Крег, как всегда неряшливый и подслеповато щурящийся, ждал меня за барной стойкой. О, он чуть поправился, и внушительный животик грозит явить себя, сорвав пуговицы на рубашке, это верный признак того, что дела с очередной женой пока идут хорошо. Когда начнутся регулярные загулы, он начнет переживать, чтоб любимая не узнала и не расстроилась и от этого начнет худеть.
- Пати, плохая девчонка, раньше ты всегда дожидалась, когда я окажусь на лестничной площадке в одних трусах, а тут вдруг…
- Приспичило, - закончила я за него. Это одно слово выдало, насколько я устала и обессилена.
- Что с тобой малышка? Ты заболела? Или тебя кто-то обидел? Ой нет, какой- то хлыщ разбил тебе сердце? Плюнь на него! Никто из мужчин не стоит ни одной женской слезинки.
Забавное заявление, учитывая, что его женщины далеко не сразу понимали, что Крег это весенний ветер и что если попытаться запереть его в доме он превратится в сквозняк, и будет плохо: слезы, сопли, битье посуды.
Я потрепала его по медно-красным кудрям, почти все его жены норовили остричь эти вихры, но он как Самсон не желал расставаться со своей шевелюрой, и выглядел презабавно – этакий пухлый ребенок-переросток. Такому впечатлению способствовал и беззащитный взгляд подслеповатых глаз.
- И ты не стоишь ни слезинки?
- Я? Только если эта слеза от смеха! Тогда я согласен стоить парочку.
За эти несколько фраз нашего разговора я успела взять с него достаточно, чтобы почувствовать себя ожившей. Я заглянула на кухню, набрала еды, и мы поднялись наверх.
Я отдалась его искреннему восторгу и желанию доставить мне удовольствие, и чуть не пропустила момент, когда надо было прикрутить его руки к спинке кровати, с Крегом это было необходимо. Я взяла по полной, столько, сколько смогла вместить и упала на дальний край огромной кровати.
- Пати, плохая девчонка, опять ты меня привязала.
- Крег, не вздумай, - еле произнесла я, продолжая периодически вздрагивать и тихо постанывать. Красной силы много, слишком много и я ее максимально быстро конвертирую в белую, а это мучительно приятно, причем затрудняюсь сказать чего больше приятного или мучительного. Как-то в один из первых разов Крег не удержался и погладил меня, от его прикосновения я не удержала силу и она выплеснулась в него. Внешне это выглядело так – он дотронулся и я с криком, весьма похожим на оргазм, изогнулась в судороге, а Крег тут же восстановил свою боевую готовность. С тех пор приходится привязывать его, иначе он не удержится и повторит столь понравившийся ему эксперимент. Минут через десять я перестала вздрагивать и осмысленно посмотрела на своего мужчину.
- Я дурею от тебя, Пати, никто кроме тебя не испытывает такой странный и длинный оргазм.
"Ну, это вовсе не оргазм…"
Я польщено улыбаюсь и развязываю его, он тут же начинает меня ласкать, но я выворачиваюсь и грожу пальчиком, хотя я уже усмирила силу и его ласки не заставят ее выплеснуться. Состроив обиженно-грустную рожицу, он принимается за еду, чтоб не сидеть без дела я тоже выхватываю пару кусочков.
- У нас будет дочка – выдает он с набитым ртом, – я даже не сомневался, это будет уже пятая, наверное, я не могу иметь сыновей, ведь это мужчины ответственны за пол, правда?
Согласно киваю и в который раз задумываюсь, а все ли предки Крега были людьми, и не затесался ли среди них инкуб или суккуб. Ни один мужчина не смог бы за один раз дать мне столько, а дав, не свалиться в долгий восстанавливающий сон, Крег отделывался лишь жором.
- Все, Пати, я побежал, а то Бланш заподозрит что-то и расстроится, а ей нельзя расстраиваться, седьмой месяц, он того… опасный, сама знаешь.
- Угу, - я дожевывая киваю и подставляю щеку под братский поцелуй. Чмок в щеку и ободряющее сдавливающее объятие.
- Не скучай! – и, подмигнув на прощание, он скрылся за дверью.
Да… Беременная флерса… Похоже появился повод прекратить откладывать то, что я не хочу делать уже лет пять, а надо. Надо расширять свои vis-артерии и вены, надо настраивать центры на работу с большими объемами. Я не стояла на месте последние годы, постепенно увеличивая объем силы, который могу вместить и с которым могу работать, но делала это слишком мягко и слишком медленно и поэтому не слишком эффективно. Работа по расширению возможностей похожа на тренировку людей-спортсменов перед соревнованиями – нагрузка, нагрузка и еще раз нагрузка. А это, мягко говоря, неприятно, да и чревато травмами. В свой второй такой вот расширение-скачок я не рассчитала свои возможности, не учла эмоциональный фактор, и в результате не смогла удержать силу под контролем, по сути, ударила сама себя, разорвав красную vis-артерию связывающую либидо-центр с основными. Не приведи Свет пережить подобное еще раз, самым страшным в той ситуации была паника, в мгновения выевшая запасы белого, которые и так были невелики. Я восстанавливалась почти луну, эта травма отбросила меня назад, на уровень моего приезда в Америку, нужно было срочно расти, подтягиваться, и самым тяжелым было перебороть страх, что все может повториться.
