Льешо быстро сжал кулак. Подняв глаза, он заметил, что рука Хабибы тоже тянется к нему, словно стремясь схватить драгоценность. Время словно остановилось, замерзнув в жадных глазах мага.
Наконец, словно выйдя из транса, Хабиба опустил руку.
- Примите мои извинения, юный принц. И вы сам, и Великая Богиня, которой вы служите.
Он опустил голову, стыдясь того, что только что сделал, однако дочь, зная отца, внимательно наблюдала за ним, ожидая хотя бы малейшего намека, призывающего ее к немедленному действию.
Динха, словно успокаивая, похлопала Хабибу по руке:
- Может, тебе стоит начать все заново?
- Начать откуда, с какой именно точки? - пожал плечами Хабиба. - С момента рождения седьмого сына короля Фибии? Или с момента падения разрушенного гарнами любимого королевства Великой Богини и начала страданий людей? А может быть, с тех трудностей и опасностей, которые пришлось пережить одному из семи братьев на пути рабства и битв, чтобы освободить родину от тиранов?
- Некоторые считают, - ехидно заметила Динха, - что сам король, отец мальчика, уделял слишком много внимания покровительствующей ему Богине - в ущерб собственному народу. А это само по себе уже тирания. Ведь известно, что, если потерять бдительность и разум в малом, не миновать катастрофы в великом… Разумеется, я вовсе не собираюсь обсуждать политику и поступки умершего.
Льешо было тяжело слушать подобные речи. Интересно, ожидают ли от него возражений? Ему не хотелось спорить: дело в том, что он и сам пришел точно к такому же выводу. Больше того, примерно на полпути между Дарнэгом и Акенбадом он начал задумываться, не нуждается ли в подобном напоминании и Шу. Если императору суждено выжить в плену у гарнов, когда-нибудь они, наверное, сядут с ним вдвоем и не спеша побеседуют об отцах, стремлении к безрассудным приключениям и оставшемся без правителя народе.
Динха тем временем продолжала беседу с Хабибой:
- Так, может быть, тебе стоит начать с того, что делал наш юный принц в Дарнэге?
Льешо украдкой взглянул на Харлола. Пустынник всецело принадлежал Динхе - какие же из его знаний могут остаться скрытыми от того, кто рассчитывает на преданность этого человека и даже способен проникнуть в его сны? Но ведь и Динха способна читать сны, в том числе и сны самого Льешо. Нет, ему вовсе не снились оставленные в Дарнэге товарищи, ему снилась волшебная свинья. Судя по всему, Харлол считал Шу просто прекрасно владеющим оружием купцом, имеющим с Льешо чисто деловые отношения.
- С самого начала я знал, что это глупый план, - пробормотал Хабиба.
Волшебник ее сиятельства, судя по всему, собирался открыть правду. У Льешо появилось дурное предчувствие.
- Предполагалось, что отряд капитана Бор-ка-мара справится с любым поворотом событий.
- Шу очень волновался насчет положения в Дарнэге, - заметил Льешо. Ему не хотелось, чтобы вина за принятые императором решения целиком легла на плечи военного. - Он остановился в загородной таверне, чтобы встретиться со шпионами госпожи Сьен Ма, а Бор-ка-мара направил в город, где вполне можно было ожидать засады. Но каким-то образом гарны пронюхали о его планах и организовали нападение.
В этот момент принцу показалось, причем уже не впервые, что богине войны было угодно отправить отряд Льешо именно туда, куда он и попал.
Маленький Братец уютно устроился на руках хозяйки и решил вздремнуть. Девушка покрепче обняла любимца, словно ища у этого маленького существа защиты в ожидании плохих новостей. Балар тоже обнаружил брата в грязной гостинице, так что о секретности в данном случае говорить не приходилось. А он сам оказался привязанным к спине верблюда еще до того, как смог выяснить что-нибудь конкретное насчет заговора. Льешо оставалось лишь пожать плечами - увы, он не мог развеять страхи Каду.
- Динха, - снова заговорил Хабиба, и на сей раз голос его звучал растерянно, даже жалобно. - Динха, кажется, мы потеряли императора Шана, любимого союзника госпожи Сьен Ма.
В глазах колдуна сквозило истинное отчаяние - он не мог вернуться к госпоже и сообщить ей о смерти Шу. Причем потерян не только император - потеряны и все его спутники.
- Вместе с императором пропали и лукавый бог Чи-Чу, и Карина, дочь Мары - той самой, которая мечтает попасть на небеса в качестве восьмой смертной богини, и принц Фибии - целитель Адар.
- Ты говоришь об императоре? - изумился Льюка. - Неужели я мог так ошибиться в своих видениях будущего?
- Речь идет о Шу, купце. Дело в том, что он путешествовал под видом купца.
- Я и понятия не имел… - Глаза стоявшего у двери Харлола расширились от ужаса. - Ты, принц-прорицатель, утаил самое главное.
Последние слова ташек прошептал едва слышно, словно про себя, но Льешо все-таки их понял.
