Аветик Вартанович волновался и сопел, глядя, как Хеопс вяло расправляется с булками.
– Думаешь, ему булки хочется? Он тактичный слон, Тиша. Людей не хочет обижать. Люди пришли в воскресенье, хотят слона кормить, радоваться хотят. Он работает…
Мы прошли вдоль клеток и вольеров. Папазян отдувался, бормотал что-то, иногда делал в блокноте какие-то пометки. Звери провожали его глазами.
– С другом и в клетке хорошо, – сказал Папазян. – Можно жить… Жить можно.
Он остановился у клетки, где жили лев с львицей.
– Ахиллес Бенедиктович, дорогой, какие жалобы? – обратился он ко льву. – Мясо свежее?
Лев зевнул и сделал движение, будто пожал плечами.
– Из Ростова пишут, у сына львенок родился. Дедушкой стали, поздравляю, – серьезно сказал Аветик.
Лев посмотрел на львицу с затаенной любовью. Она подошла к нему и легла рядом.
– Он понимает? – спросил я.
– Ш-ш! – приложил палец к губам Папазян, поспешно отводя меня от клетки. – Обидится смертельно! Подумает, что Аветик профанов к нему водит, – зашептал он. – Прости, пожалуйста! Он все понимает. И все они – всё понимают, – внушительно произнес Папазян.
Монтаж Нефертити
Прошло еще два месяца, наступила осень. Мы взяли обязательство – к концу третьего квартала закончить монтаж Нефертити. Я бегал по КБ-квадрат, вернее – летал на лифте с полным реестром всех органов и частей тела слонихи. Это называлось спецификацией изделия.
Я ставил галочки рядом с наименованием готовой продукции. Ее свозили в сборочный цех на первом этаже и раскладывали по порядку.
Глаза слонихи я сам лично доставил на место в кармане. Они были упакованы в полиэтиленовые мешочки. Это были красивые голубые глаза. Когда я положил их рядышком на полку, они равнодушно посмотрели на меня сквозь прозрачную пленку.
"Ты у меня еще поглазеешь!" – с неожиданной злобой подумал я. Вообще, глядя на груды упакованных частей Нефертити, я все более проникался нелюбовью к нашему предприятию. Карл же Непредсказуемый откровенно радовался. Он регулярно заходил на склад готовой продукции и рассматривал органы, повизгивая от удовольствия. Надо сказать, ребята постарались. Желудок, печень, пищеварительный тракт радовали изяществом и экономичностью форм. Наши химики нахимичили в желудке отличный генератор электроэнергии. Желудок мог переваривать любую органику – даже яды. Он из всего вырабатывал постоянный ток напряжением тридцать шесть вольт. Нефертити была низковольтной слонихой – из соображений техники безопасности.
Шедевром технической эстетики был скелет, изготовленный в отделе главного механика. Его выточили из легких титановых сплавов. Я сваливал готовые ребра, берцовые кости и позвонки в блестящую груду. Они приятно звенели.
Наконец все галочки были поставлены. В сборочном цехе лежала слониха в разобранном виде. В соседнем помещении возвышался огромный гипсовый слон, изваянный Кембриджем. Его использовали как модель для изготовления пластиковой шкуры. Кембридж постарался на славу. Слониха получилась без всяких формалистических вывертов, слегка кокетливая, с модным удлиненным хвостом.
Ребята из отдела оболочек ползали по гипсовому слону и снимали размеры. Очень скоро скульптура стала серой и блестящей на выпуклостях.
Мои девицы из отдела коррдинации собирали и систематизировали техническую документацию на отдельные органы. Варвара Николаевна моделировала на ЭВМ переходные процессы.
Здесь вкратце нужно разъяснить основные принципы работы искусственных слонов. Как я уже говорил, питание Нефертити было электрическим, с генератором в виде желудка. Привод ног, головы, ушей и хвоста, осуществлялся на электромоторах со сложной схемой трансмиссий. Система охлаждения гнала по сосудам слона дистиллированную воду. Отходы энергетической системы удалялись так же, как у натуральных слонов. Центром управления был компьютер, помещенный в черепной коробке. Подобно настоящим слонам, Нефертити обладала пятью чувствами – зрением, слухом, осязанием, обонянием и вкусом. Датчики органов этих чувств снабжали мозг информацией. В общем, все примерно, как в природе.
Однако у Нефертити были и нетрадиционные элементы, предназначенные специально для общения с человеком, – небольшая УКВ-радиостанция для дистанционного управления и обмена информацией в телеграфном коде и синтезатор речи, помещенный в хоботе. Антенны радиостанции были вмонтированы в бивни.
Системы самовоспроизведения предусмотрено не было. Ее устройство превосходило наши возможности.
Существовало два режима работы: программный и автономный. В первом режиме Нефертити подчинялась командам, передаваемым по радио, а во втором сама вырабатывала программу поведения, исходя из обстоятельств. Запуск и выключение слонихи были дистанционными. На всякий случай был предусмотрен механический выключатель. Он находился в хвосте. Нефертити можно было включить и выключить, как торшер, слегка потянув за хвост.
