- Не было никогда никакой Сибил, - устало сказал я. - Я ее выдумал. Мне тогда казалось, что это очень хороший ход: я якобы храню верность умершей возлюбленной, а потому и не женюсь. А на самом деле жениться мне просто не хотелось. И не хочется. Есть, знаете, такая порода людей, которым в семье не жизнь…
- Ну-ну… - неопределенно протянул он.
- Теперь к практике, - продолжил я. - Да, отец устроил меня к своему приятелю. Я протирал там брюки полгода, и за это время людей буквально возненавидел. Я ведь, как вы могли заметить, и так-то нелюдим, но сейчас я хотя бы могу ограничить круг общения! А когда ты вынужден день за днем выслушивать незнакомых и зачастую неприятных тебе людей, которые полощут перед тобой свое грязное белье, обвиняют друг друга порой из-за таких мелочей… Впрочем, что я вам-то объясняю!
- Хм… - произнес инспектор.
- Одним словом, я понял, что еще немного, и я отправлюсь прямиком в сумасшедший дом. - Кажется, этой репликой я не улучшил ситуацию. - Тогда я и сказал отцу, что желал бы заняться международным правом, и даже поступил в один из французских университетов. Могу показать вам документы. Правда, я там не задержался… - Я снова потер лоб. - Действительно понял, что юрист из меня никакой.
- И чем же вы там занимались? В Париже-то? - приподнял бровь инспектор.
- А, я там не задержался, - ответил я. - Сперва объехал Европу, затем меня потянуло за море, в Египет… В общем, на протяжении этих лет я где только не побывал, носило меня по всему земному шару. Кажется, я только Австралию пропустил, и то по стечению обстоятельств… Ну а потом я вынужден был вернуться: как вы сами сказали, скончался мой отец. К тому моменту я уже был слеп на левый глаз, да и… - Я передернул плечами. - Другие травмы тоже давали о себе знать. И я решил, что хватит с меня приключений.
- Н-да? - все также загадочно произнес инспектор.
- Именно. Знаете, сложнее всего было писать письма, - усмехнулся я. - Отец бы не понял, получи он конверт с бразильским или, скажем, индийским штемпелем. Впрочем, я договорился с одним человеком во Франции, писал ему, а он уж переправлял почту сюда, ну и наоборот, соответственно. Вот так.
- Интересная история, - сказал Таусенд. - Только проверить-то ничего нельзя. Поди, человечек тот из Франции давно затерялся, да даже если и нет, что это доказывает? Что вы путешествовали? Ну, пускай. Но это не отменяет того, что вы натворили дома.
- Ничего я не творил, инспектор, - вздохнул я. - Думаю, еще можно разыскать кого-то, кто работал тогда в конторе. Они подтвердят…
- Ищем, ищем, - кивнул он. - Тогда и посмотрим. А вы лучше сидите-ка пока дома, не то вас заклюют.
- Откуда такая забота, инспектор? - поразился я. - Или я вам так душевно дорог?
- Да уж конечно, - фыркнул Таусенд и снова помрачнел. - Просто знаю, каково это, когда пальцами тычут.
- Неужели? - Что-то в поведении инспектора меня насторожило. - Понаслышке или…
- Или, мистер Кин, или, - ответил он.
- Не может быть!
- Еще как может…
- Но вы, конечно, не поделитесь этой историей, - полувопросительно сказал я.
- Да чего ж не поделиться, если весь Блумтаун знает, - ответил он. - Кто-то суперинтенданту анонимку прислал. Дескать, взятки я беру. Преступников за деньги отпускаю! На махинации закрываю глаза…
- Улики изымаете… - негромко подсказал я. - Прямо как я, а?
Инспектор осекся и непонимающе уставился на меня.
- Н-ну, такое там тоже было, - кивнул он. - Словом, дальше чин чином устроили проверку. Суперинтендант уж старался, чтобы дальше управления не пошло, но кто-то все-таки проболтался.
- И что в итоге?
- Да ничего не нашли, - буркнул Таусенд. - Только слухи-то… Сами знаете, то ли он украл, то ли у него украли, но что-то там нечисто. Джейн ходит сама не своя, подруги ее шушукаются, на меня люди косо смотрят… Тьфу, пакость!
- Понятно, - сказал я, хотя мне по-прежнему ничего не было ясно. - Знаете, инспектор, что-то тут действительно нечисто. Спасибо, что рассказали, я теперь хоть понял, отчего на меня с утра так косились!
- Вот-вот, заметили, значит! - вздохнул он. - В общем, сидите пока дома, мистер Кин.
- Виктор, - сказал я. Инспектор тоже был мне симпатичен, равно как и его супруга, страстная любительница гераней.
- Гхм… Джордж, - произнес он, и я отсалютовал ему бокалом. А что оставалось товарищам по несчастью? - Так вот, найдете уж чем заняться…
- Конечно, - сказал я. У меня мелькнула шалая мысль. - Хотите, покажу?
- Э-э-э… ну покажите, - осторожно сказал инспектор, и я повел его в оранжерею.
