Я подался вперед, неторопливо, словно внимательно слушая, затем потянулся - медленно, но уверенно: нерешительность может все испортить. Потом быстро. Сорвал распятие с ее шеи. Я бросил его по широкой дуге, Тобиас поймал. Ловко поймал между глаз, тяжелая оконечность пробила череп, и крест так и остался торчать во лбу. Я взялся за кинжал. Всему свое время под небесами. Воспоминания о священниках епископа Мурильо мелькнули, когда я пропихивал кинжал сквозь складки жира на шее Пия.
- Время умирать.
Пий рухнула наземь первая, потом Тобиас, потом алебарда. Затем долго-долго те, кто не упал мертвым, стояли и просто смотрели друг на друга.
43
- Капитан Деверс, полагаю, на меня сейчас нападут - в вашу смену! - заорал я на него, полагая, что лучше предвосхитить события, чем дожидаться, пока сорок или больше панских гвардейцев продырявят меня.
Я заметил движение среди золотых шлемов у нашей кареты. Деверсу явно понадобится от одной до трех секунд, чтобы справиться с ситуацией.
- Да ну, я только что убил гребаную папессу. Вы правда собираетесь на меня напасть?
Я обнажил Гога, радушно улыбаясь ближайшим гвардейцам. Панталоны отнюдь не мешали им быть смертельно опасными. Множество алебард против одного меча на открытом пространстве - это не дело. Я попятился за портшез. Носильщики разбежались - видать, они не блистали благочестием.
Все еще не полностью пришедшие в себя пятеро гвардейцев, ближайших ко мне, опустили оружие. Повсюду опустились и другие алебарды, целя в меня.
- Этот человек под моей защитой!
Деверс смог говорить твердо и погнал жеребца вперед.
Золотая Гвардия перешла в наступление, а я решил поиграть в прятки, ныряя в портшез и обратно, минуя носильщиков, а тем временем вокруг шла старая добрая резня.
Она закончилась слишком скоро. Алебарды дотягиваются дальше, чем мечи, но если не целить ими куда следует, бой будет коротким. Направили их на меня, а надо было бы смотреть на гвардейцев.
Гога, застрявшего в чьем-то позвоночнике, пришлось вытаскивать обеими руками, упираясь убитому ногой в грудь. К счастью, это был последний из носильщиков. Я высвободил клинок и обернулся как раз вовремя, чтобы Макин, схватив меня за кирасу, швырнул в папское кресло.
- Какого черта?
Деверс подскочил сзади с окровавленным мечом.
- Ты убил папессу!
А то я сам не заметил.
- Она убила себя сама, когда послала за моим сыном.
- Ты убил папессу, - повторил Деверс, глядя сверху вниз на ее залитое кровью тело, поперек святейших ног которого лежал носильщик с отрубленными руками.
- Вам, капитан Деверс, надо организовать своих людей и погрузить ее тушу вот в этот ящик у меня за спиной. А пока они этим заняты и увозят остальные тела, уберите отсюда главнокомандующего Гвардией.
Подозреваю, когда лорд-главнокомандующий Хеммет оценит, какое я тут запалил пламя, он пожалеет, что это произошло. Он пожалеет, что Золотая Гвардия перебила личный отряд папессы, и будет весьма заинтересован услышать, что не осталось живых свидетелей из Рима. Если что-то случилось без свидетелей, можно считать, что оно вовсе не случилось.
Через три дня, надеюсь, меня коронуют императором, и тот, кто меня не поддержал, будет всю жизнь жалеть о своей недальновидности. Но это продлится недолго. Если окажется, что меня не коронуют, я буду слишком занят, чтобы сильно из-за этого расстраиваться: я подниму армию девяти королевств, пойду на Рим и выжгу это гнездо разврата дотла. В общем, если ваш лорд-главнокомандующий не хочет рек крови и заклятого врага в лице следующего императора, ради папессы… он скажет, что Пий и ее гвардейцы погублены нежитью. Отошлите ее останки обратно в Ватикан, и покончим с этим. Я даже могу предложить замену…
Макин ослабил хватку, дав мне соскользнуть на несколько сантиметров вниз по стене портшеза и больше не стоять на цыпочках.
- Не получится. Так им глотки не заткнуть.
- Оглядись, Макин. - Я провел рукой. - Тут никого. Все, кто имеет значение, находятся во дворце, и никто не смотрел из окна, уверяю тебя. А их слуги заняты делом. - Я махнул в сторону далеких особняков. - А добрый народ Вьены прячется по домам, отчасти потому, что их не пригласили на вечеринку. Но по большей части - потому что Золотая Гвардия отозвана сопровождать делегатов, их защитить некому, а мертвые уже наступают.
- Не важно. Кто-то узнает. Кто-то расскажет. Будут слухи…
- Слухи - это прекрасно. Они всего лишь придают вещам законченность - и придадут вес тому, что я хочу сказать. Обвинения… это уже не так здорово. Тогда уже пора идти на Рим. И не забывай, в среднем твои гвардейцы воздают церкви куда меньше почестей, чем женщинам из дома Онсы.
