Банкеты были традицией на всех пассажирских кораблях Корпорации. Разумеется, сюда не входили "челночные" паромы, эти перегруженные тряпьем, едой и электроникой развалины, лишенные порой элементарных удобств и набитые, набитые под завязку. Не относилось это и к военно-транспортным судам, которые арендовали у Корпорации правительства разный миров и мирков. Кто же будет устраивать подобное для солдат?! Но "Викинг" был круиз-судном второго класса, и его пассажиры, безусловно, имели право со вкусом провести предполетное время.
Для того чтобы воспользоваться межзвездным джампером, груз, подлежащий транспортировке, следовало разместить в относительной неподвижности рядом с двигателем. Двенадцать сороказначных чисел вводились в джампер в качестве координат цели, и начиналась предстартовая подготовка - джампер "прогревался", "наводился на цель", или, как говорили в народе, "гудел". Через двенадцать часов груз оказывался в точке назначения. Все.
Хитрость заключалась в том, что никто и ничто не должны были покидать стартовую зону или проникать в нее, иначе настройка сбивалась, и все приходилось начинать сначала. По этой самой причине Андрей должен был догнать "Викинга" на скутере до того, как тот заглушит моторы и начнет "гудеть".
Пассажиры, таким образом, оказывались заперты в ограниченном пространстве минимум на двенадцать часов. Что делать?
- Он гудит, и мы будем гудеть!
Так родилась традиция банкетов на борту пассажирских теплоходов. Красивый древний обычай.
ГЛАВА 7
Стоя у стойки бара, капитан с отвращением изучал "настоящий кубинский ром", как заверил его бармен. Судя по цене, очень похоже, но вот по вкусу… Морскому волку полагается пить ром. Точка. Так и не привык.
Он сделал глубокий вдох, повернулся к бармену и побарабанил пальцами по столу.
- Стаканчик пепси-колы, - небрежно попросил он. К его удивлению, над ним никто не думал смеяться.
Осторожно отодвинув в сторонку стакан с маслянистой гадостью, капитан счастливо улыбнулся. Межзвездный прыжок. Наверное, тысячный в его жизни. Свой первый прыжок он совершил в академии, на базу Кольцо, вращающуюся вокруг Сатурна, еще первую базу, до диверсии, но звезды…
Он усмехнулся, вспомнив себя молодым человеком, в день, когда средства массовой информации всего мира, захлебываясь, стали кричать о том, что звезды наконец-то можно посетить, потрогать… Флаги и музыка на улицах, торжественное обращение президента…
Затем взрывы, сирены, военное положение, и танки на улицах, танки, танки… И пеленгаторы, которых боялись куда больше танков, поскольку они стреляли сразу, без переговоров. Ракетами.
Сначала ссорились за сферы влияния. Потом, когда Флеминг послал второе письмо и сфер влияния стало хоть отбавляй, западная цивилизация едва не рухнула под натиском терроризма. Имея гипертранспортер, устроить диверсию проще, чем отобрать автомат Никонова у младенца.
"И это стало следующей проблемой, - подумал капитан. - Оружие, особенно русское, технологичное и нереально, сказочно дешевое. С этим тоже кое-как справились. Точнее, научились не замечать…"
Затем пошли эпидемии внеземных болезней, затем контрабанда, и похоже, что борьбу с контрабандой мы таки проиграли.
Да! Еще кошки, если это, конечно, не вымысел. И Печальная Планета, которую, судя по рассказам, посетило уже человек этак с тысячу. Вот только координат у нас как не было, так и нет. И Ледяная Гора. Тоже больше похоже на миф, но откуда-то ведь берутся эти проклятые кристаллы…
Потом были AI, потом телепатия. То есть не потом, а до… Технологические секты, генетические опыты…
"А ведь мы вовсе не контролируем ситуацию, - подумал капитан. - Мы погрязли в этой суете и делаем вид, что в мир когда-нибудь вернется порядок. И спокойствие. И уверенность в завтрашнем дне… Я ведь помню время, когда морские суда могли не бояться пиратов…"
Первый помощник протолкался сквозь толпу и подошел к капитану.
- С берега сообщили, - сказал он, - что последний пассажир стартовал на скутере. Будет здесь через час.
"Твой первый рейс, - подумал капитан. - Подтянутый, бодрый…"
Он вынул из нагрудного кармана платок и аккуратно стер со щеки первого помощника отпечаток губной помады. Выражение собранности (всегда готов) исчезло с лица молодого человека, уступив место отчаянию.
- Вольно! - усмехнулся капитан. - Веселитесь. - Он взял свой бокал и с отвращением уставился на поблескивающую в нем отраву.
- Хемингуэю же нравилось, - пробормотал он, поколебался и решительно поставил бокал на стол. - Вот что, любезнейший, - обратился он к бармену, - налей-ка ты мне водочки.
- Пьер, я тебя не узнаю! - огорченно сказал Майк. - Ты живешь в середине XXI века! Как ты можешь верить в предрассудки?!
- Но это он!
- Ты видел во сне кота, так?
