- Здравствуйте, я тоже рад вас видеть, - улыбнулся Цианид. Он привык к этакому залихватскому приветствию и не принимал его близко к сердцу. Тем более что в этой славной кондитерской вообще ничего не хотелось принимать близко к сердцу. Здесь, под защитой Хозяина Места, любой мог расслабиться, забыть о своих тяготах и неприятностях, и даже громкий, резкий голос Елены Васильевны звучал под этими сводами почти как пение ангелов. Ну хорошо, как пение очень простуженных и напрочь лишённых слуха, но всё же ангелов.
- Я сегодня всю ночь не спала, думала, и весь день опять думала - чем же всё-таки ты так обидел мою девочку, что ей пришлось бежать от тебя в Париж? - вернулась к своей любимой теме Елена Васильевна, едва только её голодный гость вонзил вилку в аппетитный бок яблочного пирога.
На самом деле Константин Петрович приходил сюда с единственной целью - поговорить о Маше. Разговаривать о ней с коллегами он опасался: ещё не хватало заполучить к почётному званию "трудоголик" не менее гордую приставку "влюблённый". "Влюблённый трудоголик"! А с этих ведь станется!
К сожалению, Елена Васильевна разговаривала о дочери так же, как она разговаривала обо всём; хоть не дразнилась, и на том спасибо! Ласковые прозвища, вроде "подлец", "негодяй", "ловелас", не в счёт. Ведь Константин Петрович никакой не подлец-негодяй, и уж тем более не ловелас. Он самый обычный влюблённый трудоголик, вот и всё.
Елена Васильевна очень любила поговорить о том, что Маша сбежала из города от стыда и горя. Ведь нет никаких сомнений в том, что этот злодей очкастый причинил ей обиду и боль и не хочет рассказать об этом безутешной матери, потому что у него совсем нет сердца. Знай только пироги рубает как ни в чем не бывало.
Очкастый злодей помалкивал - не мог же он, ради обеления себя в глазах этой склочной гражданки, выдать производственную тайну и сдать с потрохами и свою, и парижскую команду? Поэтому он улыбался, кивал, кое-как поддерживал разговор и даже умудрился вклиниться в яростный монолог Елены Васильевны и передать ей приветы от дочери.
- Ах, приветы? Откуда у тебя эти приветы? Тебе, значит, она звонит, а родной матери - ни полслова? Ты её околдовал, опоил или хуже того - шантажируешь какими-то фотографиями! Доберусь я до тебя, лиходей!
Бесполезно было спорить или оправдываться, вот Константин Петрович и не спорил. "Ты её обидел!" - кричала Елена Васильевна (её же в своё время обидели!). "По твоей вине она даже стыдится показаться на глаза собственной матери!" (она же стыдилась!). Кульминацией беседы всегда становилось предсказание "подлецу-негодяю-ловеласу" бесславного будущего и скорого поражения.
- Ну погоди, найдёт она там французика - они же страстный народ! И утрёт тебе нос, вот увидишь, непременно утрёт! Кто такой этот Жан? Ты думаешь, он её друг? Ха-ха-ха! Да она прямо сейчас утирает тебе нос с этим французиком!
- А что француз? Поматросит - и бросит, - неожиданно брякнул Константин Петрович. Кажется, он начал уже перенимать манеру своей собеседницы, этого ещё не хватало. А может, и хватало. В принципе, чем такая манера хуже другой? Может быть, она даже лучше.
- А ты не дурак, - в который уже раз убедилась Елена Васильевна, - хоть и подлец. Обидел девушку и ждёшь, чтобы кто-то обидел её ещё больше. Тогда-то она, конечно, вернётся к тебе.
- Я? Обидел девушку? Вы всерьёз? Я похож на человека, который в состоянии обидеть девушку?
Девушку Константин Петрович обидел всего однажды, ещё в институте. То есть он не знал, что обижает. Ему казалось, что Вероника - хороший друг, с которым можно обсуждать любые темы и делиться любыми секретами. Когда выяснилось, что она его любит, он уже успел обидеть её достаточно сильно. Не нашёл ничего умнее, чем у неё же спросить совета, как бы ему получше приударить за скромной отличницей Мариной Н. За Мариной он, в итоге, так и не приударил, но и дружба с Вероникой постепенно сошла на нет. С тех самых пор, вплоть до встречи с Машей, он уже никого не любил, никому не рассказывал о своих чувствах, и его тоже не любил никто.
- Ты похож на подлеца, из-за которого моя дочь уехала за тридевять земель. Вот на кого ты похож! - ввернула Елена Васильевна и собралась было пуститься по второму кругу, но тут рядом с ними возник Джордж.
Однажды Константин Петрович признался мадам Белогорской, что ему очень хочется поговорить с хозяином кондитерской, а она, помнится, отрезала, что не о чем такому проходимцу разговаривать с Георгием Александровичем, но просьбу всё-таки передала.
- Вы только не подумайте, что я из инспекции или засланец от конкурентов, - прокашлявшись, начал Константин Петрович. Совсем не таким он представлял создателя маленького финансового чуда под названием "Фея-кофея", ну да ладно, внешность обманчива.
