Тут все было заранее разыграно как по нотам. Как-то так получилось, что аэродром у Пуэблы в нужный момент вдруг оказался единственным в округе, готовым принять "Боинг" (по длине полосы и исправности навигационного хозяйства). С аэропортами больших городов Сантос предпочитал не связываться – там всегда слишком много ненужных свидетелей и слишком многих пришлось бы брать в долю, а на всех прочих ближних аэродромах, включая военные, неожиданно обнаружились различные неполадки и неисправности. Ну и уже совсем "делом техники" было сделать так, чтобы на этом аэродроме оказалась только одна подходящая стоянка, где заруливший "Боинг" можно было без помех загрузить-разрузить и дозаправить перед обратным вылетом – именно на нее сейчас и смотрели реактивные снаряды. Собственно, всю эту ловушку организовывала в основном донна Ларка, а нам оставалось только притащить на место (даже с использованием местных носильщиков это оказалось очень непростым и, учитывая количество ракет, их вес и калибр 122 мм, нудным занятием), сориентировать и замаскировать ракеты до "часа Х".
Еще одним моментом было выяснение вопросов – прикрывают ли местные вояки транспортные самолеты на маршруте? А если прикрывают – как именно, какими силами (учитывая, что подходящей техники у местных ВВС осталось кот наплакал), какое имеют навигационное и информационно-связное обеспечение и участвуют ли в прикрытии этого "воздушного моста" хоть в какой-то мере американцы?
Наша радиосвязь шла по закрытому, защищенному каналу, хотя наличие у противника средств радиоперехвата и РЭБ было чисто гипотетическим.
Пока что все подчиненные подтвердили выход на огневые позиции и полную боевую готовность. Хучанбергенов с Полупетровым сходили к дороге и, активировав заранее размещенный на обочине фугас, вернулись. Это доложил Рустик, возникший из джунглей прямо перед бруствером моего укрытого маскировочной сетью окопа.
– Сиди здесь, – сказал я ему. – Или к Машке пойдешь?
– Не, да ну ее.
– Боишься один в окопе с тремя бабенциями? Думаешь – изнасилуют?
– Да ладно вам, тарищ майор. Зашибутся насиловать…
– Ладно, тогда пока отдыхай, – сказал я и поднял к глазам бинокль…
В общем, нам оставалось только ждать.
На дороге было тихо, временами проезжали редкие машины, в основном – потертые жизнью старые грузовики и автобусы. Потом появилась запряженная быками повозка со стариком-возницей в широкополой шляпе, которая долго-долго тащилась мимо нас.
– Серый, как там у тебя? – спросил я у Георгиева, отрываясь от бинокля.
Георгиев сидел на дне окопа, рядом с рацией и "сундуком" с аппаратурой РЭБ, вглядываясь в дисплей "радарного чемодана". Кое в чем неистовая Данка сдержала слово, и улучшенный вариант этого, знакомого нам еще по Сербии, прибора, улавливающего движение и крупные массы металла (теперь прибор работал на 8 км), наша группа получила-таки. Даже два комплекта (один, резервный, лежал на "базе" в имении), не считая аналогичного прибора, который вроде бы был у Дегтяревой. "Улучшенность" этого прибора была еще и в том, что к нему прилагались "планшеты", на которые (на дистанцию до 2 км) ретранслировались показания с основного агрегата. Сейчас один такой планшет был у Машки Тупиковой. А нашего Георгиева, уже немного знакомого с этой техникой по канадскому рейду, перед этой командировкой даже послали на двухнедельные курсы, откуда он вернулся уже полностью технически подкованным человеком.
– Да пока ничего интересного, тарищ майор, – ответил он.
– Тогда можешь отключить агрегат, чего зря энергию сажать-то. Потом по команде включишь…
Тут я знал, чего говорю. О выдвижении техники из поместья Сантосов должны были знать наблюдатели, заранее размещенные вокруг этой фазенды или курировавшая их донна Ларка. Но пока рация упорно молчала.
– Тарищ майор, а расскажите что-нибудь, – попросила лежащая на бруствере слева от меня Светка Пижамкина, отрываясь от оптики своей снайперской волыны. – А то так скучно и неизвестно сколько нам тут еще сидеть….
– Приедет колонна – и сразу же будет весело, – пообещал я.
– Ну, тарищ майор! – надула губы Светка.
– Ага, – поддержал ее со дна окопа Рустик. – Ну, пожалуйста!
– Чего же вам рассказать-то, орлы? – спросил я, не отрываясь от бинокля.
– Что-нибудь такое, поучительное, из армейской жизни, – уточнила Светка.
– Из армейской? Ладно, слушайте сказочку, деточки. Эту историю в разных воинских частях рассказывают по-разному, обычно уточняя, что все это было именно у них.
А вообще произошло это в конце 1980-х, еще во время Афганской войны. В Кандагаре, на площадке, где базировались местные вертолетчики.
В общем, яркое солнце скрылось за горбатыми хребтами, и меньше чем через час Кандагар погрузился во тьму. Пользуясь подходящим моментом, злобный душманский мышь, явно проходивший спецподготовку на территории сопредельного Пакистана, двинулся в сторону вертолетной стоянки, собираясь под покровом темноты перегрызть самый главный провод в советском вертолете. Но местный серо-полосатый кот Барсик не дремал и, услышав в ночной темноте шорох, бесстрашно бросился на врага. Его друг и товарищ, местный пес Рекс, тоже ринулся бы за приятелем, но, поскольку сидел на цепи, смог лишь поддержать Барсика лаем. Стоявший в карауле у стоянок часовой, рядовой Вася Иванов, услышав громкий и яростный лай Рекса, резко перестал мечтать о дембеле, снял с предохранителя свой АКМ и на всякий случай пустил в ту сторону, куда лаял пес, автоматную очередь.
Его разводящий, сержант Ваня Петров, мирно спавший в караульном помещении и, опять-таки видевший во сне неизбежный дембель, услышав стрельбу, немедленно проснулся и метнулся в окоп к пулемету ПК, после чего начал садить короткими очередями в ту же сторону, куда перед этим стрелял часовой. Пулемет – это уже солидно и где-то даже серьезно.
Начальник караула, старший лейтенант Петя Сидоров, не торопясь выяснить по телефону, что именно там произошло, скомандовал своим бойцам: "В ружье!"
И через минуту пустынное пространство за колючей проволокой, вокруг вертолетной стоянки начал поливать свинцом крупнокалиберный КПВТ стоящего в капонире БТР-80, к которому присоединился 82-мм миномет. Над барханами метались веревки трассирующих пуль, рвались мины, взлетали осветительные ракеты, но противника никто не видел…
– Товарищ капитан, у соседей-вертолетчиков идет интенсивная стрельба! – доложил дивизионным артиллеристам встревоженный дежурный с КП местного мотострелкового полка.
– Батарея! Осколочно-фугасным! Квадрат! Дистанция! Прицел! Восемь снарядов! Беглым! – отозвались на КП пушкарей.
Спустя пару минут оглушительно загрохотали 122-мм гаубицы, накрыв разрывами совершенно пустые барханы вокруг вертолетных стоянок и взлетки.
Минут через десять все стихло настолько, что тишина буквально давила на уши.
– Вроде полный порядок, – доложил командир гаубичной батареи.
А рано утром кот Барсик положил труп мыша под дверь начальника штаба.
– Зачем вы артиллерию применили? Я бы и сам вполне справился, живьем бы гада взял! – вопрошал взгляд кота.
В общем, за успехи в боевой и политической подготовке кот был премирован банкой бычков в томате, каковую по-братски разделил с другом Рексом…
Такая вот история…
– А мораль, тарищ майор? – спросила Светка, после того как сидящая в окопе вокруг меня троица переварила услышанное.
– А мораль, Светлана, в том, что эскалация любого вооруженного конфликта – очень опасная вещь и обычно эта эскалация происходит исключительно по дурости отдельных личностей, вовлеченных в этот конфликт…
– Умный, видать, был котяра, – сказал Георгиев.
– Не то слово, – подтвердил я. – Мне один вертолетчик рассказывал, как они этого Барсика в Кандагаре с парашютом кидали…
– Это в смысле? – удивилась Светка. – Прям с самолета или вертолета, что ли?
– Да нет, не с самолета. Приспособили парашютик от осветительной авиабомбы, сшили подвесную систему и кидали кота с вышки управления полетами. Там высоко было, метров десять.
– И что кот? – уточнила Светка.
– А кот, Светлана, был хитрый и не сопротивлялся. Видно, знал, что после выполнения нормы в десять прыжков его начнут пускать в летную столовую и кормить по "летной норме", тому же Рексу на зависть…
– И как только люди на войне с ума не сходят, – вздохнул снизу Георгиев.
– И не говори…
В этот момент на рации замигала лампочка – ожила, зараза…
– "Альбасете" слушает, – сказал я в микрофон, надевая наушники.
– "Мадрид" – "Альбасете", – возник в наушниках страстный голос донны Ларки (по-русски, но с акцентом). – Наблюдатели докладывают, что в пруду зашевелилась рыбка. Будьте наготове. Кроме того, бедные родственники начинают выдвигаться к вам. Я "Мадрид", как поняли?
– Я "Альбасете", понял тебя, "Мадрид", – ответил я. – Приступаем к рыбной ловле.
На этом сеанс связи закончился. Реплика про рыбку в пруду для тех, кто в теме, означала, что в поместье Сантосов началось движение техники. А "бедные родственники" – это, понятное дело, боевички "сапатистов". Если рассудить здраво – довольно дурацкая конспирация, тем более при защищенной связи. Но вдруг кто услышит? Лучше перебздеть, чем недобздеть…
– Так, – сказал я Георгиеву. – Веселье приближается, девочки и мальчики. Врубай прибор.
Он выполнил сие ценное указание, а я переключил рацию на ближний радиус и вызвал подчиненных:
– "Первая", "Второй", "Третий", "Четвертый", "Пятый", "Шестой", "Седьмой"! Я "Бугор"! Всем внимание! Рыбалка начинается! Как поняли?
Все номера отозвались, что поняли. Вот и хорошо.