- Алекс, кто такой Усольцев?
- Откуда я знаю?
- Он говорит, что заслуженный художник…
- А-а-а… Да-да. Слышал о нем что-то.
- Он богатый?
- Не знаю.
- Узнай, и поточнее. Мне это очень важно.
Через несколько дней Нателла заявляется ко мне:
- Ну? - Это у нее была такая манера начинать разговор. Без всяких "Здравствуй", "Как дела?" и тому подобных условностей.
- Что "ну"?
- Узнал про Усольцева?
- Узнал.
- Говори скорее, не мучай.
- А где нежный поцелуй? Где "милый, как я соскучилась"?
- Ой, блин! - скорчила гримасу Нател ка и принялась быстро раздеваться.
Пришлось рассказать ей все, что я узнал о народном, а не о заслуженном, как выяснилось, художнике, лауреате Государственной премии Ладомире Усольцеве.
- А главное ты узнал? - спросила Нателла.
- Что главное?
- Ну, деньги у него есть или нет?
- А какое это имеет значение?
- Очень большое. Он хочет на мне жениться.
- Судя по его творческой биографии, ему лет уже шестьдесят.
- Не шестьдесят, а шестьдесят три, а скоро будет шестьдесят четыре, если он, конечно доживет.
- Что значит "доживет"?
- А то, что он - пациент в нашем онкоцентре.
- Он что, умирает?
- Вроде того.
- Зачем ему жениться, если он долго не протянет?
- А об этом он не узнает.
- То есть как?
- А так. В нашей лаборатории делают тесты на мышах, прививают им культуру от пациентов и смотрят, в какой стадии заболевание. И мы, лаборанты, узнаем об этом первые. Усольцев вообще-то выглядит довольно бодро, его положили на обследование, но он обречен. Не жилец, в общем.
- И как же ты крутишь с ним роман?
- Да это не я кручу, а он со мной крутит. Я у него тоже вроде теста.
- Не понимаю.
- Что тут непонятного? Наша медицина ведь гуманная. Пациенту ни под каким видом не говорят о его настоящем диагнозе. И этот Усольцев, как человек неглупый, решил выяснить свой окончательный приговор через меня. Предложил мне руку и сердце. Ну, во-первых, я ему понравилась, а во-вторых, если я соглашусь, то значит у него, так он думает, есть шансы. Ведь не будет же такая юная девушка, как я, выходить замуж за смертника.
- А вдруг он узнает о своем состоянии?
- Не узнает.
- Почему?
- Потому что я подменила мышей.
- Что-что?
- Что слышал. Поменяла мышей с положительным тестом на других, с отрицательным.
- А откуда ты их взяла?
- От другого больного.
- Ты что, "приговорила" к смерти здорового человека?
- Ну и что?
- А что будет с этим пациентом, с его семьей, если они получат такое жуткое известие? Что будет с ним после химиотерапии?
- Да какое мне до него дело? Мне важно устроить свою жизнь. Ведь если Усольцев узнает, что ему осталось куковать всего три месяца, то наверняка впадет в депрессию и на мне не женится, а так я смогу выйти за него замуж и получить наследство. Поэтому ответь скорее, так есть у него деньги или нет?
- Ну, ты и чудовище, - произнес я. - Хорошо, что по своей глупости ты так откровенно рассказала, как относишься к мужчинам. Теперь буду знать.
- И что такого? Для чего же тогда вообще мужчины нужны? Ясно для чего. Чтобы обеспечить нам существование. А как они там живут или умирают, наплевать. Может, вы и строите какие-то иллюзии на свой счет, но наша женская правда такова. Что ты так на меня смотришь? Или я опять что-то не то сказала?
Игра
- "Мы, боконисты, веруем в то, что человечество разбито на группы, которые выполняют Божью волю, не ведая, что творят. Боконон называет такую группу КАРАСС, в мой личный КАРАСС меня привел мой так называемый КАНКАН, и этим КАНКАНОМ была моя книга, та ненаписанная книга, которую я хотел назвать "День, когда наступит конец света"". - Инга прервала чтение, сделала паузу и торжественно произнесла: - "Внимайте и радуйтесь! "
- "БОКО-МАРУ поможет! " - воскликнули все хором.
Эта веселая компания состояла из двух супружеских пар. Боб по прозвищу Мотылек был женат на латышке Инге, а англичанин Оливер - на русской Вике.
Все они были помешаны на романе Курта Воннегута "Колыбель для кошки". Этот затрепанный томик стал их библией.
Перед тем как отойти ко сну, они читали его, открывая на любой странице, и, хотя знали текст наизусть, внимали тайному смыслу этих случайных строк, как Священному Писанию.
Все они были дипломниками театрального института и жили в одном общежитии в двух семейных комнатах на разных этажах.
Вика, Инга и Мотылек оканчивали учебу на актерском факультете, а Оливер - на режиссерском.
