- Где баллончик? - ощетинилась Ольга. - А где мой браслет золотой? Кольцо, серьги, все документы, которые со мной были? Все мои вещи теперь - где? Я только успела на улицу выйти, как вдруг - вспышка перед глазами, жар по всему телу… и не успела я оглянуться, как была уже не человек, а черт знает что, с лапками! Вдобавок, чуть под колеса не попала - ведь это случилось как раз на перекрестке…
Следователь сочувственно покивал.
- А как вы провели время с момента превращения до сегодняшнего вечера?
- Очаровательно провела! - Ольга сердито дернула плечом. - В парке скрывалась от машин, на деревьях - от собак и детей. Думала, с ума сойду. Потом решила идти к вам…
- Позвольте спросить, с какой целью? - следователь Богоушек не был наивным человеком и не забыл, что зеленая ящерица рылась в его бумагах.
- Чтобы все рассказать! - заявила Ольга.
- Вы разве могли говорить?
- Н-ну… в письменном виде.
- Ах, в письменном!
Тень глубокого раздумья, как пишут в романах, легла на чело следователя. Богоушек не верил Ольге. Правда, здесь, в Узловом, давно привыкли к разным диковинкам, завозимым из соседних пространств. Все охотно ими пользовались, а без некоторых, особо распространившихся вещиц уже не могли обходиться. Однако, большинство этих вещиц было известно полиции. Что же касается баллончика, превращающего людей в ящериц, то о подобной штуке следователь слышал впервые.
Вдруг его осенило. Он взял телефонную трубку и сказал:
- Хофман? Принеси-ка мне опись изъятого при задержании у Гонзо Христофора… Да. Двадцать пятого, пятого, сего. Угу… Жду.
Всего минут через десять опись, а за ней и сам серебристый баллончик были предоставлены в распоряжение Богоушека.
- Что ж, вы были совершенно правы, пани, - следователь вежливо кивнул Ольге. - Гонзо действительно носил его с собой.
Баллончик был небольшой - легко прятался в ладони, очень легкий, и внутри плескалась какая-то жидкость. Богоушек осторожно держал его двумя пальцами и рассматривал со всех сторон. Но сомнения не проходили. Слишком просто все это у них получалось! Брызнул на человека, и готово…
- Значит вы утверждаете, что если нажать на эту вот пупочку…
Следователь положил большой палец на слегка выступающий бугорок клапана. Ольга хотела было что-то ответить, но в этот момент длинное аэрозольное облако вырвалось вдруг из баллончика и ударило ей прямо в лицо.
- Ах, простите ради бога! - воскликнул Богоушек. - Честное слово, это произошло совершенно случайно!
Ольга молча смотрела на него расширенными от испуга глазами. Следователь еще раз вздохнул для приличия, затем улыбнулся.
- Но раз уж так случилось, будем считать это следственным экспериментом, полностью снимающим с вас подозрение в соучастии.
Он вынул из кармана ключ на длинной цепочке и открыл сейф. Ольга все не отвечала.
- Да вы не расстраивайтесь так, пани! На время эксперимента мы создадим для вас самые комфортные условия, лучшее питание, предупредительный уход… Что?
Богоушек обернулся на какой-то шорох, как ему показалось, в другом конце кабинета. Девушка все также неподвижно сидела на месте, испуганно уставившись в одну точку.
- Ну полно, полно! - следователь подошел к Ольге, намереваясь ободрить ее отеческим похлопыванием по плечу. Рука его вдруг провалилась, не найдя под собой опоры. Сквозь тело девушки она проходила, как сквозь воздух. Богоушек даже отпрыгнул, испугавшись в первое мгновение.
- Да это мираж какой-то! - воскликнул он.
В голосе его звучали удивление и обида. На минуту даже возникла мысль, что никакой девушки-ящерицы, может быть, и вовсе не существовало, а просто кто-то морочит ему голову с помощью голограммы. Такие случаи бывали. Впрочем, Богоушек тут же сообразил, что пиджак-то его голограммой никогда не был, а теперь вот, пожалуйста - он снова провел рукой сквозь изображение - пустота! Неужели всему виной этот дурацкий баллончик?
Следователь потянулся к столу, чтобы еще раз рассмотреть странную, запространственную, как видно, вещицу, и тут же с досадой грохнул по крышке стола кулаком. Баллончик исчез! Исчез так же необъяснимо, как и подозрительная свидетельница Ольга, только от него не осталось даже изображения…
* * *
- … Как тебе это удалось? - восхищенно спросил Джек Милдэм, выводя машину со стоянки у Полицейского Управления.
- Долго рассказывать! - Ольга, сидевшая на заднем сидении, протянула тонкую белую руку. - Подай-ка пакет с одеждой. И не пялься на меня, отвернись и следи за дорогой. Гонзик, тебя это тоже касается.
- Не понимаю, зачем мне-то следить за дорогой? - отозвался Христофор. - Машину ведет его сиятельство…
- Дадут мне сегодня одеться или нет?! - прикрикнула Ольга, изображая гнев.
- Ну, если бы это зависело от меня… - глубокомысленно произнес Гонзо.