- Я… Да. Но это он. И я не могу его прочесть. Он не человек. И у него за спиной огонь, а за ним - его хозяин. Это… - Пьер замолк, не решаясь даже высказать вслух свою мысль.
"Мальчишка напуган", - подумал Майк. С одной стороны, это было не так уж и плохо, бесстрашный хулиган забьется в угол и больше никому не будет пакостить. Прошло уже четыре часа с момента отплытия - ни одного конфликта с участием Пьера Рене. Ни одного! Разве не об этом он мечтал?
С другой стороны, Майк полагал, что если позволить таинственному незнакомцу просто уйти из их жизни, покинуть корабль на Курорте и раствориться в толпе, то мальчишка, пожалуй, так и останется надломленным на всю жизнь. Жалко. Майк вздохнул - то, что он собирался проделать, называлось на военном жаргоне "накачка", и он очень не уважал подобные методы.
- Я не знаю, что это такое или кто это такой, - произнес он медленно. - Я десантник, и я верю в то, что вижу. И что же я вижу? Я вижу сопливого малыша, который испугался собственно го воображения! - Он с размаху врезал кулаком по столу. Соседи - дело происходило на верхней палубе - заоборачивались, Майк их проигнорировал.
- Ты считал себя смелым, - продолжал он, ловя себя на том, что начинает звучать как недоброй памяти полковник Трэвис. - Так вот, ты - трус! Ты вел себя смело потому, что знал, что твои противники слабее! Обидел "муху"! Ха! Да потому, что я был рядом. Психолога нокаутировал! Какой у него индекс - "Д" или "Е"? И теперь ты впервые встретил что-то, что может быть сильнее тебя. И что мы видим?
- Он может… - звенящим от слез голосом начал Пьер, но Майк не дал ему закончить.
- Ну - и - что?! Мы не говорим о нем, мы говорим о том, сможешь ли ты себя потом уважать. После того, как он сойдет на берег и оставит тебя одного с твоим страхом? Ты знаешь кто? Ты - жертва "mental abuse". Ты - овощ!
- Я не жертва!
- Не мучайте ребенка! - осуждающе произнес кто-то за соседним столиком. Майк и Пьер игнорировали это замечание.
- А кто ты? Трус?
- Я…
- Ты испугался того, чего не можешь понять, но это еще не самое скверное. Скверно, что ты убежал от опасности.
- Я…
- Ты решил, что это Посланник! - провозгласил Майк и по тому, как сжался его собеседник, понял, что попал в точку.
- Всю жизнь ты ненавидел "Первопроходцев", а теперь поверил их самой глупой, самой детской, самой…
Договорить он не успел, Пьер, опрокинув стул, выскочил из-за стола.
- Я не успел сказать "go, get'em!", - пробормотал Майк. - Надеюсь, ты дойдешь до этого сам.
Профессор Беркли не любил банкетов. Путешествие между звезд - это романтика, раздвижение рубежей, глупо смазывать его выпивкой. Впрочем, профессор не любил и банкетов на Земле. Он любил науку и искренне жалел людей, неспособных оценить эту блестящую игрушку. Людей Беркли тоже недолюбливал.
Сейчас профессор прохаживался по безлюдному трюму, мимо сложенных на полках сумок, чемоданов и контейнеров. Курорт для него был лишь перевалочным пунктом, там к нему должны были присоединиться другие члены экспедиции. Первой экспедиции, имеющей целью создать на Изумрудной постоянное поселение вместо убогой и невероятно дорогой биостанции.
Профессор дошел до разветвления коридора, с завистью поглядел на стоящий под пандусом вездеход-амфибию (живут же люди! а мы по болотам пешком ходим!) и повернул налево, к своим питомцам.
Их назвали твелами, в честь Томаса Вела, первого человека, описавшего их на Изумрудной. Твел весил в среднем тридцать шесть килограммов, был покрыт чешуйчатой броней, обладал невероятной выносливостью и силой. Эти животные могли совершать десятиметровые прыжки, вылетая из болотной жижи как живые ракеты. Человеческой реакции не хватало, чтобы подстрелить твела в прыжке, а если это и удавалось, одной пули обычно было недостаточно - жизненно важные органы животного были защищены буграми жестких, как дерево, мышц.
Беркли мог гордиться - ему первому, и пока единственному, удалось найти кладку твела, похитить четыре яйца и выкормить детенышей. Ему же принадлежали блестящие исследования по психологии этих животных, умных, как земные собаки, и стайных, а следовательно, приручаемых. Что и было доказано на примере питомцев профессора, знающих и умеющих все, что полагается знать и уметь хорошо обученной собаке. Все, что оставалось, это создать на Изумрудной колонию, использующую твелов в качестве охраны, и отделаться наконец от вечного страха перед подкопами под проволоку с током…
Увидев клетки, профессор даже не сразу понял, что произошло. Затем он почувствовал, как волосы у него на голове зашевелились, - в клетке сидел ребенок! Сидел, обняв покрытую костяными пластинами голову твела, и о чем-то с ним беседовал…