Естественно, для дипломного спектакля была выбрана "Колыбель для кошки". Оливер, как постановщик, распределил главные роли между своими друзьями, а остальные достались их однокурсникам.
Суперкрасавицу Мону, "женщину первого дня Творения", играла Инга. По режиссерскому замыслу на дипломном спектакле она должна была играть обнаженной. Это был секрет, который четверка тайно готовила, чтобы привести кафедру режиссуры и актерского мастерства в состояние полного шока.
Ребята настолько сжились со своим будущим спектаклем, что не только фразы, но и манеру поведения в обыденной жизни они заимствовали из романа, так что было непонятно, где начиналась жизнь и где кончалась игра.
По вечерам все собирались вместе, то в одной, то в другой семейной комнате, обсуждали окончившуюся репетицию и спорили о тех или иных творческих решениях. Но последнее слово всегда было за Оливером. Не только потому что он являлся постановщиком спектакля. Он, приехавший в Москву из Лондона по студенческому обмену, олицетворял в глазах своих друзей западный мир со всеми его достоинствами и недостатками. Достоинств было много, а недостаток один - друзья считали англичанина слишком рациональным. Наша русская душа - тонкая и ранимая субстанция, а ваша - прагматичная, объясняли ему друзья, и Оливер соглашался.
Как-то вечером они придумали новую игру. Еще в институте на репетиции Оливер был недоволен тем, как Инга, играющая Мону, массирует своими ступнями пятки Мотылька, игравшего Иону, - именно этим способом выражали свои чувства друг к другу герои Воннегута. Разговор на эту тему продолжился за ужином в комнате общежития. Компания уселась на двух кроватях за импровизированным столом, составленным из двух табуреток. Ужин состоял из четырех бутербродов с колбасой и бутылки вина.
- Не понимаю! - воскликнула Инга. - Что тебя не устраивает?
- Твои ноги должны быть нежными и легкими. Они должны извиваться вокруг его тела, как щупальца медузы…
- Все равно не понимаю, - покачала головой Инга и сказала с вызовом: - Режиссер, если не можешь объяснить, то хотя бы покажи!
- Хорошо, - сказал Оливер и вышел из комнаты.
Через пять минут он вернулся с тазом, наполненным водой. Закатал джинсы и принялся мыть ноги под насмешливые реплики сокурсников:
- Вот оно, истинное лицо этих английских чистюль! Не может до девушки дотронуться, не помывшись! Русскому человеку такое бы в голову не пришло. Он живет страстями.
Но Оливер уже привык к подобным шуточкам и пропускал их мимо ушей. Вытерев насухо свои ступни, он начал нежно и ловко ласкать пятки Инги:
- Теперь поняла?
- Нет, еще не совсем. Продолжай, Оливер, ты так хорошо это делаешь.
- Хорошо, но однообразно, - неожиданно вставила жена Оливера Вика. - Он и в постели такой же отмороженный! А ведь если включить фантазию, то могут быть такие варианты…
- Покажи! - подзадорил ее Оливер.
Вика не заставила себя ждать. Быстро сполоснула ноги и принялась показывать ласки пятками не только на ногах, но даже на шее и затылке Мотылька - мужа Инги.
Мотылек, смеясь, застонал от наслаждения.
- Кажется, я поняла! - воскликнула Инга.
Тоже сполоснув ноги в тазике, она стала демонстрировать свои знания на шее и лице Оливера, который расплылся в улыбке и даже в знак поощрения артистки поцеловал ее в пятку.
Из этого случайного эпизода возник целый ритуал. Оказалось, что массаж ступнями и пятками замечательное развлечение, и теперь они все вместе практиковали его по вечерам параллельно с чтением цитат из "Колыбели для кошки":
- "Будь, я помоложе, я написал бы историю человеческой глупости, взобрался бы на гору Маккайб и лег бы на спину, подложив под голову эту рукопись. И взял бы с земли сине-белую отраву, превращающую людей в статуи. И стал бы статуей, и лежал бы на спине, жутко скаля зубы и показывая длинный нос - САМИ ЗНАЕТЕ КОМУ!"
- "Внимайте и радуйтесь!"
- "БОКО-МАРУ поможет!"
В общем, все это были обычные приколы веселой актерской компании. Но вот что в этой истории совершенно непонятно: как Оливер, муж Вики, и Инга, жена Мотылька, стали любовниками? Когда они успели? Ведь практически круглые сутки все они находились друг у друга на глазах. Но факт остается фактом.
Однажды после репетиции Инга сказала Мотыльку:
- Боб, я сегодня не приду домой. Я теперь живу с Оливером. Мы сняли квартиру. Не обижайся. Это жизнь.
И ушла.
Мотылек был так потрясен, что у него подкосились ноги, и он не смог побежать за Ингой, чтобы выяснить отношения.
Примерно то же самое Оливер сообщил Вике и тоже не пришел ночевать в общежитие.
Вика пришла вечером к Бобу, они молча выкурили полторы пачки сигарет. Потом она отправилась спать к себе в комнату.