, – без запинки ответила Нефертити.