* * *
Почти сутки в воздухе. Никогда не считал себя слабаком, а тут, подиш ты, подустал изрядно. Нет худа без добра – я не про Катю, я про усталость – посмотрю, как она выглядит обратная сторона Земли. По аэропортам шиш что определишь: та же хрень, что и по нашу сторону экватора. Хочется на улицу. Покидаю зону контроля и устремляюсь к толпе встречающих. Насчет толпы я, пожалуй, загнул. Стоят несколько господ и чинно ожидают своей порции прилетевших. Среди них одна одиноко стоящая дама. Не знаю, почему, но стрелка внутреннего компаса сразу указала на нее. Не спеша приближаюсь, краем глаза отслеживая обстановку: вдруг не она, вдруг кто другой? Под легким деловым костюмом изящество фигуры не скроешь, и под темными очками в пол лица красоты не спрячешь. Делает шаг навстречу, руку протягивает по-мужски.
– Здравствуйте, Старх!
Осторожно пожимаю протянутую длань и так, на всякий случай, отмечаю: ладошка-то крепкая.
– Здравствуйте, Светлана!
– Это все ваши вещи? – кивает на пристроившийся за мной чемодан на колесиках.
– Все.
– Тогда пошли. – Поворачивается и направляется, надо полагать, в сторону выхода. Я и чемодан следуем за ней.
В такой последовательности мы вскоре дотопали до авто. Хорошая тачка. Представительский седан в комплекте с шофером. Располагаемся с комфортом: я и Светлана на заднем сидении, чемодан в багажнике.
– Сейчас едем в гостиницу, я там сняла для вас номер. Завтра утром выезжаем в Рансьон.
– Как скажите. – Возможно, ответ излишне лаконичен, но что я могу к нему добавить? Хотел было спросить, что есть Рансьон, но вовремя вспомнил, что в этом городе жила Катя. Жила… Приутихшая было боль вновь сдавила грудь. Говорить о пустяках не хочется. Говорить о важном моя спутница считает несвоевременным, иначе, почему она тоже молчит? От нечего делать сморю в окно. Город как город… хотя появись я в нем при других обстоятельствах, может, считал бы иначе. И номер в гостинице как номер. И не угодишь на меня никак. Так никто вроде и не пытается, да и я здесь не за тем. Время позднее… может сходить поужинать? Стук в дверь. Открываю. Это ужин сам ко мне пришел. Официант вкатывает столик на колесиках, следом в номер входит Светлана. Стою в сторонке – чего путаться под ногами? Столик к дивану, халдею чаевые, судя по его довольному лицу щедрые, мне улыбка.
– Вы не возражаете? – кивает на столик.
А если возражу то что, укатишь? Но говорю, конечно, иное:
– Не возражаю. Спасибо за заботу и… сколько я вам должен за ужин и гостиницу?
Опускается в кресло, небрежным жестом отмахивается от моего вопроса.
– Не сейчас. У нас еще столько общих дел впереди. Покончим со всеми, тогда и посчитаемся.
А вот это уже интересно. Какие такие у нас общие дела? В мысли врывается слегка насмешливый голосок:
– Так и будете стоять? Присаживайтесь, в ногах правды нет.
Спохватываюсь и прикасаюсь к дивану тем местом, где, по мнению моей гостьи, правды предостаточно. Беру со столика бутылку, разливаю по бокалам вино, предлагаю:
– Пьем не чокаясь.
Разливаю по второй.
– А теперь можно и за знакомство.
Не знаю, как еда на вкус, но пахнет аппетитно. Хм-м… Да и на вкус ничего. В отличие от меня, Светлана клюет как птичка, и как она же щебечет. Слушаю внимательно. Отбрасываю лишнее и уже известное остальное впитываю как губка. Кончили синхронно, я – есть и слушать, она – говорить. Промокаю салфеткой губы.
– Спасибо за ужин. Все было очень вкусно.
Смотрю на гостью. Кивает головой в ответ на благодарность, но явно ждет еще чего-то. Не сегодня.
– Извините, Светлана, но сейчас я к разговору не готов. Мне надо обдумать услышанное.
Понимающе кивает головой, встает.
– Спокойной ночи, Страх.
– Спокойной ночи, Светлана.
С чего бы ему быть – покою-то? Кто это сказал: "Покой нам только снится!"? Тютчев – нет? Нет, это сказал Блок. Насколько это действует в отношении меня, узнаю, когда засну. А пока воссоединю то, что узнал от Светланы с тем, что знал до этого. Выходит, конечно, хреново, но не до такой степени, чтобы убивать. Эрго: либо Светлана что-то от меня скрыла, либо сама не все знает. А не попробовать ли мне заснуть? Смотри-ка ты, получилось…
* * *
Никакой покой мне, конечно, не приснился, но, все равно, с утра чувствовал я себя значительно лучше, чем прошедшим днем. Когда мы вновь расположились на заднем сидении, Светлана, одним лишь движением изящного пальчика, создала между нами и водилой преграду в виде стеклянной перегородки. Ну и правильно: парню надо за дорогой следить, а не чужие разговоры слушать. Ну-с, пожалуй, начнем!
– Светлана, вы, давеча, говорили, что Рансьон отсюда километрах в трехстах. Полагаю, этот монстр нас часа за четыре домчит – нет?
