- Говори, негодяйка!
- Ах, - подняв глаза к потолку, вздохнула Любка, - если бы ты мог себе представить, какое это наслаждение потоптать ногами мужика, который только что тебя поимел!
Прогульщица
Эта девушка с первого взгляда показалась мне незаурядной. Во-первых, она писала стихи, во-вторых, с ней можно было поговорить о литературе. Конечно, главными ее достоинствами в моих глазах были прелестное личико и точеная фигурка, но она просто запрещала мне об этом упоминать и требовала, чтобы я ценил глубины ее души.
Были у нее даже некоторые литературные способности. Однажды она взяла мою записную книжку и на первой странице написала такое свое стихотворение-посвящение:
Как вода и песок - я и ты.
Я песок из пустыни мечты.
Как песок и вода - ты и я.
От стихии морской власть твоя -
Власть твоя надо мною. И пусть.
Быть сегодня рабыней стремлюсь.
Будь что будет! Долой рубежи!
Ты стихия, дающая жизнь!
Я песчинка времен, страсть огня.
Суть твоя протечет сквозь меня,
Может быть, не оставив следа…
Я - горячий песок, ты - вода.
Стихи, конечно, еще не очень умелые, но какова образная система - пустыня, стихия, вечность… Нет, было что-то особенное в этой юной и симпатичной поэтессе. И я пал перед ее обаянием, перед ее возвышенной, поэтической натурой. Влюбившись, я делал во множестве ее светлые, воздушные фотопортреты, снятые как бы сквозь дымку. Ей это нравилось, она говорила, что я уловил ее суть.
Но о том, что на самом деле скрывается за этим светлым образом, я даже не догадывался.
Однажды, когда подходило к концу наше очередное нежное свидание, она устроилась калачиком на диване и принялась рассказывать про свои недавние школьные годы. Как ее доводили учителя, как в нее влюблялись мальчики и как они с одноклассниками гуляли на выпускном балу. В общем, углубилась в трогательные и сентиментальные девичьи воспоминания.
И в этом ее монологе, без всякой перемены интонации, без малейшего эмоционального акцента, как что-то совсем обыденное, прозвучало признание, что самым любимым ее занятием в школьные годы было посещение морга. Я подумал, что ослышался, и переспросил:
- Что-что???
- Наша школа, - пояснила она, - находилась рядом с большой больницей, буквально через дорогу. Когда у нас в расписании было "окно" или мы просто прогуливали уроки, то ходили туда, в парк, где гуляли больные. Иногда даже забредали в самые дальние его уголки. Так я случайно попала в больничный морг. Я сбежала тогда с уроков не одна, а с мальчишкой-одноклассником, который за мной ухаживал. Он очень хотел мне понравиться и изображал из себя героя, который ничего не боится. Увидев полуоткрытую дверь, весь дрожа от страха, он стал подзуживать меня туда войти.
Мы заглянули, а потом затаив дыхание проскользнули внутрь. И вдруг услышали скрипучий голос:
- Вы к кому?
Голос был такой страшный, что мой одноклассник натурально описался. Отчего покраснел как рак и выскочил из морга. А я осталась.
Голос принадлежал санитару. Он был грузный, немолодой, рябой, в грязном зеленом халате. И на вид очень злой.
Он мрачно произнес:
- Тебе что?
- Посмотреть, - пропищала я.
Тут он в упор принялся меня разглядывать, потом ухмыльнулся:
- Пойдем, пока никого нет.
Взял меня за дрожащую руку и повел в свои владения.
Он долго водил меня по разным помещениям и приговаривал: вот тут холодильник для мертвецов, тут прозекторская, где производят вскрытие, - открывал дверцы в стеллажах, показывал трупы. Мне было страшно и до жути интересно.
А санитар продолжал показывать мне все закрома, все закоулки, объясняя, что тут для чего предназначено. В конце концов он привел меня в подвал, где в бассейне с формалином плавали трупы. Санитар объяснил, что это тела неопознанных людей, несчастных бродяг с улиц и вокзалов. Их тут отмачивали и передавали в анатомический театр медицинского института, чтобы студенты на лекциях изучали по ним строение организма. Он взял багор и начал гонять им трупы по бассейну. Подтаскивал их ближе, переворачивал, показывал с разных сторон. Потом дал мне в руки багор и, напутствуя: "Ты их не боись!", предложил самой поворошить мертвецов.
Я подцепила какой-то труп, развернула его и вдруг почувствовала на своей груди его лапы, жадно меня щупающие. Это было таким сильным впечатлением, что я вся затрепетала и впала в ступор. А санитар, не встречая никакого сопротивления с моей стороны, все больше входил в раж. Я закрыла глаза и открыла их, только когда все произошло. Жутко пахло формалином. Я поправила свою одежду и обернулась.