Уж не знаю, что думал увидеть там Таусенд, может, мумифицированный труп моей выдуманной невесты Сибил, но точно не это…
- Ой… - вырвалось у него, и это было так забавно, что я чуть не рассмеялся, но вместо этого укоризненно сказал:
- А вы мне не поверили!
Через некоторое время мы распрощались, инспектор обещал держать меня в курсе дела, но лучше не по телефону, а то телефонистки имеют обыкновение подслушивать. Лучше уж он заедет по пути, пусть даже это породит новые слухи о нашем преступном сговоре. На том и сошлись.
Он уехал, а я задумался. Что-то общее было в наших историях. И как, спрашивается, мне теперь доказывать, что я совершенно невиновен? А может, и не надо? И от меня все отстанут раз и навсегда? Но тетушка Мейбл этого не переживет, вынужден был я признать… Значит, надо искать выход!
Пару дней я провел как в раю: никто не присылал мне приглашений, не звонил, не являлся в гости, и я мог полностью отдаться уходу за моими крошками, явно соскучившимися за время моего отсутствия.
На третий день грянула буря.
В дверь решительно постучали, а поскольку я как раз спускался вниз, то застал момент, когда Ларример отворил неизвестным гостям.
На пороге воздвиглась тетушка Мейбл, за спиной которой маячил Сирил, нагруженный саквояжами, и я понял, что проблемы только начинаются.
- Вик, мальчик мой! - произнесла она, царственным жестом вручив Ларримеру лиловый зонтик, каковых (различных расцветок) у нее имелась целая коллекция. - Мне все известно!
Ну разумеется, неужели же за столько времени до тетушки не дошли бы слухи о моих прегрешениях! И что теперь будет, одному Господу известно…
И тут только до меня дошло, как именно она меня назвала. Тетушка Мейбл всю жизнь именовала меня "Виктором", с ударением на последний слог на французский манер, и полагала сокращенные имена уделом плебеев. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. И тут вдруг- Вик… Ох не к добру это…
- И кто только придумал подобную чушь! - продолжала она, снимая шляпку и не глядя передавая ее Ларримеру. - Негодяи! Так опорочить имя моего покойного брата и твое тоже… Да кто же поверит, что ты, мой дорогой, мог натворить что-то подобное?
- Так все поверили, матушка, - вставил Сирил, гнусненько ухмыляясь из-за ее спины.
- Помолчи, - приказала тетушка Мейбл, и кузен мгновенно умолк. Ухмыляться, правда, не перестал, и понятно почему: обычно-то все шишки сыпались на него. А теперь оказалось, что все проделки Сирила суть мелкие шалости по сравнению с моими прегрешениями! Ну, пусть пока потешит душу… - Вик, милый, я прекрасно знаю, что ничего подобного ты не совершал!
- Да что вы, тетушка? - не удержался я. - Недавно, мне помнится, вы заявили, что я прекрасно обманывал отца, так неужели и в этом случае…
- Разумеется, ты обманывал Артура, - улыбнулась она. - Я ведь сказала, что он был непростительно простодушен для барристера. Но я также говорила, что провести меня ты не можешь!
- Неужели? - пробормотал я.
- Ну конечно, - ответила тетушка, с хозяйским видом проходя в гостиную и располагаясь на диване. Сирил так и топтался в прихожей с саквояжами, пока Ларример деликатно не освободил его от этой ноши. - Что за чушь, разве стал бы ты связываться с подделками и прочей гадостью? Ты не так воспитан, мой дорогой. Ну а что до прочего… Вик, милый, ты полагаешь, я никогда не была молодой и не живала в Париже?
Я поперхнулся.
- Видишь ли, ты уехал, и через некоторое время я решила написать тебе, но потеряла твой адрес, - сказала она. - Отец твой тоже был в отъезде, и я просто написала на адрес университета, его найти несложно. И оттуда ответили, что такого студента у них нет… Поступил, но давно уже отчислен, потому что ни разу не появился на занятиях. Однако твои письма исправно приходили из Парижа, и мне стало любопытно…
Я мысленно застонал.
- Я заехала к Артуру и попросила у него твои письма. Якобы я очень скучала по тебе, а мне ты писал редко и неохотно… Впрочем, почему "якобы"? Я действительно скучала! - продолжала тетушка Мейбл. - И я подметила одну странность: ты всегда писал на разной бумаге. А если ты жил в Париже в одном и том же месте, вряд ли бы ты метался по всему городу, чтобы купить бумагу иного качества! Там попадалась и дорогая, чуть не веленевая, и совсем грубая, и, кажется, даже рисовая… это куда же тебя занесло, а?
Я всегда говорил, что в наблюдательности с пожилой дамой не сравнится ни один сыщик в мире!
- Далековато отсюда, - вынужден был я признать.
- Опять же чернила разного качества… иногда совсем скверные, а ведь ты получал достаточное содержание, чтобы не бедствовать даже в Париже! Одним словом, - улыбнулась она, - я сделала вывод, что ты не сидишь на месте, а пересылаешь письма через Францию лишь с тем, чтобы мы не волновались за тебя. Ну что, Вик, много ли стран ты объездил?
- Много, - вздохнул я и добавил, почти как инспектору недавно: - В Австралию только не попал. Не успел.
Сирил молча таращил глаза.