- Я не мог раскрыть чужую тайну.
- О чем спор? - заинтересовался Хабиба.
Харлол воспользовался заданным вопросом, чтобы упасть к ногам волшебника.
- Я осмелился поднять руку на императора, - признался он. - Это страшное преступление, и жизни моей пришел конец. Пусть заслуженная кара придет как можно скорее, и милостивая смерть освободит страдальца от угрызений совести.
- Не говори ерунды. - Ради убедительности Льешо даже ткнул нового товарища в бок. - Если бы Шу хотел твоей смерти, то не задумываясь прикончил бы тебя.
Хабиба, однако, взглянул на убитого горем пустынника с нескрываемым раздражением:
- Так, значит, ты не знал, что сражаешься с императором?
- Не знал, о господин.
- А если бы знал, скрестил бы с ним оружие - там, на площади?
- Нет, о господин.
Второй ответ прозвучал совсем тихо и с паузами - погонщик верблюдов лежал ничком на покрытом толстым ковром полу и целовал ноги волшебника.
- А нанес ли ты императору раны - вольно или невольно?
- Нет, мой господин. Это он одолел меня, ранил, а потом отдал на попечение принца-целителя, который тоже путешествовал инкогнито.
- Тогда, честно говоря, я не очень понимаю, что мы здесь так горячо обсуждаем. Почему бы тебе не отправиться к двери и не стать на страже, как ты делал это раньше?
Харлол еще мгновение полежал на полу, простертый между Динхой и волшебником. Наконец, пробормотав: "Слушаюсь, мой господин", он поднялся на ноги:
- С благословения Динхи предлагаю и свое боевое искусство, и собственную храбрость на службу великому императору - готов отдать жизнь за его свободу и безопасность.
Льешо отметил про себя, что титул великого императора - это уж чересчур, даже если учесть то почтение, которое внушила молодому сопернику воинская доблесть Шу. В то же время принц понимал, что необходимо принимать любую возможную помощь, тем более что он уже успел привыкнуть к обществу ташека. Поэтому лучше и не заводить речь о нападении на Адара, с которого все и началось.
Однако оказалось, что Динха имеет на пустынника собственные виды.
- Ты с такой легкостью покидаешь свой пост? - поинтересовалась она.
Харлол покраснел.
- Но, Динха!..
Взгляд его выражал мольбу, просьбу отпустить с ржавого крючка, однако Динха не пожелала пойти навстречу.
- Продолжай выполнять то дело, которое начал, - строго велела она, - и оно приведет к осуществлению предначертания. Именно так.
Льешо не совсем понял суть этого глубокомысленного замечания, однако оно вполне убедило Харлола - молодой человек с прежним энтузиазмом отправился на свой пост.
После того, как вопрос об ошибочном нападении на Шу был выяснен, Льюка протянул руку - ладонью вверх - в знак всеобщего мира и спокойствия.
- Я уверен, что бандиты не посмеют нанести своим узникам вред, - заявил он, хотя в его голосе сквозило сомнение. - Какую бы линию поведения они ни избрали, остается возможность переговоров.
- Но они уже ранили императора.
Никто даже не поинтересовался, откуда Льешо это знает. Динха вовсе не удивилась. Тут раздался возглас разочарования и боли - он принадлежал Балару. Не в силах удержаться на ногах от угрызений совести, принц опустился на колени.
- Я ничего не знал, - шептал он, не желая привлекать к себе внимание и в то же время не в силах выдержать обрушившуюся боль. - Мы совершили ужасную ошибку…
- Неужели ты думаешь, дитя, что драгоценную компанию императоров и принцев смогло бы спасти присутствие одного-единственного мальчика, если ее не сумели защитить даже боги?
Динха произнесла эти слова, обращаясь к Хабибе, но предназначены они были, конечно, всем присутствующим. Она не спускала с волшебника взгляда до тех пор, пока он наконец не уступил ее логике.
- Нет, Динха.
Волшебник подобно Харлолу пытался взвалить на свои плечи даже то, в чем вовсе не был виноват.
- И разве не сама покровительствующая юному принцу Богиня послала к нему приближенного, садовника Свина, чтобы тот привел нашего спасителя к святому источнику Акенба-да? Разве Свин не вручил юноше потерянную Богиней черную жемчужину из ожерелья как подтверждение испытания и обязательства освободить от врагов Великой Богини родную страну и даже врата Небесного царства?
- Именно так, Динха.
Льешо украдкой взглянул на Каду - воительница наблюдала за отцом, словно притаившаяся кобра. Хабиба уронил слезу:
- Но моя госпожа претерпела такие потери…
- Твоя госпожа - покровительница войн и собирает лишь тот урожай, который сеет на чужих полях. Мальчик, которого ты пытаешься обвинить во всех бедах, пострадал от замыслов ее сиятельства, и все же ты возлагаешь бремя ее потерь именно на него?
- Нет, Динха.
Хабиба вздохнул, словно давая волю давно подавляемому, не уходящему гневу.