Через три часа назначенные в разведку люди оседлали коней и ведя в поводу заводных коней отправились в разные направления. Дозор, высланный по дороге в лес, уже успел вернуться. В палатку офицерского собрания с совершенно несуразным докладом явился урядник. Послушав о том, что протянувшись пару верст по лесу, дорога совершенно неожиданно исчезла, то есть совсем, как отрезало, Ларионов был очень удивлен. Урядник божился, что вместо накатанного грунта, резко началась трава, причем явно нет осенняя пожухлая как в лесу, а яркая и молодая. И росло несколько сосен. Да еще вид сосен резко отличался от тех, что встречались в лесу. Сосны по выражению урядника, командовавшего разъездом, выглядели как зонтики у барышень.
- Да ты где зонтики-то видел, станишник? - спросил делопроизводитель полкового суда, прапорщик Юрасов.
- Как же, Вашбродь, в Новочеркасске и в Ростове видел, и на действительной в Варшаве бывать доводилось. Також видел.
Словно в подтверждение своих слов урядник протянул Ларионову обломанную сосновую ветку.
Подошедший старший врач взял ее из руки казака, - спросив полковника, - Вы позволите господин полковник?
Тот кивнул. Врач повертел ветку в руке и выдал свое резюме:
- Pinus pallasiana иначе Сосна Палласа. Еще называют сосна крымская. Обычные места произрастания Крым, Кавказ, Малая Азия.
- Н-д-а-а. Что еще урядник? Куда дорога пропала?
- Ваше Высокоблагородие, там поперёк дороги ровно ступенька высотой вершков пять. Да и дальше в лес тоже.
- Поручик Нежинцев!
- Я, господин полковник.
- Поезжайте с казаками проверьте.
- Слушаюсь!
Вернувшийся Нежинцев и прибывшие к тому времени посыльные от других разъездов подтвердили, что бивуак полка находится в какой-то странной впадине. Общее мнение выразил заведующий хозяйством полка, полковник Мезенцев:
- Мы находимся в низине, оттиснутой каким гигантским каблуком. Господи Боже! В какую дыру мы провалились?
Глава 4. Приказ, отданный завтра.
Утром следующего дня полковника Ларионова разбудил денщик, рядовой Трофим Иванович Власов. В отношениях командира полка и его денщика проскальзывало, что-то от отношений Петруши Гринёва и Савельича. Иваныч был так же заботлив, блюл интересы своего командира и был по стариковски ворчлив, хотя имел средний возраст, сорок три года. Ларионов иногда так его и звал, 'Савельич'. Власов не обижался.
- Вставайте, Вашевысокородие, вставайте!
- А? Что? Что такое?
- Там Вас с пяти утра хорунжий с казаками и пленным дожидаются, да дежурный по полку уже подошёл.
- Что-же ты меня сразу не разбудил? Старая перечница! Который час?
- Вот еще! Нешто Вам отдохнуть не требуется? Всего-то, час и подождать пришлось, теперь шесть часов, - с важностью сказал 'Савельич', убирая карманные часы, подаренные ему Ларионовым.
- Умываться, одеваться. Да скажи там, дежурному, доклада не надо, и чтобы он капитана Гребнева, полковника Лямина из летучего парка, командиров саперной и искровой рот пригласил ко мне.
- Артиллеристов звать, Ваше высокородие?
- Да и их конечно тоже. Да пусть пленного ведут.
- Слушаюсь!
Власов пользовался расположением полковника и не всегда придерживался наедине с ним уставных требований. Сейчас он степенно и совсем не по-строевому повернулся и отправился выполнять приказ.
Выйдя из палатки и наскоро совершив утренний туалет, надев гимнастерку и уже застегивая ремни Ларионов, вдруг осознал, что слышит гул, напоминавший фронтовую канонаду. Звук, которого ему подсознательно не хватало, во время лечения ранения в Петрограде и позже когда он прибыл в переформируемую из ополченческих дружин по кадровым штатам дивизию. Сейчас он чувствовал себя вновь уверенно. Впереди фронт. И он выполнит приказ командира корпуса, атаковать противника на узком участке, чтобы содействовать наступлению ударной 101 пехотной дивизии генерал-лейтенанта Гильчевского, а там брат, который ждет его помощи.
Думал он про непонятно как появившееся море, которое отнюдь никуда не исчезло за ночь, о том сколько людей останется в полку после демонстративных, самоубийственных атак позиций Австро-Германцев. Уже смывая с лица остатки мыла после бритья и смотрясь в зеркало, которое держал денщик, Ларионов увидел подходивших офицеров и странного человека, которого вели два казака. Полковник чуть набекрень, по гвардейски надел фуражку, машинально проверил, чтобы кокарда была посередине и ответил на приветствие офицеров. Общее внимание привлекал стоявший между казаками затравленно озирающийся человек. Одет он был в синий мундир с красными эполетами с красной же нитяной бахромой, с надорванным стоячим воротником и шаровары крапового цвета.
