На входе в управление дежурил тот самый молоденький констебль, который не так давно дал мне клятвенное обещание позаботиться о бедном Конно-идее. При виде меня он вжал голову в плечи.
- Извините, сэр, - затараторил констебль, - видите ли, тот кактус куда-то пропал…
- Конечно, вы ведь далеко не сразу о нем вспомнили! - нахмурился я. Потом взглянул на виновато понурившегося констебля и смилостивился: - Не беспокойтесь, я сам о нем позаботился.
- О! - В юноше, видимо, боролись облегчение и досада. - А вы к инспектору Девереллу?
- Нет уж! - даже слегка передернулся я, вспомнив незабываемый опыт общения с этим достойным джентльменом. - Будьте добры, известите о моем визите инспектора Таусенда.
- Хорошо, сэр!
Я поднялся в кабинет инспектора и поздоровался.
- Что-то вы сюда зачастили, - ответил он хмуро, едва буркнув приветствие. - Или у нас еще где-нибудь кактус остался?
- Вот уж чего не знаю, того не знаю, - ответил я, усаживаясь напротив и пристраивая шляпу на коленях. - Но если вы его обнаружите, не сочтите за труд, скажите мне, я его непременно спасу! А вы, инспектор, что-то совсем мрачны…
- Будешь тут мрачным, - сказал Таусенд устало. Видимо, мой статус его спасителя на некоторое время вынудил инспектора быть чуточку повежливее. Но только чуточку. - Работаю с утра до ночи, не то что… - Тут он покосился на меня, а я обаятельно улыбнулся. - Только проку-то?
- Это все те убийства? - проявил я прозорливость. - Так и не отыскали виновного?
- Хуже! - воскликнул инспектор. - Еще два тела нашли! Так что выкладывайте, с чем пожаловали, мистер Кин, и идите себе, у меня без вас хлопот полон рот!
- Да я, понимаете, хотел кое-что вам рассказать о том бакалейщике, и не только, - сказал я и заметил проблеск интереса в глазах Таусенда. - Дело вот в чем…
Я вкратце изложил то, до чего сумел додуматься, а именно идею о связи шарлатанского зелья и возрастающей агрессивности тех, кто им воспользовался.
- Это интересно, конечно, мистер Кин, - хмуро сказал инспектор, выслушав меня. - Значит, порошочек выпил и начал на людей кидаться… Хотите сказать, этот убийца тоже может быть из таких, верно я вас понял?
- Именно. А может быть, он и не один такой.
- Еще того не легче… - Таусенд взялся за голову. - Только, мистер Кин, проку от этих ваших изысканий никакого! Запах к делу не пришьешь, это раз. Улик никаких нет, сами же сказали, что супруга бакалейщика все выбросила. Лавочка закрылась, владельца теперь ищи-свищи! Поищем, конечно, да только, думаю, и у него ничего уже на руках нет…
- Инспектор, а как вы полагаете: мог он закрыть дело потому, что узнал о побочном эффекте своего зелья?
- Да кто ж его знает! - пожал тот плечами. - Может, так, может, попросту прогорел или там переехать решил. Если отыщем, спросим, да только он отпираться будет, а предъявить ему нечего! Так… - насторожился вдруг Таусенд, пристально глядя мне в глаза. Я что, опять перепутал? А Ларример ничего не сказал, пребывая в странно приподнятом настроении! - Вы что затеяли, мистер Кин?
- Я?! - изумился я. - Да что вы! Вы же меня прекрасно знаете, я шагу лишнего не ступлю, такова моя природа…
- Природа… - проворчал инспектор. - Ну? Все выложили? Надеюсь, сами вы этого порошочку не прикупили? А то еще начнете на людей бросаться!
- Грубо, инспектор, - посетовал я, поднимаясь. - О, кстати!
- Ну что вам еще?! - Он уже не чаял, чтобы я поскорее убрался из его кабинета и желательно вообще из города.
- Вы ведь даже не спросили, как звали того торговца, - пожурил я. - Так я и знал, что вы и не собираетесь его искать! Конечно, кто я - обычный человек, и кто вы - опытный полицейский… Зачем вам мои глупые измышления?!
- Ну и как же его имя? - Разоблаченный Таусенд насупился.
- Некто Барентон, - сказал я, а инспектор нахмурился.
- Джозеф Барентон? С чего бы это он в торговлю подался?
- Так он вам знаком? - поразился я.
- Еще бы не знаком! - фыркнул Таусенд. - Сколько раз его забирали…
- За что же, если не секрет?
- Да за пьяные дебоши, за что еще? Соберутся всей этой своей наивной компанией… вот название придумали, нашлись тоже птички-наивняки - и давай гулять! Соседи вечно на шум жаловались и на то, что он непотребных девиц к себе водит, натурщицы якобы… Правда, давненько его уже не видать, должно быть, и впрямь остепениться решил. Да и то, из него художник, как из меня актриса варьете!
- Очень даже может быть, - задумчиво сказал я и поспешил откланяться.
Еще один Барентон? Художник? Лавочник говорил о человеке, которого посчитал художником и который держался у Барентона-торговца как у себя дома. Совпадение? Не верю я в такие совпадения! Может быть, они родственники? Имени торговца я не знал, в рекламе значилось "Р. Барентон". Очень любопытно!