- Он работает в издательстве, считает чужие деньги, вот хочет заодно и твои посчитать, - пояснила Елена Васильевна.
- Спасибо за внимание, оказанное нашему проекту, - привычно улыбнулся Джордж. - В данный момент вакансий у нас нет, но мы будем рады видеть вас в качестве посетителя.
- Да я не собираюсь устраиваться к вам на работу! - в ужасе отмахнулся от него записной книжкой Константин Петрович. - Мне и своей хватает. Просто я провёл кое-какие расчеты, и мне интересно...
Он полистал страницы портативного кондуита и, тыкая пальцем в собственные авторитетные выкладки, начал доказывать Джорджу, что держать несетевую кондитерскую в текущей экономической ситуации нерентабельно; по всем, даже самым радужным, прогнозам она должна разориться месяца через три, а "Фея-кофея" не похожа на кондитерскую, которая собирается в ближайшее время разориться, значит, её владелец знает тайну, которой мог бы - за вознаграждение, разумеется, - поделиться с коммерческим директором питерского филиала издательства "Мегабук".
Джордж поглядел на собеседника с участием и некоторым ужасом: знай он все эти адские расчеты и прогнозы - ни за что бы не взялся за столь проигрышное дело, а теперь вот оно процветает, приносит доход и даже не думает прогорать.
- Жора, не слушай этого негодяя, мало того что он обидел мою дочку, так он ещё хочет, чтобы мы из-за него разорились! - вмешалась Елена Васильевна.
- Вряд ли он этого хочет, - покачал головой Джордж и обратился к Константину Петровичу: - Вы, наверное, гораздо лучше меня разбираетесь в экономике, я уверен. Но в этих расчетах не учтён очень важный момент: люди. Вернее, их качества. Вы проводили расчёты, исходя из среднего показателя, и вместо живых людей представляли некие манекены со средним набором умений и чувств.
- А надо из какого показателя исходить?
- Из наивысшего. У нас работают люди, которым не всё равно. В сетевом заведении невозможно уследить за всеми сотрудниками, и в их ряды вполне могут затесаться усреднённые манекены. Но у себя я вижу и знаю всё. Поэтому надо бы в ваших расчётах для полноты картины в этой строке прибавить десять, а тут умножить результат на три.
Константин Петрович отложил записную книжку, поправил на носу и без того идеально сидящие очки и на несколько минут глубоко задумался, а потом восторженно произнёс:
- Абсолютно верное наблюдение! То-то я смотрю, мы каждый месяц перевыполняем и перевыполняем план. Я думал, это удачное стечение обстоятельств, но ведь у нас тоже работают люди, которым "не всё равно", - значит всё сходится!
- Какая разница, из-за чего вы перевыполняете план? - пожала плечами Елена Васильевна. - Перевыполняете - и ладно!
- Меня каждый раз удивляет такой результат. Теперь я буду к нему готов.
- Ну вот, Жора, ты и лишил человека любимого ежемесячного чуда. Доволен? - ехидно поинтересовалась Елена Васильевна.
- По-моему, осознавать, что с тобой рядом работают настоящие люди, а не усреднённые манекены - это и есть чудо! Разве нет? - скорчив нарочито наивную и даже чуть простоватую физиономию, спросил Джордж.
Константин Петрович не нашёлся что ответить и, чтобы потянуть время, попросил ещё кофе, ну а Джордж сам вызвался его принести. Воспользовавшись моментом, Елена Васильевна без особого интереса принялась листать заскучавшую на краешке стола записную книжку: цифры, графики, таблицы, - и охота же таскать с собой всё это? Но тут на глаза ей попался любопытный чертёж.
- Вы только посмотрите, что я нашла! - взвизгнула она так, что несравненному этому звуку позавидовала бы любая циркулярная пила. - Мария Белогорская, график отношений! Каков подлец! Мерзавец каков! Всё просчитал и окрутил бедную девочку! Что ты на это скажешь?
- Вот почему, если просчитал всё - так сразу "подлец"? - нисколько не обиделся Константин Петрович. - Да, я всё просчитал, и не стыжусь этого. Я хотел, чтобы у нас всё было правильно, плавно и постепенно, чтобы не напугать её и не обидеть. После вашего прогрессивного воспитания по-другому с ней было невозможно. Одно неудачное слово - и между нами вырастала стена недоверия. Иногда в голос хотелось выть, когда она с вашими интонациями сообщала мне очередную дремучую женскую мудрость.
Елена Васильевна от удивления прикусила язык. Вернувшийся с чашкой кофе Джордж, как и подобает хорошему Хозяину Места, почти растворился в воздухе: вроде он здесь, а вроде его и нет. А Константина Петровича было уже не остановить - наконец-то он смог выговориться!
- Я всё распланировал! Сначала она перестаёт меня боятся, потом начинает мне доверять, мы вместе едем в Париж. А теперь что? Провал. Она уже в Париже.
- А что вам мешает отправиться в Париж следом за ней? - осторожно спросил Джордж.