- Не реви… - Он схватил Раду за руку и потащил к морю. - Не реви…
Просьба оказалась воспринята как намек, и девка завыла в голос:
- Лю-ю-юб ты мне-е… Лелио отрави-и-ил… Не смо-от-ришь.
- Да тише же ты, - остановившись, Олег обернулся, взял ее лицо в ладони, наклонился вперед, ткнулся кончиком носа в ее нос. - Ты видишь, я же здесь, рядом. Ну, так что?
Он коснулся губами ее соленых губ, и Рада наконец-то перестала скулить, вернувшись к тихим всхлипываниям. Ведун снова повлек ее за собой, подальше от отдыхающих воинов, на теплый после долгого дня прибрежный песок.
- Ну, и чего ты на меня наколдовала? - спросил он, когда они, миновав стражу, выбрались за частокол и их голоса уже никого не могли потревожить.
- Чтобы ты стремился ко мне, как голубь к голубке, как птенчик в гнездышко, как нитка к иголочке. Чтобы день и ночь видел пред собой губы мои сахарные, чтобы желал тела моего белого…
- Странно, - пробормотал Олег. - Я и вправду вижу перед собой твои сахарные губы.
Он наклонился к ней и снова поцеловал. Потом снова и снова, пока Рада наконец не перестала всхлипывать.
- Ну, ты как? Теперь всё хорошо? - отстранился он.
- Порошок-то как сильно действует, - в ответ пробормотала девушка и, потянув его за руку, опустилась на песок, откинулась па спину. - Губы сахарные и тело белое.
Чувствуя, как пульс с силой колотит в виски, а плоть напрягается до каменной твердости, Середин поддался и лег рядом. Сжал ладонью мягкую грудь, потом скользнул рукой вниз, нашел обнаженную ногу, потянул край платья наверх, одновременно целуя лицо и шею девушки. Рада тяжело дышала, закрыв глаза и закинув голову. Казалось, она не осознавала вокруг себя больше ничего, кроме его губ и пальцев, медленно продвигающихся по бедру вверх, уже ощущающих жесткие кудрявые волосы, горячую влагу. Олег понял, что если сейчас, немедленно не развяжет штаны - на них появится лишняя дыра. Он отдернул руку, быстро расстегнул ремень, откинул, схватился за кончик веревки, распустил узел, наполовину стащил порты.
- Ну… Где же ты… Где… - прикусив губу, тихо простонала девушка.
Молодой человек снова прильнул к ней, целуя, перекатился сверху, раздвинул ее ноги своими и… Ощутил на горле холодное острое лезвие.
- Ты просто оглох от удовольствия, русский… - Нажатие клинка вынудило его подняться. - Ну, теперь тя ждет много удовольствия.
Рада, почувствовав неладное, открыла глаза и замерла от ужаса - с поднятым подолом и распахнутым ртом.
- Бабу взять?
- Морока…
Промелькнул меч, опускаясь рукоятью ей на голову, и холопка упала обратно на песок.
- А ты - руки вытяни вперед…
Клинок опять сильно прижался к горлу, и Середин, стиснув от ненависти зубы, поднял руки, сведя их перед собой. Наконец-то перед ним показался один из нападавших - гладко выбритый, в безрукавке из толстой кожи с нашитым на солнечное сплетение медным диском, в плотно облегающих штанах и небольших сандалиях. С толстого ремня свисали короткий меч и кинжал почти такой же длины. Грек старательно смотал запястья ведуна веревкой, затянул узел, дернул за длинный свободный конец.
- Давай, штаны поднимай. Я, что ли, их за тебя понесу?
Покраснев от унижения, ведун наклонился, тут же получил пинок сзади и упал на песок. Сзади радостно засмеялись.
- Перестань, Анастас, - попросил первый. - А то мы его до утра не доведем. А ты вставай, - дернул он за веревку. - Подтягивай штаны и пошли.
Помогая себе связанными руками, Олег встал, наклонился, ухватился за край порток, подтянул их до пояса. Первый грек опять рванул веревку, и Середин, старательно удерживая свою одежду от падения, пошел за ним, время от времени подгоняемый пинками в спину.
Вели, его естественно, к Корсуню - откуда еще могли взяться охотники за пленниками, которые не берут женщин? Им не невольник, им язык нужен. Будут теперь пытать, пока не вытянут всё, что Олег знает о русском войске и княжеских планах.
Берег начал постепенно подниматься - тайный ход из крепости выходил, само собой, не вперед, на всеобщее обозрение, а к морю и где-то дальше, чтобы осаждающие не замечали. Гору, на которой стоял Корсунь, за века изрядно подточило волнами, и край ее превратился в широкий пляж.
Поэтому откос, ведущий к городу, был довольно крут. И высок. Поначалу всего в сажень, он скоро превысил рост человека, а потом стал еще выше.
- Ой… - оступился ведун, упал на колени, потерял равновесие и покатился вниз.
На миг натянулась веревка, но грек пленника не удержал, и она упала следом, ведуну на голову. Середин забился под берег и затаился.
- Тихо! - прошептал грек наверху. - Тихо… Нет, не убегает. Разбился, что ли? Проклятье, аколуф две гривны за пленника обещал. Или живой? Ну-ка, погоди.
Ведун слабенько, жалобно застонал.
- Анастас, здесь погоди. Сейчас я его…
Осторожно нащупывая на склоне опору и поминутно оглядываясь, грек полез вниз. Олег не высовывался, пока горожанин, убедившись, что песок совсем близко, не спрыгнул. В тот же миг Середин выступил вперед и вытянутым указательным пальцем ткнул еще не сориентировавшегося врага в глаз. Тот взвыл, схватился за лицо - ведун обеими руками вцепился в рукоять его кинжала, рванул вверх, вынимая из ножен, и тут же толкнул вперед, всаживая в грудь по самую рукоять. Лазутчик дернулся, издав звук, будто икнул, и отвалился назад.
- Ты где? - настороженно спросили сверху. - Нашел русского?
Середин тем временем чуть подвыдернул меч, прижал руки к лезвию, заелозил по нему веревками. Те стали расползаться, но медленно - слишком много было их намотано. А сверху уже посыпались мелкие камушки - спускался второй грек.
- Ну же, ну… - удвоил ведун усилия.
Совсем рядом ткнулись на песок сандалии, Анастас облегченно вздохнул. В этот миг последние путы наконец-то сползли у ведуна с запястий - Середин рванул меч до конца и взмахнул им, нанося удар плашмя по лбу повернувшемуся врагу.
Бац! Тот аж подскочил в воздух и рухнул на спину. Олег наклонился, расстегнул на нем ремень с оружием, рванул к себе и отшвырнул в сторону. Грек попытался встать. Бац! - и опять полетел на песок. Середин подцепил длинный обрывок веревки, за который его тянули в плен. Мотая головой, Анастас начал подниматься. Бац! Середин пнул его в бок, заставляя перевернуться на живот, прижал острием клинка:
- Руки за спину! Обе!
Пленник выполнил команду. Опустившись на колено, Олег туго стянул ему руки вместе, потом приподнял за загривок, поворачивая и прижимая к откосу:
- Доволен, да? Взяли, да? Ты хоть знаешь, с-сука, что в такие моменты даже змея человека не жалит? Ты это понимаешь? Нет? Ну, я тебе сейчас объясню…
Середин приподнял ему безрукавку, завел меч в штаны, резко рванул вниз, распарывая ткать почти до колена. Завел клинок под болтающееся хозяйство, которым тоже иногда полезно думать, приготовился резать.
- Не надо! Не… не… Я всё… Я отдам… Я заплачу… Я всё скажу.
- Ничего мне от тебя не нужно, - утешил грека ведун и уже начал вспарывать ему кожу, когда пленник жалобно взвыл:
- Я скажу, как город взять!!!
Этот крик души заставил-таки Олега удержаться от последнего движения.
- Ладно, говори, - предложил он. - А я подумаю.
- Колодцы… - сдавленным голосом простонал Анастас. - На восток от города. По ним вода в город течет. Перекопай и перейми воду… Корсунь сдастся…
- Ладно, - отступил от него Середин. - Поверим.
Он прошел по пляжу, отыскал пояс пленника, снял оружие с грека, забрал у него и перепоясался своей саблей. Потом пихнул горожанина в спину:
- Пошли. Дорогу знаешь.
И они потопали вдоль прибоя. Олег всё время посматривал в правую сторону, но Рады так и не заметил. Скорее всего, она уже давно очнулась и ушла.
- Кто идет?! А ну, стой!
- Я это, советник княжеский, Олег! - подал голос Середин. - Лазутчика поймал.
- К тыну подь поближе. Дай, погляжу. А-а, ведун, - узнал его стражник. - А это кто без штанов-то?
- Он не без штанов, он без совести, - ответил Олег и толкнул пленника: - Давай, топай.
Середин довел его до шатра, пропустил внутрь и громко позвал:
- Не спишь, великий князь? Эй, княже!
- Кто там беспокоить меня в такой час смеет… - Дрогнул полог, закрывающий вход в левое крыло, и в длинной рубахе с красным шитьем понизу появился Владимир. - Ну, коли без повода почивать мешаете, тревожа…
Он замер, увидев незнакомого воина без штанов, перевел вопрошающий взгляд на ведуна.
- Говори, - дал пленнику оголовьем меча промеж лопаток Олег.
- Колодцы от города с восточной стороны копаны, - понурил голову пленник. - Коли трубы перенять, град наш без воды останется.
Великий князь поднял голову к матерчатому потолку и довольно захохотал.
Поиски труб начали при большом стечении скучающих ополченцев и получивших свободу греческих невольников. Пришел даже обычно нелюдимый монах. Анастас, которому выдали атласные, но сильно потертые портки и развязали руки, бродил неуверенно вдоль берега, крутил головой:
- Не знаю, где-то здесь…
То ли и вправду точно не знал, то ли за ночь успокоился от первого страха и родной город предавать передумал.
Внезапно Владимир, быстро уставший наблюдать за этой маетой, оглянулся на воинов и громко провозгласил:
- Слышал я, бог христианский по силе всех иных превосходит! Так вот слушайте! Коли бог этот Корсунь мне ныне же отдаст… Я крещусь!