- Корнеев, кто это? Мне денщик сказал, что Вы с казаками захватили пленного?
- Так точно, господин полковник! Разрешите доложить?
- Докладывайте.
- Выполняя Ваш приказ, ночью произведен был поиск. В двух с половиной часах езды рысью, переправившись через две реки мной был замечен костер. Никого рядом. Подъехали поближе. Тут нас и обстреляли из темноты. Да странно так, по выстрелу сделали и ну за сумки свои хвататься.
- Потери есть?
- Двоих казаков ранили.
- Дальше.
- Мы их в шашки. Кроме этого всех порубили. Из пятерых, десятерых наполосовали.
- Без подробностей, хорунжий. Как же вы в темноте то?
- Почему в темноте, светало уже, развиднелось. Я казакам крикнул чтобы одного оставили. Этот отмахивался ловко, ну Егор Туркин его и приложил разок.
- Как же ты раз развиднелось не увидел засады?
- Виноват Ваш... - вытянулся хорунжий глотая окончание и снова звякнув крестами, - господин полковник! Мой грех! Мне и за Карпова перед евонной вдовой ответ держать.
- Как вдовой? Ты же сказал раненные...
- Приказной Карпов дорогой отдал Богу душу, царство ему небесное...
Все присутствующие сняли фуражки и осенили себя крестным знаменем. Есаул продолжил:
- Карпова, отец Зосима отпевает уже. А про второго раненого, Михаил Павлович обнадежил. Бок ему промыл, зашил, сказал, что жить будет. Я господин полковник по французски гутарить не умею, понять могу что француз, а так...
- Понятно. Что там у тебя?
- Да вот штуцер евонный, у станичника соседа такой же.
Хорунжий протянул Ларионову ружье. Стоявший рядом Марков-второй сказал уверенным голосом, едва взглянув на оружие:
- Штуцер Тувинена. Дед мой после Крымской компании привез в имение такой-же. Штуцер пошел по рукам.
- Ладно, спасибо Корнеев. Но докладывать учись, тянуть из тебя все надо клещами.
Хорунжий вдруг покраснел, и смущенно пробормотал:
- Виноват господин полковник, меньше месяца как произведен.
Ларионов подошел к пленному. Перед ним стоял молодой человек, лет двадцати двух, двадцати четырех лет. Под левым глазом у него наливался синяк под, руки за спиной были связаны.
- Qui vous et pourquoi sont habillés ainsi ?
- Moi du soldat. C'est la forme de l'armée française.
- Le nom, le titre ? Que vous faisiez dans cette place où vous ont pris ?
- Florian Djussopt, ordinaire. J'étais dans la garde champêtre.*
- Сергей Апполонович! Каково?
- Странный случай! Позвольте мне господин полковник?
- Quelle date avons-nous, le mois, l'année?
- Le cinq juin mille huit cents cinquante cinquième. Mais pourquoi cela vous intéresse?
- C'est exact ?
- Oui. Aujourd'hui le cinq juin un mille huit cents cinquante cinquième**.
- Не может быть! Андрей Васильевич! Этого не может быть!
Ларионов потрясенно молчал. Не понимавшие французского офицеры жадно выпытывали у своих более образованных коллег о чем речь. За время короткого допроса, вокруг собралось не менее десяти человек, которых Ларионов не приглашал, но которые привлеченные слухом о поимке пленного и его допроса, под разными предлогами собрались у палатки командира полка.
- Подождите Сергей Аполлонович, дайте я спрошу про детали. Сейчас, сейчас.
- Dans quel au régiment vous servez ?
- Cinquantième linéaire, la première équipe de la deuxième division d'infanterie.
- Qui commande votre division ?
- Le général Kamu.
- Qui commande les troupes françaises ?
- Le général Pelis'e. Vous pourriez ordonner de me dénouer ? Les mains ont cessé de sentir4.
- Хорунжий, дайте команду развязать его, жалуется, руки затекли.
- Слушаюсь господин полковник! Митрохин, развяжи его.
Казак, зайдя за спину пленному, достал нож и разрезал веревки. Француз во время этого закрыл глаза, поднял плечи, потом опустил, напряженное выражение его лица приняло нормальное состояние. Он стал с любопытством оглядываться вокруг, разглядывая окруживших его людей.
Пленный с наслаждением стал растирать посиневшие кисти рук. Потом вдруг сморщился.
- Небось, рукам больно стало. - Прокомментировал гримасу на лице француза Митрохин.
- Что же Вы Корнеев так стянули то его?
_________________________________________________________________________
* - Кто Вы и почему так одеты?.
- Я солдат. Это форма французской армии.
- Имя, фамилия, звание? Что вы делали в том месте, где вас захватили?
- Флориан Дюссо, рядовой. Я был в полевом карауле.
** - Какое сегодня число, месяц, год?