Это дало ему пищу для размышлений. Гвардейцы и правда презирают все, что связано с влиянием Рима на дела Империи. Если сама папесса явилась прямо во Вьену, устроив засаду на Сотню, сопровождаемую гвардейцами, это должно было их бесконечно уязвить.
- Не сработает.
Макин покачал головой.
- Так или иначе, сука сдохла. - Я отмахнулся от него. - Деверс! - Я щелкнул пальцами у него перед лицом. - Проснись, парень! Помнишь, что я сказал? Лорд-главнокомандующий, прикрытие или кровавая баня. Да? В общем, разберись с этим, чтобы я мог поехать в Рим с ее головой на пике.
Капитан Деверс кивнул мне с видом человека, не вполне убежденного, что это все ему не мерещится. Я прошел мимо него, минуя трупы. Наступать на убитых никогда не стоит - можно схлопотать ножом между ног.
- Если понадоблюсь - я во дворце.
Райк и Мартен стояли и чистили мечи. Кент держал все еще алый топор и выглядел совершенно потерянным.
- Если Бог и говорит с кем-то, Кент, то не с той злой старухой. Вера, которую ты обрел, - ты нашел ее не в церкви, верно? Ты нашел ее среди боли и крови. Что бы ни коснулось тебя, это был не священник в рясе.
- Святой Дух нашел меня, Йорг. Иисус Христос восстал, вывел меня из тьмы и остудил мои ожоги.
Никакого "король" или "сир" сегодня.
Тех, кого я уважаю, немного, а Кент никогда не отличался остротой ума, не был достаточно мудр и добродетелен, чтобы вдохновлять меня. И его новое кредо, после пожара, казалось позаимствованным, чужой догмой, начертанной на щите. Но я уважал его инстинкты убийцы и любил за честность. И кто я такой, чтобы судить? Трахнул некромантку и убил папессу - и все за какую-то неделю.
- Мне нужно доверять тебе, Кенг. - Я развел руками. - Мне нужно немного этой веры. Так что слушай этого Духа. Слушай внимательно. И если мне придется умереть за мои преступления, пусть я умру от твоей руки.
Холодным ветром повеяло меж нами. И я понял, что говорю абсолютно серьезно. Я бросал ему вызов, как когда-то бросил вызов буре. Убей меня. Я увидел, как Гретча соскальзывает с моего клинка, в глазах легкое удивление, а потом она лежит кучкой из костей и кожи в одежде маленькой девочки.
- Если бы кто-то сделал это со мной, когда я был маленьким, это бы избавило всех от множества проблем, - сказал я ей. Я сказал это буре той ночью на вершине Высокого Замка. Я сказал это Красному Кенту, чьи руки так сжали топор, что побелели. - Сделай это!
Кент выронил топор и помотал головой.
- Мы должны пройти это до конца, Йорг.
Я вернулся в карету. Миана с младенцем на руках, Катрин, Гомст и Оссер - все были снаружи и кутались в меховые плащи, спасаясь от ледяного ветра. Они смотрели из-за спин гвардейцев, как я приближаюсь, словно зловоние моего деяния уже достигло их, на бледных лицах застыла смесь ужаса и отвращения.
- Йорг? Мы слышали бой… у тебя кровь.
Миана подошла ближе.
- Я вел себя прилично и все уладил, леди. Как вы и просили.
- Ты убил ее.
Катрин произнесла эти слова не ради обвинения, а ради того, чтобы услышать, как они звучат, чтобы узнать, может ли это быть правдой.
- Она умерла. Как - вопрос спорный, подходящий для теологических дебатов. И что? Рука Рима поддерживала народ Империи или душила его? Разве эта хватка не усилилась с тех пор, как Пий воссела на папский престол? Пришло время свежей крови для тех, кто верит, что Бог носит самую дурацкую шапку в христианском мире.
Я обхватил епископа Гомста за плечи.
- Время для тех, кто не хочет быть папой, просто чтобы быть папой. Что скажете, святой отец?
Он поднял глаза. Я и не замечал, какого он маленького роста, преждевременно согбенный годами и заботами, - или это я стал таким высоким.
- Ты правда убил ее?
Я улыбнулся - улыбка вышла горькой - и сказал:
- Простите меня, святой отец, ибо я согрешил.
И старый Гомсти, хотя у него все затекло от сидения в карете и болело сердце, склонил голову и выслушал мою исповедь.
44
Пятью годами ранее
- Вьена - величайший город на земле. - Гвардеец снова потянул носом и поморщился. Возможно, от меня и правда воняло. Путешествие от берега Либы оказалось долгим. - Мы не впускаем кого угодно.
Величие города, однако, все еще было под вопросом. Пока что я ехал по промышленным и жилым кварталам, мимо таверн и рынков, милями тянущихся вдоль Дануба. Ничего особенно великолепного, хотя зажиточность чувствовалась. Настоящая Вьена скрывалась за высокими стенами, некогда охватывавшими весь город. И гвардеец имел основания сомневаться, что немытый с дороги юнец имеет право видеть ее.
- Впускать вас, путников, имеет смысл, если вы при деньгах.
Я раскрыл ладонь, на которой лежало несколько потертых медяков из разных стран. Они скользнули вниз, гвардеец поймал их.
- Не нарушай законов, а не то поплатишься.
И он отошел.