Высказанное им недовольство темпом продвижения к цели, Ларионов парировал предложением не ехать на повозках среди артиллерийского парка, а двигаться своим ордером, выражаясь по-морскому. И тогда никто не станет задерживать господина инженера. Инженер не стал обострять отношения и умолк. Хотя иногда что-то и бурчал себе под нос.
* * *
После большого привала, когда усталые солдаты запрягали усталых лошадей в повозки и орудийные запряжки, когда усталые шофера искровой роты садились на сидения своих автомобилей - радиостанций, на горизонте по направлению движения многие видели необычное явление на небе. Солдаты описывали потом это словами 'Большие ворота, прямо светлые на краю земли. Офицеры сошлись во мнении, о том, что это весьма напоминало северное сияние в виде Золотых ворот города Владимира. А те, кто не видел таковых, согласились с теми, кто таковые видел. Только масштаб их превосходил все мыслимые размеры. Одновременно со световыми явлениями в небе, практически у всех создалось впечатление, что земля под ногами дрогнула.
Дорога до того пролегавшая параллельно исковерканному железнодорожному полотну ведущему к взорванным мостам, стала круто забирать влево, впереди были переправы через две реки, потом начинался лес.
Солдаты глотали пыль. Несмотря на то, что в октябре должны были быть дожди, а уж на праздник Покрова и снег должен был выпасть, было не по-осеннему тепло. Полк совершал марш, имея шинели в скатках. Несмотря на осень, пыль стояла как в июле, Многие из молодых солдат, прикладывались на ходу к фляжкам, по лицам людей из под фуражек струился пот, прочерчивая дорожки.
Ехавшие верхом командир полка и полковой адъютант, наблюдая за движением рот, пустились в воспоминания.
- Сергей Аполлонович, Вам ничего не напоминает наш марш?
- Четырнадцатый год. Все стремятся войти в соприкосновение с противником, впереди кавалерия, которая изображает завесу, а пехотные полки, маршируют в таком же облаке пыли. Наша четвертая стрелковая дивизия, наглоталась пыли по самое немогу. Прежде чем схватились с германцами, дорогу к ним проклинали все, от офицеров до последнего рядового.
- У нас в третьей гвардейской дивизии, было очень похоже. Тоже глотали пыль.
- Слава Богу, впереди лес, там наверняка будет прохладнее, да и то, что сейчас осень, позволит избежать тепловых потерь. Скажу Вам, что в нашем полку, когда выдвигались к линии фронта, было много тепловых ударов. Представьте, идее солдат и вдруг падает. Не из-за того, что он несет на себе, а из-за жары. Сейчас должно быть легче.
Густой смешанный лес, в котором не было слышно птичьего гама - видимо 'певцы' уже отправились в теплые края, выглядел сумрачно и неприветливо. Лиственные деревья стояли одетые вместо зеленого убора, в желтый и багряный наряд. Сосны, изредка встречающиеся среди осин и берез, гордо несли короны своих иголок. Въезжая под сень деревьев, Ларионов подумал о том, что совсем не прочь последовать за птицами. Было бы хорошо, отправиться, к теплому морю. Выкинуть из головы Великую войну и бездумно поваляться на песочке слушая ласковое шуршание прибоя. Ощущение морского прилива было настолько осязаемо, что командир передового отряда дивизии вздрогнул, 'Привидится же такое!'.
Колонна втянулась в лес. Разговоры в ротных колоннах даже без окриков унтер-офицеров постепенно стихли. Слышен был только мерный хруст шагов, шуршание опавших листьев, позвякивание амуниции, стук копыт обозных и артиллерийских лошадей, скрип колес. Вверху, в кронах деревьев зашумел ветер. Погода была не по октябрьски теплой, шинели были в скатках, воротники суконных гимнастерок у многих солдат были расстегнуты. Перед отправкой на позиции, полк обмундировали во все новое и не обмятые воротники многим натирали шеи. Пыль, так донимавшая до входа полка на поле, на лесной дороге отсутствовала. Ротные и батальонные командиры, как и предписывалось уставом, были верхом, при взгляде на многих из них, у Ларионова вставала в памяти характеристика данная Денисовым из 'Войны и Мира', пехотинцам, влезшим на лошадь*.
Привычный ход полка, сопровождаемый звуками движения батарей, ласкали слух полковника. Неожиданно к Ларионову подъехали адъютант и казначей полка.
- Господин полковник!
- Слушаю вас господа!
- Вы обратили внимание, что лес сей довольно большой, мы движемся по нему уже час, а он все не кончается?
- Да действительно идем уже около часа.
- А между тем, на карте у меня показана ширина леса не более двух верст. Я вот с Иваном Артуровичем, попытался определиться, и по солнцу, и по компасу идем мы совершенно верно, на юг. Но лес ведь почему, то не кончается!
- Сейчас я по своей карте посмотрю. Чудес не бывает!