– Нет, часов за пять с небольшим.
– Что так?
– Тут не везде асфальт. Нам треть пути по грунтовке пылить.
Чудеса, да и только! Стоило лететь на край света, чтобы наступить на те же грабли – это я про вторую российскую беду. Мысль показалась мне настолько удачной, что я неприминул поделиться ей со Светланой. Моя спутница грустно усмехнулась:
– Дороги здесь пусть и не везде асфальтированные, зато достаточно ровные. На них хоть и не разгонишься, но и колдобины пересчитывать не приходится. – Видимо заметив на моем челе тень разочарования, Светлана поспешила меня успокоить: – Зато тут первой беды с избытком.
– Дураков что ли? – догадался я.
– Их родимых…
Сказано это было с такой глубокой интонацией, что у меня невольно вырвалось:
– Эк они вас достали.
– Да меня тут все достало! – всплеск энергии едва не отбросил меня к дверке салона. – Никак не могу избавиться от ощущения, что хожу вниз головой. Постоянно юбку придержать хочется. Вы знаете, Старх, а у нас тут сейчас весна! В сентябре – весна. Господи, зачем мне в сентябре нужна весна? Мне листики опавшие поворошить хочется, тонкими льдинками с утра похрустеть. Старх, голубчик, как я соскучилась по снегу!
Наш человек! Даром что метиска, а разошлась во всю ширь русской души. Осторожно вставляю:
– А тут что, зимы совсем нет?
– В нашем понимании нет. Что-то вроде ранней осени плавно переходящей в позднюю весну.
Мы уже за городом. Слева показалась и ушла в сторону довольно широкая река. Серая нитка шоссе вытягивается вдоль равнины, изредка огибая поросшие лесом холмы. И деревья на холмах, и сами холмы, и кусты по обе стороны дороги – все не наше, непривычное взгляду. Моя спутница все еще изливает душу, а вот это как раз по-нашему.
– … Мужнина родня, аристократы хреновы, меня в упор видеть не желают. Пока был жив Фил, мне на это было наплевать. Да мне и сейчас наплевать, но без близкого человека рядом все одно погано. Одна была радость – Катюшка, да и ту вчера схоронила…
Светлана замолкла, горестно поджав губы, но за платком не полезла, видимо, плакать не собиралась. Характер у девочки твердый. Впрочем, учитывая ее прошлое, это и не удивительно.
– Света, хочу спросить о похоронах: почему все сделали так поспешно?
Светлана пожала плечами.
– Так причин затягивать не было. Люська с живой-то Катей последнее время еле-еле под одной крышей уживалась, а с мертвой-то и подавно. А о вашем приезде кроме меня никто не знает. Да я вам вчера рассказывала…
Действительно рассказывала. Мой приезд был целиком на совести Светланы. Она одна знала о замужестве Кати, и она же исполнила ее, заготовленную на такой случай, волю. Светин муж – царствие ему небесное! – долгое время занимал ответственный пост в правительстве Рагвая. Женившись на Светлане, он был вынужден подать в отставку, но нужные связи, понятно, сохранились. Ими и воспользовалась Светлана для того чтобы как можно быстрее доставить меня в Рагвай. Без особой охоты, но ей помогли. Мой приезд для здешней Катиной родни точно будет неприятным сюрпризом, на что мне было чихать с самой высокой березы – или что тут у них вместо нее растет? Те же мысли, видимо, бродили и в голове Светланы, которая, в отличие от меня, их озвучила с нескрываемым злорадством в голосе:
– Сегодняшнее зачтение завещания кому-то очень сильно икнется. Ну да я вам говорила…
– Нет, об этом вы мне не говорили, – забеспокоился я. – А мы успеем?
– Да ну? – удивилась Светлана. – Нет, не может быть… а впрочем, не важно. Успеем, конечно, успеем. И доехать успеем, и привести себя в порядок успеем, и даже пообедать успеем. А на "ты" так и вовсе перейдем прямо сейчас. Ты не против?
– На "ты" так на "ты", – согласился я. – И вот что я хочу у тебя спросить: кто есть жених Люсии?
– Ты совсем ничего не помнишь? – удивилась Светлана.
– Если ты о нашей вчерашней беседе, то я помню все. И то, что Люсия прямо в День рождения была помолвлена и, то, что свадьбу назначили на 9 октября за день до вскрытия ларца. Но кто он этот жених?
– Я ведь тебе говорила и про жениха, и про завещание, – продолжает упрямиться Светлана.
– Почему я тогда ничего этого не помню? А если даже и так? Повторить, надеюсь, язык не отвалится?
Ну вот, нагрубил девушке. Впрочем, должок она вернула быстро.
– Представь себе – нет. Повторяю для тех, кто находился в танке…
Язва.
– … Женихом Люськи является некто Серж Одоецкий, мальчик из хорошей русской семьи. Его предки эмигрировали в Рагвай в одно время с Вяземскими.
– Они его по имени подбирали? – полюбопытствовал я.
– Как? – переспросила Светлана. – Ах ты, черт. А мы с Катькой не придали этому значения. А что… очень может быть. Правда, он Николаевич, а не Сергеевич.
– Так видно Сергеевичей не сыскалось, – поделился я мыслью.