- Вот это вы правильно сделали, барон, - с одобрением сказал монах. - У простых людей есть только один способ противостоять Нечистому - искренняя вера, и только одно средство борьбы со слугами его - серебряное оружие.
- Ну, что до оружия, то с этим у нас никаких проблем. - Барон похлопал рукой по эфесу своего меча. - Хотя шестеро моих людей и я - это всё, что я могу предложить к услугам короля Гуннара, все мы экипированы как надо.
Монах кивнул:
- Удачи вам, барон. И да пребудет с вами Господь в вашей борьбе за правое дело. Хотя мы с вами немного по-разному верим в Бога, но Он у нас один, и Он - на нашей стороне. Он не оставит верных чад своих на заклание Нижнему Миру… Да, воистину, смутные нынче времена - но не потому, что много людей попало в объятья Сатаны, скорее наоборот: слуги дьявола обнаглели именно потому, что настали смутные времена. Здесь вы путаете причину со следствием. Ну, а смутные времена… Да что и говорить, вы же сами знаете. Кто сейчас сидит на троне верховного короля? Ференц Карой, великий инквизитор - обычный человек, пусть и самый могущественный из ныне сущих колдунов. А в прошлом году верховным королём был Мэтр - Великий. А во времена моей молодости великим инквизитором тоже был Великий, а триста лет назад семеро высших руководителей Инквизиции были Великими. Теперь нет ни одного Великого, некому больше защищать нас в Ничейные Годы - поэтому и настали смутные времена…
Мы с Инной так заинтересовались их разговором, что даже забыли о еде. В конце концов я не вытерпел, встал из-за стола и подошёл к соседям.
- Извините за неуместное любопытство, господа, но мы случайно услышали часть вашей беседы. Вы говорите об очень интересных, хоть и не очень весёлых, вещах.
- Ну и что? - спросил барон не очень приветливо.
- Нельзя ли нам присоединиться к вашему обществу?
Барон вопросительно посмотрел на монаха.
- Я не возражаю, - сказал тот.
- Что же, прошу вас, - нехотя предложил барон.
Без видимых усилий мы с Инной подняли наш тяжелый дубовый стол и придвинули его вплотную к их столу. Монах и барон удивлённо переглянулись, однако промолчали.
- В том, о чём мы говорим, - сказал монах, когда мы вновь сели, - нет ничего интересного, милостивые государи… Простите, я не знаю, как к вам обращаться.
Мы представились. Название Ланс-Оэли наши новые знакомые слышали впервые, но графские титулы произвели на них большое впечатление.
- Так вот, монсеньор, мадам, - продолжал монах, - всё это совсем не интересно, это чудовищно и апокалиптично. Я думаю, вы согласитесь со мной.
- Возможно, - не стала отрицать Инна. - На нашей родине тоже есть люди, которые поклоняются дьяволу, устраивают шабаши и участвуют в чёрных мессах. Но у нас это не приобрело такого размаха, чтобы драматизировать ситуацию и говорить о смутных временах в том смысле, который вы вкладываете в это выражение.
- И кстати, - добавил я. - О каких Ничейных Годах вы говорите?
Монах мигом насторожился.
- Наверное, вы издалека, - предположил он. - По-галлийски говорите довольно бегло, но он для вас не родной.
- Вы не ошиблись, отче, - ответил я.
"Влад," - подсказала Инна, - "в галлийском языке есть слово "склавон", что значит - славянин."
"Да, вспомнил… Гм, странно выглядит это "вспомнил", если никогда не учил."
"Ещё бы!" - согласилась Инна, а вслух добавила:
- По происхождению мы славяне.
- О?! - удивлённо вскинул брови барон. - Jeśte sloviny hospodary mói?
Мы с женой обменялись быстрыми взглядами.
- Вы тоже славянин? - спросил я.
- Tak, tak, jeśm slovin, - энергично закивал барон. - Slovin-zahorian zo vladarstva Zahorie. Štepan je moje zvisko. Štepan Simič, gazda z Jabloničev. A hospodary, kakovi jeśte sloviny? - Барон-газда спохватился, сообразив, что монах не понимает его, и спросил уже по-галлийски: - А вы, господа, какие именно славяне?
- Я полька, - ответила Инна. - А мой муж украинец.
Штепан Симич покачал головой:
- Не слышал о таких.
- Мы из Киева, - на всякий случай добавил я. В глубине души я был искренне убеждён, что если даже снобы-американцы слышали о моём городе (в основном из-за Чернобыля и котлет по-киевски), то уж на Агрисе и подавно должны о нём знать. Как ни странно, я оказался прав.
Глаза барона тотчас сверкнули.
- Кийов? - переспросил он.
- Ага! - обрадовался я. - Вам знакомо это название?
- Да, знакомо. У нас есть легенды, бувальщизны, о кийовском князе Владесвяте Красне Слончко и о князе Свентославе, ходившем с войском на греческий Владарград.
- Греческий Владарград? - оживился монах.
- Царьгород, Византий, Константинополь, - пояснил я. - Сейчас этот город называется Стамбул. Точнее, Истанбул.
- Но он же на Основе!
Я пожал плечами:
- Ну да, на Основе. И Киев на Основе. И мы родом с Основы. А что тут такого?
С неожиданной для своих лет прытью монах вскочил на ноги, поднял висевшее на груди распятие и направил его на нас.
- Дьявол хитёр, коварен, но глуп, - угрожающе-торжественно провозгласил он. - Ему не обмануть честных людей.
- Что это значит? - спросил Штепан, вставая из-за стола. - Я ничего не понимаю.
- Вы тугодум, барон! Слышали, что он сказал? - Монах кивнул в мою сторону. - Что они с Основы. А с Основы на Грани могут переходить только настоящие колдуны.
Барон внимательно посмотрел на меня.
- А если они действительно колдуны? Или, может…
- Что "может", идиот?! Будь они колдунами, то не говорили бы таких глупостей. И не спрашивали бы о Ничейных Годах.
Во взгляде Штепана мелькнули молнии, не сулившие нам ничего хорошего. С последней надеждой он произнёс:
- А вдруг они попали на Грани случайно? Как предок герцога Бокерского.
- Вздор! - запальчиво возразил монах. - С наступлением Ничейных Годов инквизиторы стерегут Основу, как зеницу ока. Они бы обязательно заметили их.
- В самом деле, - вынужден был согласиться барон. - Если только господин граф и госпожа графиня не выглядят значительно моложе своих лет…
- Никакие они не граф и графиня, - перебил его монах. - Они вообще не люди. Это исчадья ада. Убейте их, барон!
Всё ещё сомневаясь, Штепан взялся за меч и отрывисто произнёс, обращаясь к своим подчинённым:
- K zbroje!
Мы поспешно отступили к стене. Загорские воины с мечами наготове обступили нас полукругом.
"Я могу поджечь их одежду," - мысленно отозвалась Инна. - "Но что-то не хочется."
"Я тоже не хочу их убивать. Разве они враги нам? Вовсе нет! К тому же братья-славяне… А этот монах - самодур, каких ещё свет не видел."
"Мы тоже хороши. Нечего было распускать языки… Убежим сквозь стену?"
"Да уж, придётся. Поиграем с ними в кошки-мышки, пока не найдём наших котов," - неудачно скаламбурил я. - "Но сперва попробуем договориться."
Я достал из ножен свой меч и сказал:
- Постойте, господа рыцари, и вы, преподобный отец. Произошло прискорбное недоразумение.
- Jeho mič je zo srebla! - поражённо промолвил один из загорян.
- Это дьявольское наваждение! - исступлённо выкрикнул монах, стоявший слева от барона. - Не дайте им одурачить себя!
К нам подбежал трактирщик.
- Что здесь происходит, господа? - Он встал между нами и Штепаном. - Прекратите немедленно! Законами королевства Лион запрещены поединки на постоялых дворах. Дуэли у нас разрешены только в строго определённых местах, непременно в присутствии секундантов и полномочного представителя местной префектуры. Это вам не Загорье, господин барон.
- Преподобный отец утверждает, - объяснил ему Штепан, - что господин граф и госпожа графиня - дьявольские отродья.
- Это истинная правда, - поддакнул монах.
Трактирщик выпучил глаза от изумления.
- Это же бред собачий! - воскликнул он. - Вы с ума сошли, отче, простите за откровенность. Монсеньор и мадам - уважаемые колдуны, они владеют настоящими котами-оборотнями, один из которых самец…
- Ложь! - закричал монах, брызжа слюной. - И этот продался Нечистому! Zabijče ich! Trech ušestkich zabijče! Natymesče!
Барон замахнулся мечом на трактирщика.
"Господи!" - ужаснулась Инна. - "Он же убьёт невинного человека! Что делать?"
"Не знаю, Инна, не…" - Я так и обомлел, встретившись взглядом с глазами монаха, которые сияли дьявольским торжеством. - "Боже мой! Неужели…"
Вдруг Штепан резко повернулся влево и нанёс с плеча мощный, прицельный удар, которому наверняка позавидовал бы сам бессмертный горец Дункан МакЛауд. Охваченная ядовито-зелёным пламенем голова монаха перелетела через соседний стол и покатилась по проходу, рассыпая вокруг себя снопы искр. Его обезглавленное тело рухнуло на пол и тоже вспыхнуло зелёным огнём.
Инна вскрикнула и крепко прижалась ко мне, зарывшись лицом на моей груди. Не выпуская из рук меч, я обнял её за талию.
Несколько секунд воины барона простояли в полном оцепенении, затем, повинуясь окрику своего предводителя, гурьбой набросились на "монаха" и стали с ожесточением кромсать серебряными клинками его пылающее тело. От этого зрелища меня затошнило.
Трактирщик и его слуги побежали открывать окна и двери, чтобы выветрить едкий дым, который быстро заполнял помещение. Задыхаясь и кашляя, загоряне, тем не менее, продолжали расчленять "монаха" на мелкие кусочки. Только с некоторым опозданием я сообразил, что они делают это не забавы ради, а чтобы избежать пожара в трактире.
Около минуты Штепан, опершись на свой меч, наблюдал за действиями подчинённых, потом повернулся к нам и извиняющимся тоном проговорил: