Он без особого интереса посмотрел и пошарил под подушкой в поисках сигарет. Раз проснулся, неплохо бы подымить. Заодно и познакомиться. Его койка не визжала. Пружины в порядке, не растянутые. Тогда ему не показалось. Действительно, под тонким матрацем лежала самая натуральная доска. До него на койке "отдыхал" кто-то с травмой позвоночника. Ему необходимо было лежать на твердом. Как избавился от лишнего предмета, будто в импортной кровати оказался. Ничто не мешает. В принципе он мог спать практически в любом положении, даже в строю и на ящиках со снарядами, проверено жизнью, однако на мягком приятнее.
Парень, как его - Степной, - сидя боком, принялся дергать шпингалет. Левой рукой он держался за ручку рамы, иначе мог слететь от рывка. Поворачиваться ему было неудобно, и вообще смотрелся он странно. Укороченным. В темноте белели повязки на ногах, и выглядел парень донельзя странно. Вроде к игрушке нормального размера воткнули несоответствующие конечности. Не в первый раз Сашка видел людей с оторванными конечностями, но тогда это было по-другому. В горячке и не особенно задумываясь, затягиваешь жгут или бегом тащишь носилки. Каждый знает: чем быстрее раненый попадет в вертолет, тем больше шансов у товарища выжить. А что потом с ним будет, как-то не думаешь.
В душе каждый верит - его пронесет. Или уж лучше сразу. Чик - и ты на небесах. Хуже некуда вот так. Жизнь ломается пополам, и впереди ничего приятного не ожидает. Лучше не задумываться. И уж не прикидывать на себя, не придется ли корчиться с вывалившимися наружу кишками. Кто всерьез начинает размышлять о таких вещах, долго не протянет.
Степной наконец отжал шпингалет и распахнул вторую половину окна. Дернул со своей стороны - она не поддалась. Он со злостью ударил кулаком в стекло. Оно выдержало. Там толщина была дай бог, Сашка еще вечером обратил внимание. Что-то неприятно царапнуло. Парень точно не покурить полез. А что ему надо? Сашка хотел окликнуть, и внезапно дошло. Тот принялся перемещаться на руках в сторону открытой створки.
Низин вскочил, забыв про боль в спине и в ноге, и в три дерганых прыжка доскакал до окна, матерясь в голос. Ухватил за плечо уже добравшегося до цели парня, примеривающегося оттолкнуться, и сдернул его вниз с окна. Ногу пробило болью, и он сам свалился вслед за Степным на его койку.
- Зачем? - закричал тот. - Чего влез?
- Ты что удумал, идиот! - ответно заорал Сашка. - У тебя мозги вообще имеются?
- Пошел ты, - с точным указанием адреса пожелал мотострелок, - все равно выброшусь. Мне терять нечего.
- Идиот, - обнимая его за плечи и притягивая к себе легкое тело, сказал Сашка, - ты что, не понимаешь? Ты остался жить!
Господи, как же его зовут. Фамилию помню, а имя выскочило. Игорь!
- За себя и за других. Они лежат под звездочкой, а ты - нет. Зачем выкидывать себя на помойку? Сколько наших там осталось - ты жив! Можно подумать, ты один такой. Неужели другим легче? Мне, что ли, хорошо со сквозной дырой в голове?! Здесь помню, здесь не помню! Я вообще пустое место. Неизвестно кто. Даже не пустота, а просто дырка. Понимаешь? Меня нет. А ты - человек! Ты - русский солдат!
Господи, что я несу! Ему исключительно нотации о патриотизме не хватает.
- На хрена тебе эта… Развел трагедию. Мало ли девок на свете! Их охмурять не ноги нужны - уверенность в себе. Чтоб чувствовали и млели. Деньги тоже… Чинить ЭВМ ног не требуется, а зашибают там будь здоров. Мастер всем необходим. Подумаешь - ноги. Чего другого ведь не отрезали. Тем более что у тебя и колени на месте. Сможешь…
Он молол языком, не особо задумываясь о произносимом. В части он бы просто дал по морде сорвавшемуся. Пара оплеух - и любая истерика пройдет. Отвести к бабе - еще лучше. Клин вышибают клином. А здесь что. Только слова. Только дружеское плечо. Ничего другого нет. Он продолжал обнимать, почти укачивая глухо рыдающего парня. Не выставляясь напоказ, молча и давясь слезами. Это хорошо. Может, теперь пронесет. Выдавить из себя всю дурь. Вот так, через кризис.
- Цель, - говорил Сашка, - необходима цель. Я, Степной Игорь, не хуже других - я лучше. Научиться ходить. Да, на протезах. Хрен ли, я точно знаю, сейчас делают очень приличные. Не деревяшка гребаная… У кого колени сохранились - вообще прекрасно. Нормально на шарнирах гнутся, со стороны и не поймешь. Человек ничем не выделяется. А потом идти дальше. Назло всем. Учиться. Тебе направление дать обязаны. И машину бесплатную. О… своя машина! Да любая девка твоя будет!
- Заткнулся бы, - недовольно сказал Слава.
- Закрой рот!
- Кто? - переспросил тот с угрозой в голосе, садясь на койке. - Я? Да ты кто такой?!