Что ж, будем тренироваться… Значит встречу с Алексом отменять не буду и поговорю с сегодняшней сменой охраны, почищу им мозги немножко. Среди моего персонала курсировал слух, что де хозяйка немного того… нимфоманка, но с головой все же дружит, на кого попало не бросается и крайне не любит, если кто-то начинает ее обсуждать, увольняя без раздумий, каждого, кто позволит себе лишнего. А поскольку платила я людям хорошо, на соц-пакет не скупилась, да и периодически устраивала "прочистку мозгов", то проблем с персоналом, знающим об апартаментах и их гостях, я не имела.
В десять вечера появился Алекс – красавец-модель, пример настоящего американца, пшеничные волосы, серые глаза и белозубая улыбка во весь рот. Насколько красивый, настолько и глупенький, но поскольку в нем не было чванства, то глупость эта не была отталкивающей, а скорее умилительной. Он знал, что он дурачок и не переживал по этому поводу, считая, что его красота и легкий характер искупают все. Так оно и было – женщины его любили, мужчины же, обычно ненавидящие красавцев, относились к нему снисходительно и с неким пренебрежением, осознавая, что превосходят его, закрывая глаза на то, что этот дурачок имеет все, что хочет, прилагая минимум усилий.
Встретив меня у входа в зал, он презентовал мне розочку, мы постояли, взявшись за руки, флиртуя и обмениваясь комплиментами, как в красивом кино. Все, кто мог нас видеть, не сводили глаз, такая шикарная пара – жгучая брюнетка и нордический блондин. Расположившись в баре и заказав нам коктейли, он рассказал, что его взяли на эпизодическую роль в какой-то сериал и что он очень расстроился, узнав, что персонаж которого он будет играть отрицательный. Когда же он принялся рассказывать о том, как уговаривал исполнительного продюсера сделать его героя положительным, я вытирала слезы от смеха – статист просит о глобальных изменениях в сценарии. Когда же доведенный до белого каления продюсер прокричал, что Алекс уволен, тот участливо ответил ему "Что ж вы делаете? Вы ж никого лучше меня не найдете", продюсер выпал из жизни минуты на две, а придя в себя, назначил Алекса на роль какого-то персонажа, который появится через пару серий, чтоб счастливо жениться на второстепенной героине. Я поздравила и расцеловала своего дурашку. Наглость второе счастье, а счастье первое – никогда в себе не сомневаться.
В апартаменты мы не поднялись, он отнес меня, у Алекса вообще тяга к театрально-киношным эффектам. По началу мне было даже немножко дискомфортно, казалось, что вот-вот кто-то скажет "Стоп! Снято!", но потом привыкла и стала находить особое удовольствие, подыгрывая ему.
Когда Алекс, как всегда медленно раздевал меня, я с удивлением обнаружила, что моя сила улеглась, и я смогу взять от моего красавца по полной. Через час он стонал "Пати… Пати…" и в этом не было ни капли наигранности, я раскачала его так, как никогда раньше, с отстраненным азартом понимая, насколько я рискую причинить вред и себе и ему. Потом два крика слились воедино, облегченно-радостный его, и немного испуганный мой, а в следующую секунду два почти бесчувственных тела упали рядышком. Алекс тут же уснул, а я закусив губу усмиряла силу.
Утром я как обычно набрала еды, занесла и убежала к себе.
Сбросить! Сбросить хоть часть!!!
- Фиалочка! – прокричала я у порога моей двери-окна.
Она прибежала почти сразу же, я мельком успела отметить, что она выглядит намного лучше, здоровенькой и бодренькой, видно Лилия отдал ей все что было.
- Ты можешь питаться белой силой? – на всякий случай спросила я.
- Да, госпожа, – а у самой глаза такие огромные, ошарашенные.
- Ну так подойди…
Флерса приблизилась, и я, не долго думая, влила силу в поцелуе, так мне было легче контролировать дозу, ведь дать ей лишнего значит покалечить. Крылья флерсы тут же расправились и заходили, но сама она стояла как прибитая.
- Фиалочка, ты в порядке? – озабоченно спросила я.
На ее лице расплылась глупая счастливая улыбка, и она молча кивнула.
- Ну, раз так, иди к себе.
Она радостно кивнула и поскакала по коридору, подпрыгивая на одной ножке, заливисто хохоча. Я неодобрительно покачала головой "Дурдом", но в следующее мгновение поймала себя на том, что улыбаюсь точно такой же глупой счастливой улыбкой.
Так пролетела неделя, я выдергивала Крега в обеденный перерыв, а ночью встречалась с кем-то из моих постоянных мужчин. Вчера был Вик, он чуть не испортил все, вдруг потушившись, но я в последний момент успела собрать силу и не дала ей рассеяться.
- Пати…
Я молчала, сконцентрировавшись на обуздании силы, это было особенно тяжело, потому что я была раздражена и немного злилась на Вика за его выходку.