Я добился расширения своего отдела на две штатные единицы и перевел к себе Андрюшу и Мыльникова. Я хотел загладить свою вину. Они поворчали, но согласились. Им обоим было интересно заниматься монтажом и испытаниями.
Как всегда, последние дни перед началом сборки прошли в беготне и ругани. Все время не хватало каких-то мелочей: то ресниц, то позвонка, то круглых гладких ногтей на ноги.
Наконец все было в наличии. Я доложил Карлу о комплектности Нефертити. Карл спустился на первый этаж и заложил первый позвонок в основание скелета. Вокруг стояла монтажная бригада.
– Сегодня мы открываем новый этап эволюции, – сказал Карл. – Нам выпала честь первыми переступить границу, отделяющую живое от неживого. Поздравляю вас, товарищи!
Мы вежливо поаплодировали. Карл вскинул голову и ушел к себе в кабинет.
И началось! Монтажная бригада кинулась к деталям Нефертити, как первобытное племя к поверженному мамонту. Разница состояла в том, что племя обычно растаскивало мамонта на куски, а мы собирались заняться как раз обратным делом.
Два дня мы собирали скелет. Нефертити стала напоминать ископаемый экспонат зоологического музея. Затем мы принялись за механику – привод ног, головы, ушей и так далее. Одновременно с монтажом я испытывал работу отдельных органов. Электромоторы подключили к сети в тридцать шесть вольт, и я заставил скелет Нефертити исполнить легкий танец. Кости весело звенели. Ликованию бригады не было предела.
С каждым днем облик Нефертити менялся. Пустоты заполнялись внутренними органами, соединенными системой трубок и проводов. По ночам мне снились картинки из анатомического атласа. Но спать удавалось редко. Работа велась в три смены.
Пришлось помучиться с синтезатором речи. К тому времени в титановый череп слонихи уже было вставлено управляющее устройство, синтезатор не без труда засунули в хобот, и мы с Андрюшей принялись его настраивать. Мы ввели в память текст детского стишка и потребовали выдать его на синтезатор.
В сборочном цехе наступила мертвая тишина. Все уставились на хобот Нефертити, который был примотан куском проволоки к ближайшей водопроводной трубе. Женщины из моего отдела, прослышав, что Нефертити собирается говорить, тоже прибежали в сборочный цех.
Я включил контрольный магнитофон и сказал:
– Пробы синтезатора. Вариант один. Включаю…
В голове Нефертити что-то еле слышно щелкнуло и из хобота послышался простуженный мужской голос:
– Нафа Тафа хр-хр пафет. У-хр-хр в рефку мяфик. Тифо Тафочка – не пафь! Не утофет в хр-хр мяф!
– Это Сидоров из четвертого отдела, – сказала Людмила. – Это его голос.
– Естественно, – пробормотал я. – Он производил первичную настройку синтезатора. И еще при насморке… Андрюша, подкрути высокие частоты.
Андрюша подкрутил потенциометр, и Нефертити сообщила свистящим шепотом:
– Наса Таса тс-тс пасет…
Потом мы услышали, что "наша Таша пш-пш пашет" и так далее.
– Ребята надо сменить голос, – решительно заявила Людмила. – Нефертити все-таки женщина.
– Ладно. Будем настраивать на твой тембр, – сказал я.
Людмила, гордясь, двинулась к синтезатору.
– Наша Таня громко плачет, – сказала она голосом учительницы первого класса.
Андрюша покрутил потенциометры.
После трех-четырех попыток Нефертити произнесла все четверостишье победоносным голосом Людмилы.
– Не утонет в речке мяч! – с выражением закончила она и, подумав, добавила: – Мяч не утонет согласно закону Архимеда.
Мы слегка остолбенели.
– Тише, Танечка, не плачь, крошка, – закричала Нефертити и рассмеялась интеллектуальным смехом Людмилы, который мне порядочно надоел.
Вероятно, Нефертити была потрясена не меньше нашего открывшимися языковыми возможностями. Отсмеявшись, она принялась тараторить четверостишие на все лады с пулеметной скоростью.
– Выруби ее! – крикнул Андрюша. – Не могу!
И тут я понял, что нам предстоят большие трудности. Я подумал, что мысль сделать Нефертити женщиной была опрометчивой. Я выдернул вилку из розетки, лишив Нефертити дара речи.
– Спасибо, Люся, – сказал я. – Вы свободны.
Женщины ушли разносить по КБ весть о потрясающих речевых способностях слонихи.
– Ничего, мы ее выдрессируем, – угорожающе заметил Мыльников.
Андрюша с сомнением покачал головой.
Вскоре внутренности были собраны, и ребята из отдела оболочек приволокли огромную серую шкуру, которая была похожа на армейскую палатку. Шкура была из мягкого пластика, подверженного искусственному старению. На брюхе она застегивалась на молнию. Когда ее натянули на Нефертити, морщин было более чем достаточно.