Этот Квазимодо как-то странно смотрел на меня. В руках его был багор. Мне показалось, что он раздумывает, а не отправить ли меня тоже поплавать в этот бассейн. Так мы стояли и смотрели друг на друга, пока я не сказала:
- Тут душно.
Он указал багром в сторону лестницы. Перед тем как выпустить меня на улицу, он спросил:
- Понравилось?
- Да, - ответила я.
- Тогда приходи еще.
- И я потом приходила. - Так закончила свой рассказ моя пышногрудая поэтесса.
Сказать, что я был в шоке от ее откровений, значит ничего не сказать. Я не мог произнести ни слова. Весь остаток вечера я молчал. И когда вез ее домой. И когда провожал до лифта. Больше мы никогда не встречались. Какой вывод из этого можно сделать? Если бы, дорогой Пьер, передо мной сидел не ты, а все девушки мира, то я бы сказал им: "Красавицы, прислушайтесь к моему совету: держите язык за зубами!"
Чудовище
Мы с приятелем отдыхали в московском клубе в обществе в двух юных красавиц. Разговор зашел о нашем общем знакомом, английском дипломате, имя которого пестрело во всех последних выпусках газет. Российское министерство иностранных дел выслало его из страны "за деятельность, не совместимую с дипломатическим статусом". Мы обсуждали эту тему на все лады и так увлеклись, что совсем забыли про наших девчонок.
Вдруг одна из них и говорит:
- Ну и что? Подумаешь. Меня тоже выслали из Греции "за несовместимую деятельность".
Вся наша компания уставилась на нее.
Семнадцатилетняя дурочка никак не походила на резидента иностранной разведки, даже на подручную Джеймса Бонда еще не тянула по возрасту.
- Врешь! - недоверчиво скривила губки ее подруга.
- Могу побожиться, - ответила Нателла, при этом она поцеловала крестик, висящий на ее аппетитной груди.
- За такие клятвы тебя черти в аду трахать будут, - предупредила подруга.
- А что, черти - не мужики? - спросила красавица, довольная, что ей удалось привлечь внимание к своей персоне.
И чтобы закрепить инициативу, она принялась рассказывать о своих приключениях.
Нателла была дочкой атташе по культуре нашего посольства в Греции. Большую часть своего детства она провела с родителями на вилле, расположенной на самом берегу моря. И благодатный средиземноморский климат сделал свое дело. Нателла расцвела, и еще в восьмом классе в ней проснулась невероятная сексуальность. Она переспала со всеми мальчишками-одноклассниками, потом перешла на местных студентов. Потом вообще перестала являться домой после ночных дискотек. Родители наказывали ее, били, водили к врачу. Нателла клялась, что больше не будет, но удержаться не могла.
Чашу терпения переполнил ее роман с местным красавцем, владельцем отеля на одном из островов в Эгейском море. Нателла исчезла с ним на неделю, даже не позвонив родителям. На ее поиски была брошена служба безопасности посольства. Пришлось даже обратиться в местную полицию. Посол рвал и метал, обещал отправить папу из Греции и поставить крест на его карьере. Поэтому когда Нателла, хлопая своими наивными глазками, наконец появилась дома, то папа для начала выдрал ее как следует, а потом побежал в посольство докладывать о счастливом возвращении блудной дочери.
С огромным трудом ему удалось сохранить место в дипломатической службе, но в отношении Нателлы посол был неумолим:
- Выслать в двадцать четыре часа.
Папа выполнил приказ досрочно. Сразу после встречи с послом он лично отвез дочку в аэропорт и сдал под присмотр двух стюардесс, чтобы она, не дай бог, не сбежала.
В Москве Нателлу ждали суровые будни. По отцовскому приказу бабушка не давала ей ни копейки денег, постоянно следила за внучкой и докладывала родителям в Грецию о ее легкомысленном поведении. Ведь Нателка и в Москве своей гульбы не прекращала. Мама рыдала в трубку, а папа обещал скоро приехать и сурово наказать.
Наконец в веселой жизни нашей красавицы наступил знаменательный момент. Она окончила школу и сразу решила начать самостоятельную жизнь, чтобы больше не слышать родительских нравоучений. Вместе с приятельницей, такой же, как и она сама, постоянной посетительницей ночных дискотек, которую тоже доставали родители, они решили начать трудовой путь, устроившись медсестрами в лабораторию онкологического центра. Их привлекла реклама, обещавшая приличную зарплату, льготное поступление в медицинский институт, а главное - работу "сутки через трое". То есть, ссылаясь на напряженный трудовой график, можно было получить официальное разрешение не ночевать дома под присмотром бабушки.
- Сегодня утром у меня закончилось суточное дежурство в онкоцентре, и теперь три дня я совершенно свободна! - подвела черту под историей своей жизни Нателла и заявила напрямик: - Надеюсь, я не буду скучать в вашей компании.
Скучать эти трое суток я ей не дал, а через неделю раздался ее звонок: