- Нет! - испуганно воскликнула жена трактирщика, немного придя в себя и начиная осознавать происходящее. - Прекрати! Ведь ты - слу-житель божий! Как ты может прибегать к помощи тех, с кем постав-лен бороться!… Да защитит нас Создатель!
По мере того, как произносился заговор, одежда на священнике затлела, а затем вспыхнула ярким пламенем. Но тот даже не заметил этого, не чувствуя боли, ослепленный своим безумием.
Горящим факелом, воспламенявшим все, к чему он прикасался, даже голую, пропитавшуюся насквозь слезами дождей землю, он мед-ленно двинулся вперед. Шаг, второй… И замер перед колдунами. Дернулся, одержимый уже неподвластной ему силой, пробуя преодолеть возведенное странниками невидимое препятствие, прокричал хриплым, похожим на хруст мокрых веток в костре голосом на совершенно чу-жом, нечеловечьем языке еще одно заклинание…
Небо почернело, навалившись мрачной тучей на землю, застона-ло, закричало раскатами грома, озарилось яркими вспышками молний, которые, казалось, собрались со всех небесных чертогов, слива-ясь в нечто непостижимо огромное…
Запрокинув головы, люди, не в силах оторваться, смотрели вверх, с каждым мигом все сильнее и сильнее ощущая силу надвигав-шейся беды. Трактирщик прижал к себе жену, которая не прекращая ни на миг, одну за другой читала молитвы, надеясь, что ее вера поможет колдунам победить зло.
А затем страшная, прошедшая через все небо молния, подобна огненному копью, пронзила священника насквозь, отбросив всех остальных далеко в сторону. Воздух, ставший вдруг тяжелее скалы, навалился, прижимая к холодной, мокрой земле. И все вокруг утонуло в море огня.
Когда же пламень рассеялся, словно кто-то задул породившую ее свечу, и трактирщик, оторвав руки от лица, стал медленно под-ниматься, он увидел, что на том месте, где еще миг назад стоял священник, прямо из земли ключом бил столб огня, медленно растекавшийся безжалостным озером-костром, поглощая все на своем пути и неотвратимо приближаясь к ставшему вдруг таким серым и ма-леньким трактиру…
- Горивек! Сын! Там наш сын! - вскрикнула женщина, рванула мужа за подол кафтана, попыталась встать, но, поняв, что не может, по-ползла навстречу огню. - Я не позволю никому отнять у меня ребен-ка!
- Я найду его! - трактирщик бросился вперед, но у самой кром-ки огня его остановил колдун.
- Ты не сможешь ничем ему помочь, добрый человек, - промолвил он. - Это выше твоей веры.
- Пусть впереди меня ждет смерть, но я умру, зная, что сде-лал для сына все, что было в моих силах! - он попытался отс-транить колдуна, но тот на миг крепко сжал его руку цепкими хо-лодными пальцами и спросил:
- Где он?
- В угловой спаленке, рядом с лестницей на чердак… - прежде чем Горивек успел понять, к чему эти расспросы, тот метнулся к трактиру.
И время остановилось. Дыхание не смело сорваться ветром с губ, сердце застыло в груди, боясь, что его удары дадут новую си-лу огню, который, независимо ни от чего, продолжал медленно подпол-зать к дому. Предвкушая добычу, он выбрасывал вперед длинные язы-ки, чавкал и нетерпеливо подрагивал. Охватив трактир плотным кольцом, пламя залучилось, замерло на миг, словно желая продлить наслаждение сладостным ожиданием.
Казалось, прошла целая вечность. Уже затлели, занялись, заря-били непоседливыми огоньками ожившие на какое-то мгновение перед самым концом стены трактира.
А затем вздох облегчения сорвался с губ Горивека, когда он увидел появившегося на крыльце колдуна, в руках которого был маль-чик. Ему уже казалось, что все беды и волнения позади, и мужчина никак не мог взять в толк, почему чужак медлил, стоя на пороге, вместо того, чтобы поскорее нести ребенка прочь от огня.
"Беги! Беги! - готов был закричать Горивек, с ужасом видя, как медленно, вымеряя каждый шаг, колдун шел по огненному озе-ру. - Ну же!" - толи стоном, толи всхлипом сорвалось у него с губ.
Он рванулся к кромке пламени, но женщина-колдунья придержала его за рукав, тихо молвив:
- Пламень, зажженный силой Потерянных душ - коварная, не подв-ластная ничьей воле стихия, которая не терпит суеты.
- Но… - тот хотел было возразить ей, сказать, что… Однако умолк - колдун, наконец, добрался до кромки, где, на грани, его с нетерпением и нескрываемой тревогой ждали странники. Пальцы жен-щины выпустили рукав трактирщика, и тот метнулся к сыну, осторожно забрал его из рук спасителя и, прошептав лишь:
- Слава богу! - бросился к жене, чтобы и она могла прикоснуться к малышу, убедиться, что с ним все в порядке.
Та расцеловала мальчика, испуганного, взволнованного, но нев-редимого, и заплакала, мешая слезы с пылью и сажей.
- Ма, ну что ты, ма! - не понимая, что случилось с родителя-ми, не зная, может быть, он в чем-то провинился, пролепетал тот.