Сашка молча взял с тумбочки пустой графин и метнул ему в голову. Слегка промахнулся, и он со звоном разлетелся от удара о стену. Горлышко толстое, неудобно кидать.
- Ну все, - растерянно сказал Женька. - Щас нас всех отымеют.
- Запомни. В жизни есть главная цель… - выкинув из головы остальное, продолжал вбивать Сашка. - Окончательная где-то далеко. Неизвестно - дойдешь до нее или нет. Плевать. Все время ставишь себе задачу. Пройти. Если необходимо, распихивая других. Но ты должен обогнать других. Доказать себе - ты можешь!
Дверь распахнулась, трахнув о стену, и в палату проследовала Татьяна Ивановна. Всех прочих медсестер могли назвать и по имени. Чаще по фамилии или "товарищ прапорщик". Эту - исключительно Татьяна Ивановна. Так ей нравилось, и желающих возражать не находилось.
Жуткая баба. Полтора метра в высоту и ширину. Руки толщиной с окорок. И не жир. Ей бы в штангистки податься - цены бы не было. Олимпийский рекорд запросто побьет. Или в бокс. Она вполне способна не только коня на скаку останавливать, а танк. Как залепит по лобовой броне, так тот и сдохнет. От ее небрежного удара в полсилы рядового солдата уносило к другой стене и осыпало падающей штукатуркой. Проверено наглядно. Она неоднократно показывала класс воспитания сильно возомнивших о себе дембелей, и нового постояльца госпиталя неизменно предупреждали старожилы.
Толстые пальцы хлопнули по выключателю, зажигая свет, и маленькие глазки настороженно осмотрели все вокруг.
- Кто бардак устроил? - спросила прокуренным басом.
- Я графин случайно опрокинул, - сознался Сашка. - Нога подвела.
Еще один подозрительный примеривающийся взгляд. При всей своей страхолюдной внешности баба она была ушлая и сразу заметила, где именно отсутствует графин, а где валяются осколки. И распахнутое окно засекла моментально, как и его местонахождение, и руку на плече у Степного.
- Заплатишь стоимость, - вынесла вердикт. - Чтоб в будущем неповадно было спотыкаться. Получишь новый в каптерке. Еще что разобьешь - в двойном размере взыщу.
- Ясно.
- Зуйко!
- А?
- Убрать! За веником и совком - пошел!
Слава мгновенье колебался, но возражать не посмел. Молча встал и вышел за дверь.
- Чтоб у меня тихо было, - с отчетливой угрозой приказала Татьяна Ивановна. - Окно закрыть - и тишина. Ты, - ткнула пальцем в Низина, - проследишь за этим, - тычок в сторону Степного. - Вопросы есть?
- Никак нет, - послушно ответили Сашка с Женькой дуэтом.
Глава 2
Воспитательный процесс
Галина небрежно сунула под нос охраннику на проходной удостоверение и, не дожидаясь разрешения, прошла внутрь. Солдатики ее и так прекрасно знали в лицо и вечно пялились. Скучно им, единственное развлечение - следующие туда-сюда врачихи и медсестры. Хоть и считается внутренняя дивизия, да 79-я дислоцирована в Верном и занимается все больше вот такими дурацкими проверками. Смысла в изучении документов ни малейшего. Американским шпионам проникать на территорию без надобности, а местные обходят госпиталь седьмой дорогой. Легко нарваться на очередных идиотов в форме, горящих желанием набить морду.
Да на проходной ведь не столько бдят за проникающими извне, сколько сторожат вечно пытающихся слинять в самоволку выздоравливающих. Для многих дело доблести и чести умудриться напиться и потом рассказывать красочные и страшно преувеличенные подробности в родной части.
Угроза благополучной жизни сторожей таится внутри госпиталя. Им ведь не жалко, если очередной контуженный на всю голову подорвет в город. Ну напьется до поросячьего визга или магазин попытается подломить. Не их забота. А вот если влипнет, попавшись патрулю, непременно последуют самые неприятные выводы по поводу бдительного несения службы. Отправят в очередную дыру в горы и предварительно будут долго учить. Возможно, сапогами. Запись в личном деле на фоне отбитых почек мало пугает. Да и есть места настолько неприятные, что о них стараются не вспоминать.
Отсюда и результат. На КПП сидят доблестные дедушки родной армии, прошедшие всю службу от и до и заслужившие собственной тертой шкурой легкого послабления. Оно сразу видно. Сплошь сержанты и нашивки на рукаве. Вася говорил, это уже послевоенное. Впрочем, как и все жуковские идеи. Раньше не было такого четкого разделения срочников по годам с разными правами. Одним - отпуск или увольнительная в город, другим - шиш. Да и с нарядами вполне официально стараются старослужащих не заставлять лишний раз. Каждому свое. Вдоль заборов с собаками на поводке ходит остальной контингент защитников Родины. Хотя эти все больше насчет внутренних врагов. Охранные…
- Привет, - зевая во весь рот, сказала Оля. - Ты у нас, как всегда, самая первая. Я тебя люблю. Танька вечно опаздывает, а по тебе часы сверять можно. - Она опять душераздирающе зевнула и махнула рукой. - Осложнений нет. Назначения выполнены в полном объеме. Лепота. Короче, не к добру это. Вторую неделю новеньких не привозят. Потом завал начнется.