- Ты это про что? - покосился на него граф.
- Да нет, я так… Я просто хотел сказать, что Ольге идет этот пиджак.
- Тебе он еще больше подойдет! - Ольга перекинула пиджак на колени Гонзо. - Там, в кармане, удостоверение на имя следователя по особо важным делам Богоушека.
- Да ну?! - Христофор, несмотря на запрещение, бросил на Ольгу удивленный взгляд. - Вот это класс! Позвольте вам выразить свое восхищение, пани! Ручку поцеловать разрешите! Разумеется, если граф не возражает…
Ольга улыбнулась.
- Так и быть, пан Богоушек, - сказала она, протягивая ему руку.
- Куда ехать-то теперь? - спросил Джек, сердито глядя на дорогу.
- Прежде всего, на птичий рынок! - сказал Гонзо.
- Это еще зачем?
Христофор взял серебристый баллончик и встряхнул его. Внутри плескался фиксатор - жидкость, предназначенная вовсе не для того, чтобы превращать людей в ящериц.
- Нам нужен миражинский нюшок. Самой чистой породы, - сказал Гонзо. - И непременно - кобелёк…
Глава 5
Помещик Новокупавинского уезда, отставной капитан Савелий Лукич Куратов, проснувшись этот день позже обычного, сел за чай попросту: в халате и с матушкой, Аграфеной Кондратьевной.
Старуха по обыкновению завела разговор об картах и вине, коих хотя и не знала сама, все же считала главным на свете злом после Наполеона, а потому всячески старалась отвратить от них сына. Впрочем, матушкины выговоры мало оставляли следа в душе Савелия Лукича. Он был уже и сам волосом сед и знал по опыту, что, в отличие от Наполеона, ни вина, ни карт нельзя прогнать из отечества.
- Ты, Савелий, Бога побойся, коли мать-старуху пожалеть не хочешь, - причитала довольно монотонно Аграфена Кондратьевна. - Ведь ты уже не молодой человек. Куда тебе перед мальчишками-то удаль показывать! И добро бы, в богоугодном каком деле, а то ведь в пьянстве! Срам!
- Оставьте, маман! - простонал Савелий Лукич, прижимая серебряный молочник к пылающему виску. - Как не надоест, ей-богу! Без того голова болит…
- А матери разве не больно смотреть на тебя? Ведь другого и занятия нет, как с актерками да с гусарами травиться калхетинским!
- Дрянь, это верно, - вздохнул Куратов. - Куда против венгерского!
- Что у них ни кола, ни двора нету, так вот они и величаются геройством друг перед другом, пропивают да проигрывают казенное содержание… А у тебя - собственность! Ты - помещик и должен только о том думать, как имением управить, да приращение ему сделать.
- Зачем же приращение? - удивился Савелий Лукич. - Уж, кажется, всего у меня достаточно - и земли, и людей, и угодья всякого… На мой век хватит!
- Не о тебе пекусь! А как пошлет господь наследников, - матушка перекрестилась, - им-то что оставишь?
- Хватит и наследникам! - махнул рукой Куратов. - Не прикажете ли мне с соседями тяжбы заводить ради ваших наследников?
- А хоть бы и тяжбы, - глаза Аграфены Кондратьевны заблестели, видно было, что разговор, наконец, дошел до самого дела. - Вон, сосед Турицыных, Петр Силыч Бочаров…
- Сутяга он и больше ничего! - оборвал матушку Куратов.
Аграфена Кондратьевна постно поджала губы.
- Однако же мельницу оттягал у Турицыных.
- Ну и дурак, что оттягал! Черта ли в ней? Давно сгнила… Отсудил бы лучше Легостаевский лес. Там хоть охота…
- Отсудит и лес! - матушка в запальчивости хлопнула по скатерти костлявою ладонью и вдруг осеклась.
- Ох ты, господи! Я же тебе, друг мой, забыла рассказать главную новость!
- Ну? - Савелий Лукич уже собирался вставать из-за стола, чтобы идти в библиотеку курить трубку и смотреть в окно.
- Прямо страсть! У Турицыных дворовая девчонка в Легостаевском лесу потерялась! Поутру конюх ихний приходил, так я послала с ним Василия да Михайлу, да сыновей Заплаткиных, чтоб пособили искать.
Савелий Лукич покачал головой.
- Что за напасть такая? Не везет Турицыным, да и только! И давно потерялась?
- Третьего дня, конюх говорит, пошла за грибами и сгинула. Ни слуху, ни духу. Я уж думаю, не завелось ли там, на болотах, нечистой силы? Ведь у них и в прошлый раз также было! С коровой…
- Вздор! - Куратов решительно поднялся и бросил на стол салфетку. - Найдется, коли волкам не попалась…
- Страсти какие! - прошептала старушка, крестясь.
- Хотя… может, и беглые шалят. Мало ли их теперь по лесам шастает! - Савелий Лукич зевнул. - Исправнику донести надо бы…
За окном вдруг послышался стук копыт и скрип дорожного экипажа.
- Никак, гости! - оживился Куратов.
- Ну вот, - проворчала матушка, - опять понаедут гусары, покою от них нет…