- Да плевать, - перебил его мордатый, - не хуже остальных. Все они одинаковые. Офицерье поганое. Вот сестрички у нас… - Он причмокнул. - Что Люба, что Гульнара. Так и просятся на…
- Майор сказал - Галя.
- Какая из нее Галя. Натуральная Гульнара от рождения. Вот как в шестерки пролезла, так и стала по паспорту Галя. Все равно за километр видно. - В голосе была непонятная злоба. - Передком категорию заработала - и туда же. Нос воротит.
Опять категория, не слушая Славиных косноязычных разглагольствований о наличии (отсутствии) белья под халатами у медсестер и машинально кивая в соответствующих местах, размышлял Саша. Ну заклинило бугая на приличных харчах и от безделья. Бывает. Мало он, что ли, слышал такого раньше. Обычный солдатский треп. Какие они все из себя любовники-ухари. А бабы голой еще ни разу в жизни не видели. Сплошное вранье.
Интересно, тело болит, а голова работает. Это прекрасно. Без руки или ноги паршиво, но хуже некуда без мозгов. А память… Буду надеяться на возвращение. А что мне еще остается.
Итак… Шестерка - это шестая категория? А всего сколько… Нехорошо. Явно все в курсе, один я дурак дураком. И не спросишь теперь. Сказал, все знаю, кроме собственной биографии, на этом и стоять надо. Ладно, меньше трепаться, больше слушать. Выйти из армии с белым билетом и соответствующим диагнозом - это приговор. Ни на одну серьезную работу не возьмут, и водительские права можно смело засунуть… Стоп. Откуда я знаю? Точно. Есть у меня права. Класс "В", "С" и "Д". Еще до армии получил.
- Слушайте, а вещи мои привезли? - перебивая Славу на очередной фразе про прошлые его гулянья по покладистым девкам, спросил вслух.
- Вроде не было ничего, - неуверенно ответил Женька, - в каптерке надо спросить. Там баба Вера заведует.
- Не кусок?
- Нет. Тут и офицеры лечатся. Еще не хватало, чтобы вещи пропадали.
- Сидит афганец в засаде с винтовкой, - обрадованно сообщил Слава. - Смотрит в прицел, появляется наш с одной лычкой. Афганец достает справочник и читает: "С одной полоской - ефрейтор. Премия 25 афгани".
Пока прицелился, ефрейтор скрылся. Появляется с двумя лычками.
Афганец достает справочник, читает: "С двумя полосками - младший сержант. Премия 30 афгани".
Пока прицелился, младший сержант скрылся. Появляется с двумя звездами. Афганец не заглядывая в книгу прицелился и убил. Достает справочник, читает: "Две маленькие, звезды - прапорщик, враг Советской армии. Штраф 50 афгани".
Саша вежливо улыбнулся. Этот дурацкий анекдот он услышал еще в учебке. Да, наверное, и нет в армии кого-то, не присутствовавшего при очередном пересказе. Разве глухие от рождения. Народный армейско-солдатский неумирающий фольклор.
Опа! Учебка в Паневежисе. А где этот самый Паневежис, и чему там учили? По названию Прибалтика. Жуть. Выскакивает неизвестно откуда. С другой стороны, если появляется, где-то в архивной памяти хранится. Уже неплохо.
- Пойду полежу, - не дослушав очередной саги про поход на танцульки и кучу покладистых девок с вот такими буферами, сказал вслух.
- Еще одну оставь, - четко отделяя себя от молодого, попросил Слава и, не дожидаясь разрешения, полез в пачку.
Он еще и наглый, понял Саша. Прекрасно ведь понял, нет у меня ничего, и норовит лишнее взять. С фильтром, блин, желает. Одна - по-товарищески, две - перебор. Совесть желательно иметь. Ладно. Всему свое время. Надо осмотреться.
- На! На! На! - Каждый выкрик сопровождался ударом головы о бронетранспортер.
Избиваемый уже не сопротивлялся и даже не кричал.
- Спорим, не пробьет? - весело сказал голос за спиной.
- Да там уже нечем, - возразил другой, - мозги через уши полезли. Голова хоть и дубовая, супротив брони не потянула.
Он бросил тело, упавшее так, как не падает живой - просто куча, а не парень лет пятнадцати еще несколько минут назад, - и всем телом развернулся к весельчакам.
На обочине дороги, скособочившись, стоял маленький пикапчик с кузовом, разукрашенный надписями на арабском языке и картинками. Передние колеса в кювете, серьезная вмятина в боку. Возле него на коленях, с руками за головой, стояли трое афганцев. Взрослый мужик с седой бородой, женщина в непременном мешке, закрывающем сверху донизу, только глаза блестят из-под сетки, и еще один мальчишка. Тот явственно дрожал, и по грязным щекам текли слезы.
Из люка бронетранспортера высовывалась незнакомая голова в шлемофоне. Вокруг стояло еще четверо в полевой форме. Ему не требовалось вспоминать имена. Он прекрасно знал их и так. Рыжий - Самойленко, Казак - Миронов, Цыган - Коновалов, Пшебыславский… У последнего прозвища не имелось. Не заработал еще.
- Зачем? - гортанно, но вполне разборчиво крикнул старик. - Он же совсем мальчишка!
Ухо молча шагнул вперед, одним движением сорвал с плеча Пшебыславского свой автомат, передернул затвор и прошил говорливого очередью. Мальчишка с диким визгом метнулся прочь, окончательно ополоумев. Еще одно рефлекторное движение - и тот рухнул на землю, поймав три пули спиной. Баба завыла без слов, качаясь из стороны в сторону. Миронов с диким ржанием пнул ее ногой в спину, затыкая. Не помогло. Она упала лицом вперед и продолжала подвывать на той же ноте.
- Ухо, ты что, совсем сбрендил? - орал разъяренный Рыжий. - Я же с ним рядом стоял! А если бы зацепил?
Ухо - это он, Низин. Он заведовал связью в роте, и кличка приклеилась недаром. Да и остальные имели под собой почву. В бою некогда произносить "разрешите обратиться, товарищ…". Проще орать "Ухо, давай связь!". Бывали и другие причины. Цыган, например, свел лошадь в кишлаке. Без причины. Покататься захотелось. Проделал все настолько чисто, что пропажу хозяева обнаружили только утром. Местный ротный юмор, посторонним непонятный.
Пшебыславский стоял с отвисшей челюстью. С таким он еще не сталкивался и не понимал, как реагировать. Недавно прибыл.
Рядом остановился еще один бронетранспортер. С брони посыпались озирающиеся солдаты.
- В чем дело? - грозно спросил, продолжая сидеть сверху, капитан Соколовский.
Рыжий что-то невнятно пробурчал.
- Смирна! - увесисто уронил капитан. - Доложить, как положено. Сержант Самойленко!
- Ну это… Ехали… Навстречу машина. Зацепили. Ухо говорит, остановись, посмотрим. Поперся проверить. А пацан ему в лицо плюнул… Сука… Ну вот… Он их и замочил.
- Молодцы, герои! По возвращении всем непременно выпишу награду. "За боевые заслуги". Или нет. Сразу орден Красного Знамени. Мы где находимся?!! - заорал. - В рейде на вражеской территории или в замиренном районе?! Да я вас, гнид, в яму посажу! Будете сидеть в зиндане, пока не посинеете, и под себя ходить!
- А мы при чем? - угрюмо спросил Миронов. - С Уха спрашивайте.
- А вы при всем. Отвечаете друг за друга. Круговая порука называется. Приходилось слышать? Ладно, - помолчав, сказал капитан. - Слушай команду. Низин!
- Я!
- Сам нагадил - сам и убирай. Взял - и всех этих трупаков в машину. Ручками. Самостоятельно. Лично. Сложил в барбухайку. Потом мину поставишь и подорвешь. Типа случайность. Ясно?
- Так точно!
- Выполнять, сука!
- А с бабой что? - жадно спросил Цыган. - Ее ведь нельзя отпускать.
- Тоже верно, - спрыгивая на землю, согласился Соколовский. - Ну-ка, открой, Гюльчатай, личико.
Цыган схватил женщину за голову, с силой нажал, поднимая, и одним движением ножа разрезал балахон. Та застонала от боли, когда он, ухватив ее за волосы, повернул лицом к капитану.
- О! - недовольно воскликнул Соколовский. - Старая уже. Негодная. Придется кончать: пользоваться противно. Гуманная все-таки нация афганцы - рожи своим бабам закрывают, чтобы не пугать гостей. - Потом уж к остальным: - Отпусти.
Капитан вынул пистолет и выстрелил женщине в голову.
- Остальные проштрафившиеся - в боевое охранение, пока этот долбень Низин трудится. Не кидать же идиотов реально в зиндан или под трибунал. Вы у меня и так попляшете. Из наряда в наряд. Что стоим?! Делом занялись!
Низин вздохнул и нагнулся к старику. Ухватил за ноги и потащил его к грузовичку. Вспышка ненависти прошла, и осталось исключительно недовольство. Нет, он не жалел о происшедшем. Просто в очередной раз сорвался с нарезки, и это начинало всерьез беспокоить. Нервы ни к черту. На хрена было остальных убивать…
Сашка дернулся и проснулся, пытаясь сообразить, что его подняло. Звук… Давно не удивлял вечный мгновенный переход от сна к бодрствованию. Что-то изменилось в окружающей обстановке - и моментальная реакция. Вокруг могут ходить, говорить, стрелять, он будет продолжать спать. Зато стоит в шуме появиться новым ноткам - и сна ни в одном глазу. Вроде здесь никаких опасностей не предвидится, а все равно на краю сознания ждешь подвоха.
Ага… Вот опять. В ночной тишине визгливый звук пружин кровати неприятно резал слух. Он сел, настороженно осмотрелся. На соседней койке мотострелок вновь подтянулся на одних руках и, зацепившись за подоконник, утвердился на нем. Видимо, в прошлый раз не удержался и рухнул назад. Вот и дернуло из сна.