И у меня родился план…
Как и большинство моих сверстников из хороших семей, я подвергался суровому домашнему обучению. Меня учили не только письму и счету, а впоследствии более сложным наукам, но и прививали любовь к изящным искусствам, в том числе живописи. Увы, я оказался настолько бесталанен, что был неспособен нарисовать даже домик, чем до крайности расстраивал матушку (она писала прелестные легкие акварели, многие из которых и по сей день украшают стены моего дома). И это при том, что я вполне недурно чертил! "Ну, полно, нельзя же быть талантливым во всем!" - говорил обычно отец и посмеивался, явно намекая на мою нелюбовь к музицированию, парусному спорту и теннису. Разумеется, всему этому я обучился если не на отлично, то на вполне приемлемом для джентльмена моего положения уровне и мог не опасаться ударить в грязь лицом. Но вот живопись, увы, так мне и не покорилась!
"Что ж, - философски подумал я, подъезжая к дому, - я всегда могу сказать, что любовь к изобразительному искусству поразила меня внезапно, как поражает молния, и теперь я жажду приобщиться к прекрасному. Пускай обучают!"
- Ларример, знаете, я решил стать художником, - сказал я, отдавая дворецкому трость и шляпу.
- Прекрасно, сэр, - сказал он с улыбкой. Его радужное настроение ничуть не померкло с утра, и он даже не вспомнил мою чудовищную детскую мазню, по недоразумению именовавшуюся рисунками.
- Но мне ведь нужно будет практиковаться! Давайте я напишу ваш портрет?
- Сэр, осмелюсь заметить, джентльмену не пристало рисовать портрет дворецкого, - серьезно сказал он.
- Как угодно, Ларример, - пожал плечами я. - Тогда я пока потренируюсь… вот, скажем, на кактусах!
И, оставив замершего дворецкого, я прошествовал в оранжерею. Спасенный Конно-идея, с которым я возился весь вчерашний вечер, кажется, заметно приободрился. Это меня воодушевило и, перекусив на скорую руку (и снова Ларример даже не подумал возразить, что меня уже порядком напугало!), я принялся собираться.
Костюм я сменил - и так уже инспектор как-то странно на меня смотрел, привык ведь видеть элегантно, по последней моде одетого джентльмена! Да и скверно у меня получается притворяться человеком более низкого общественного положения… Лучше уж изображу пресыщенного скучающего господина, решившего найти себя в искусстве. Да! Как нельзя кстати пришелся кошмарный сиреневый шарф, подаренный на прошлое Рождество тетушкой Мейбл! Он дисгармонировал со всем ансамблем и придавал мне немного безумный вид. Подумав, я решил, что хуже уже не будет, вставил вместо голубого глаза ярко-зеленый и постарался как следует взъерошить волосы. Теперь я выглядел совсем уж странно. Трость я, разумеется, тоже прихватил: в случае чего ею можно отбиваться, как дубинкой.
Художники - как птицы, перелетают с места на место всей стаей. А если не прибегать к поэтическим сравнениям - то стаей галок, которых шуганули уставшие от шума люди. Все прекрасно знали, что сейчас они обосновались в старинном квартале Истон-роуд, где дома едва не рушатся на головы своих жильцов, зато аренда необыкновенно дешева.
"Надо было взять такси", - подумал я. Мое авто смотрелось в этой обстановке совершенно дико!
Табличек на домах почти нигде не было, так что ориентироваться в этой мешанине пристроек, руин и обветшалых веранд без посторонней помощи не представлялось возможным. Пришлось притормозить у тротуара рядом с буйно кудрявым юношей, который в экстатическом восторге смотрел на небо. Тоже художник, определенно, - весь пиджак заляпан красками.
- Простите, - вежливо начал я, опустив стекло, - вы не подскажете, как мне найти дом мистера Барентона?
Он вздрогнул так, словно я выпалил у него над ухом из ружья.
- Мистера Барентона? - На лице юноши читалось смятение. Видимо, любая проблема, не связанная с техникой смешения красок, светотенью и прочими художественными премудростями, вызывала у него изрядное затруднение.
- Да, - подтвердил я. - Мистер Джозеф Барентон, художник.
В глазах юноши промелькнуло озарение.
- А, Джо-наив! Первый дом справа от перекрестка и направо, вы увидите, обшарпанный такой. В мезонине.
- Благодарю! - обрадовался я (признаться, я уже не чаял добиться от него внятного ответа). Примета, конечно, та еще - здесь все дома обшарпанные, но хоть дорогу объяснил, и на том спасибо!
- Только его давно не видать, - закончил юноша меланхолично.
- А куда он подевался, не знаете? - живо заинтересовался я. Ниточки в этом деле так и норовили оборваться прямо в моих руках.
- Откуда мне знать? - пожал он плечами. - Хотите, у Питера спросите, они вместе квартиру снимали.
- Благодарю! - повторил я, но он уже отвернулся, потеряв ко мне всякий интерес, и снова принялся влюбленно рассматривать небеса…