- Слава богу… Слава богу! - шептала женщина. Ее глаза горе-ли, щеки, еще мгновение назад мертвенно бледные и бескровные, зарделись румянцем. Потом она взглянула на мужа: - А ты спраши-вал, правильно ли поступил! Само небо отвечает тебе, проводя нас через испытание огнем, не карая, а милуя! Мы чисты в его глазах! - и она умолкла, прижавшись к ребенку, не в силах оторваться от него ни на миг.
Коснувшись рукой взлохмаченных волос сына, трактирщик кивнул и, прошептав:
- Слава богу, - повернулся, огляделся вокруг.
Он и не заметил, когда окутался огнем трактир. Теперь дом уже догорал, оседая тусклыми головешками на землю, потемневшую, едва огонь покинул ее столь же внезапно, как и появился.
К нему подошли слуги:
- Не горюй, хозяин, - тихо молвила старуха. - Добро-дело на-живное… - она умолкла, не зная, что еще сказать, как утешить.
- Такова, видать, судьба, - вздохнул Орхип. - Тяжко, конечно, придется накануне зимы, особливо вам с мальцом…
Трактирщик лишь опустил голову на грудь, словно прощаясь с прошлым, а затем, спустя лишь миг, двинулся в сторону собравшихся возле дороги колдунов.
Кожа смуглолицего посерела, на лбу выступили капельки по-та. Он сидел на камне, позволив спутникам заняться обожженными ногами.
Трактирщик низко поклонился ему и промолвил, не поднимая глаз:
- Спасибо. Я, моя семья, мы все в вечном долгу перед тобой… Не знаю, имею ли я право спрашивать… И, все же, ответь, мне надо знать: почему ты снова помог нам, ведь все долги давно оплачены?
- Мы всегда платим добром за добро. А разве благодарность име-ет границы?
- Спасибо. Мне будет много легче жить, зная, что вы есть.
- Спасибо, - к нему подошла жена, ведя за руку сына. - И прос-тите меня за все сомнения и страхи, что жили в моей душе. Как могла я, воспитанная на проповедях священников, быть иной? Но я изменилась… - она умолкла, видя, как колдунья, вздохнув, закачала головой:
- Как же тебе будет теперь тяжело жить среди людей, дорогая! - промолвила та. - Лучше уж было тебе сохранить прежнюю веру.
- Но почему! - удивилась та. - Разве плохо то, что я узнала правду?
- Правду? - горькая улыбка тронула ее губы. - Увы, это лишь ее часть. Есть еще правда о прошлом, с которой все мы должны жить.
- И поэтому вы позволяете священникам так обращаться с вами, унижать, гнать прочь, словно… Словно беззубую собаку? - воскликнул Горивек, сам удивляясь своей смелости. Он никогда не осмелился бы задать свой вопрос, если б колдунья не показала, что сама стремится к этому разговору.
- Слишком долго наша сила применялась во зло. Мы в ответе за прошлое. Колдовство пугает. Но разве уберег страх наших предков от гнева богов и земли? Он лишь преумножил число бед. Мы ждем. Мы надеемся, что люди, наконец, простят нас и примут таки-ми, какие мы есть. Лишь тогда все мы сможем жить в едином мире одной большой семьей.
- Но сейчас! Ох, боже мой, боже мой! - тяжело вздохнула жена трактирщика.
- Прекрасно, что твое сердце способно на сострадание. Но тебе лучше подумать о себе, о своей семье, - промолвил се-довласый колдун.
- Я… - она испуганно взглянула на мужа. - Мы найдем себе где-нибудь пристанище, ведь так? - она напряглась, сжалась, словно уже знала ответ, и все же…
- Конечно, - поспешил заверить ее трактирщик. Он хотел хоть как-то успокоить жену. Да и что еще он мог сказать? Правду? Что идти им некуда, что везде, во всех городах, их скорее ждет кос-тер, нежели кров и еда?
- С нами все будет хорошо, - произнесла она, стараясь вложить в свои слова как можно больше уверенности.
Однако по тому, как она, говоря это, прятала глаза, как сип-ло, потерянно звучал ее голос, сама понимала, что никого не в си-лах обмануть: ни собеседников, ни собственную душу. Закусив посеревшую губу, она крепче прижала к себе сына.
Смуглолицый пристально взглянул на нее своими немигавшими, проникая взглядом в самую душу, глазами:
- Ты действительно собираешься, отказавшись от прошлого, уйти неведомо куда? - спросил он.
Женщина покраснела, стыдясь своей лжи.
- Но… - она взглянула на мужа, ожидая от него поддержки, однако трактирщик молчал. Говорил лишь колдун:
- Мы можем помочь.
- Я… - она окончательно растерялась. - Вы го-товы прийти на помощь совсем незнакомым людям, так, будто вы отвечаете за жизни тех, кого спасли, но я… Я не хочу, чтобы наша семья стала обузой на вашем и без того трудном пути!
- Неужели вы не примете протянутую руку, даже зная, что в ином случае вас ждет смерть? - непонимающе смотрела на нее колдунья. - Но почему? Мы так противны вашим душам? И вам претит сама мысль о том, что вы положитесь на колдунов? - она вздохнула, в больших светлых глазах женщины затеплились искорки боли.
- Мы не хотели обидеть вас, - поспешно проговорил трактир-щик. - Просто… Видно, над нами веет злой рок, мы не хотим обра-щать его и на вас…