- А я господин полковник, скажу, что у меня ощущение, что полк, обоз, артиллерия, мы все идем по какому-то туннелю! Смотрите! Деревья над дорогой смыкаются! Точно какой-то туннель! Да и вообще какой-то могильный холод в этом лесу! - казначей зябко передернул плечами.
- Будет Вам Иван Артурович! Тьфу, тьфу, тьфу! Для многих фронт, конечно, может обратиться в могилу, но нельзя, же так! Солдаты могут услышать! - говоря это, Ларионов расстегнул полевую сумку, достал карту и внимательно смотрел на стрелку компаса.
Командир полка озадаченно поскреб пятерней коротко стриженые волосы на макушке, надел фуражку и спросил:
- Сергей Аполлонович, кто у нас лучше всех в седле держится?
- Батальонный адъютант второго батальона поручик Нежинцев и ротный командир четвертой капитан Готье.
- Давайте команду нашим 'гусарам', проскакать сии дебри, и доложить когда они закончатся.
- Слушаюсь!
Про себя Ларионов подумал, что действительно странно, лес судя по карте должен был бы уже закончиться, и судя по компасу, направление движения было верным. Вперед проскакали два офицера названные полковым адъютантом.
'Непорядок, надо было бы не всю полусотню казаков отправлять, а хоть десяток при себе оставить, подумал Ларионов.
- Знойко как то стало, - сказал ехавший рядом казначей.
Действительно в лесу стало прохладно, сырой, холодный воздух, стал забираться под
гимнастерки.
- Октябрь месяц, тем более, что Покров уже был, что же вы хотите Иван Артурович?
* - 'Собака на заборе'.
Погода осенью меняется очень быстро.
- Мне кажется, что всем нам немного прохладно Андрей Васильевич. Может, дадите команду 'Шинель в рукава'? - спросил подъехавший к командиру полка подполковник Ремезов, командир первого батальона.
- А потом всем опять станет жарко, и опять прикажете останавливаться, чтобы скатки скатать?
- Не знаю, но холодно в лесу.
- Сейчас, по всей видимости, выйдем из леса. Наши посланцы возвращаются и пара казаков с ними.
Глава 3. 'Отпечаток каблука'.
Поручик Нежинцев, подъехав легкой рысью, обратился к полковнику:
- Господин полковник, только послушайте, что говорит сей 'чичероне'!
Казак с нашивками приказного, приложив руку к фуражке, доложил:
- Вашевыскородие! Их благородие господин хорунжий приказали передать, что от опушки море справа по ходу в полуверсте.
- Какое море? Он что, пьян?!
- Никак нет Ваше Высоблагородие. Как можно? Трезвые мы все, и господин хорунжий и казаки. В сумлении только, где мы оказались.
- Черт знает что! На карте ни озер, ни рек не наблюдается. Тем более таких полноводных. Что думаете по этому поводу, Сергей Аполлонович?
- А далеко-ли до опушки? - Спросил полковой адъютант у казака.
- Никак нет, Вашевыскородие! Тут поворот и рядом.
- Андрей Васильевич, давайте сами посмотрим, благо недалеко.
- Давайте, Сергей Аполлонович.
Ларионов повернув голову, скомандовал казаку который ошарашил его таким известием:
- Показывай дорогу, 'Сусанин'!
- Никак нет, Карповы мы. - Буркнул казак и тронул коня вперед.
Офицеры двинулись следом.
- Да что Вы, Андрей Васильевич, над казаком подтруниваете. Он 'Жизнь за царя' не слушал, откуда ему знать?
- Мне тоже хотелось бы знать, где мы оказались. - Невпопад ответил Ларионов, - только полк принял, месяца не прошло, и так оскандалиться! Завел полк, да ладно полк, всех завел к черту на рога.
- Не расстраивайтесь так, господин полковник, сейчас уже из леса выберемся, там будет и видно, что к чему. - Успокаивал своего командира Гребнев.
Лес и вправду кончился через десять минут легкой рыси, и офицеры увидели не далее полуверсты стоявших спешенных казаков. Группа, возглавляемая командиром полка направилась к ним. Среди казаков стоял хорунжий, тупо разглядывавший карту. Справа от дороги, примерно в полутора верстах, действительно виднелось море. Сизая дымка над огромной массой голубеющей воды без конца и края до самого горизонта.
Ларионов расчехлил трофейный 'Цейс', вскинул бинокль к глазам и стал рассматривать открывшуюся картину. Полковой адъютант тоже достал свой бинокль и присоединился к осмотру окрестностей. Пытавшегося что-то доложить есаула Ларионов прервал взмахом руки.
Тем временем появилась головная рота первого батальона. Командиры батальона и роты, шедшие обочь дороги и разговаривавшие, сели на коней которых ранее вели в поводу и верхом поспешили присоединиться к группе.
'Может быть, звук прибоя мне не померещился, а я его действительно слышал?', мельком подумал Ларионов.